В апреле этого года стартует двухлетний эксперимент: школы в 19 регионах России впишут в свое расписание обязательный курс для 4–5-х классов, посвященный одной из традиционных религий или светской этике. Значит, курс «Основ православной культуры» имеет все шансы попасть в сетку уроков. А что же и как рассказывают о Православии 10-летним детям в обычной светской школе?
Предмет «Основы православной культуры» последние лет десять находится в центре не умолкающих дискуссий: спорят о неподготовленности кадров и путанице в программах, об опасности воспитания нетерпимости в детях и о возможности навязывания Православия в условиях многоконфессиональности.
С этого года, по крайней мере, один острый вопрос фактически снят: выбор действительно будет. ОПК — один из пяти альтернативных курсов, среди которых есть и светская этика.
В том или ином виде его уже давно и успешно преподают: как факультатив он появился в некоторых российских школах с начала 2000-х годов. Так что речь идет вовсе не о закрытых уроках или секретных учебных программах. И узнать, что же читается детям «под видом ОПК», можно без особых проблем. Пользуясь этим, мы отправились на урок в одну из подмосковных школ.
Откуда пошло хамство?
В школе № 17 подмосковного поселка Салтыковка читается авторский курс ОПК — с 2005 года в 3–5-х классах этот предмет преподает его автор Ольга Трунина, выпускница Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета. Кстати, она принимала участие в работе и над учебником, который пишется под руководством протодиакона Андрея Кураева (исполняет функции иностранного агента): пригодились опробованные за пять лет преподавания практические задания. С ней мы отправляемся к третьеклашкам, на последний в 2009 году урок ОПК.
Первое наблюдение готово еще до того, как прозвенел звонок: по крайней мере, в этой школе знакомиться с религиозной культурой уж точно никто никого не принуждает. В коридоре стоят несколько мам (как нам объяснила Ольга Константиновна, это последователи «Свидетели Иеговы»), которые ждут, пока их ребятишки соберут рюкзаки. Они просто не хотят, чтобы их дети изучали «Основы православной культуры».
Урок — открытый для родителей. В качестве наблюдателей здесь побывали все колеблющиеся в своем решении взрослые.
В кабинет слетается примерно два десятка детишек, звенит звонок, урок начинается. «Неделю назад были сильные морозы, — объясняет детям Ольга Константиновна, — и не все смогли быть на занятиях. Поэтому давайте расскажем отсутствовавшим, о чем мы говорили в прошлый раз». Учитель начинает с вопросов, и это вызывает у третьеклашек полный восторг: лес рук, опережая один другого, дети отвечают наперебой, иногда чуть ли не хором! Наблюдая это, понимаешь, что не стоит спешить и пускаться в сравнения, где степень заинтересованности больше: на предметах «русский язык», «труд» или «основы православной культуры»? Здесь любопытство действительно проявляется бурно, что во многом, безусловно, заслуга учителя.
Предыдущая тема — события в семье Ноя, последовавшие за всемирным потопом. Совместными усилиями ветхозаветная история обретает очертания. «Что сделал Хам? Почему так произошло? Чем эта история поучительна для нас?» — проверяет третьеклашек Ольга Константиновна. Дети отвечают пусть и не всегда верно, но с большой охотой.
Постепенно становится понятным, что в этом курсе для начальной школы изучаются вещи, которых по большому счету стыдно не знать образованному человеку. К примеру, не всякий из нас объяснит, почему от имени сына Ноя пошло слово «хамство»; не всякий подозревает, что выражениям «нет пророка в своем отечестве», «метать бисер перед свиньями», «все тайное становится явным» мы обязаны Библии. и мало кто ответит на вопрос о происхождении таких идиом, как «камень преткновения», «краеугольный камень», «соль земли», и объяснит, к чему и к кому эти определения относились. Поэтому вряд ли я ошибусь, если скажу, что после курса ОПК за этими расхожими крылатыми выражениями для ребят будет стоять уже нечто большее, чем просто меткая фраза.
Забудет голова — не забудет сердце
Урок продолжается. Начинаю вспоминать, что и у нас в начальной школе в свое время была «Священная история» как экспериментальный предмет... Нет, все-таки «вспоминаю» — слишком громкое слово, потому что вся эта «Священная история» с волхвами, пастухами, Адамом и Евой, Каином и Авелем начисто стерлась из детской памяти почти сразу после окончания того курса. Как говорится, в одно ухо влетело...
Неужели и здесь будет такая же история? Фактологический материал в лучшем случае запомнится как собрание мифов? Эти мои размышления прерываются вопросом Ольги Константиновны:
— О. К.: Что сделал Хам?
— Дети: Хам увидел отца, который выпил вина и опьянел, и позвал своих братьев, чтобы они посмотрели и посмеялись.
— О. К.: Посмотрели на это неблаговидное положение отца?! Вместо того, чтобы сделать чтó?
— Дети: Накрыть его!
— О. К.: Накрыть его в таком состоянии. Каждый знает: когда видишь, что другой делает что-то кажущееся постыдным, то не надо кричать: «Эй, смотрите, что он вытворяет! Давайте вместе посмеемся!» А что человек должен сделать?
— Дети: Он должен промолчать, он должен прикрыть того человека.
— О. К.: То есть как-то помочь ему исправить этот неблаговидный поступок, так? Значит, для нас эта история поучительна тем, что надо помогать человеку исправить свое положение, не осуждая его и не крича на всех углах о чужом поступке, верно?
Вот вам и «собрание мифов»! И ответ на мой вопрос. Пусть имена и детали сюжетов забудутся, но если история из Библии когда-нибудь окажется напрямую связанной с реальной жизнью, с вопросами совести, если коснется ребенка (будущего взрослого) лично и глубоко, то, быть может, она всплывет? И даже если не из памяти, то хотя бы из сердца. Разве этого мало? А может, запомнится уроком, из нее извлеченным?
Преподаватель ОПК, за работой которого я наблюдала, еще не раз укажет детям на эту связь между Библией и жизнью.
Зачем праздновать чей-то 2010-й день рождения?
День, когда мы оказались к школе № 17, был предпоследним перед рождественскими каникулами. И речь на уроке, конечно, заходит о Рождестве.
С чего тут начать? Тех, кто никогда и ничего не слышал о рождественской истории все-таки очень мало. Слишком хорошо эта история известна. Родился в этот день в далекой Палестине Иисус Христос… Но как это относится к нашей с вами жизни? Как относится к нашей жизни Новый год — с этим вопросом у школьников все в порядке. Гораздо важнее и труднее объяснить, почему день рождения Христа должен тронуть ребенка сильнее, чем новогодняя ночь, в которую Вася или Маша получат подарки и наедятся сладостей.
— О. К.: Как вы думаете, может ли вся наша родная Салтыковка начать летоисчисление от вашего дня рождения?
— Дети: Нет.
— О. К.: Хорошо, а от дня рождения какого-нибудь президента? Или другого известного человека? Представьте, что завтра вся наша страна принимает летоисчисление от дня рождения какой-нибудь знаменитости и начинает считать, что сейчас к примеру, 41-й год.
— Дети: Нет, потому что это один человек!
— О. К.: А что такое сделал Иисус Христос, из-за чего все люди на земле начали новое летоисчисление от Его дня рождения?
— Мальчик: Он всех пожалел…
Я услышала это и подумала: как, по сути, прав этот ребенок! Но вот реакция класса на ответ оказалась совсем не такой сочувствующей: раздается пара смешков — ясно, что мальчуган ответил не по шаблону, а потому одноклассники уже готовы посмеяться над его «самодеятельностью». Но, к их удивлению, Ольга Константиновна его подбадривает:
— О. К.: Это очень близко к правде! Только помогите: как точнее ответить?
— Дети: Он научил людей.
— О. К.: Верно. А чему научил?
— Дети: Он научил людей любить...
Думаю, если дети вынесут из всего урока только одну эту мысль, это будет уже немало: любить, оказывается, надо учиться; а еще это то, ради чего можно начать новую эру.
Недетское чтение
С начала занятия на учительском столе стоит несколько картонных коробок — пора открыть их тайну. «Это Новый Завет, который мы сейчас в первый раз с вами будем читать», — объясняет Ольга Константиновна. Она просит, чтобы несколько человек помогли раздать книги: две трети класса немедленно срываются со своих мест ради этого благого дела!
Мое воображение уже нарисовало знакомую с детства толстую, голубого цвета книжку с изображением Рождества Христова на обложке — «детскую» Библию. Ничего подобного! Когда-то для меня стало большим открытием существование еще и «взрослой» Библии; но если подобное открытие и произошло у этих детей, то случилось оно гораздо раньше. На школьных партах оказываются обыкновенные синодальные переводы Нового Завета — та самая «взрослая» Библия. Ольга Константиновна объясняет, что это за книга и как ее читать: «Видите, текст списком идет, и каждая циферка обозначает один стих. Мы с вами будем потом читать по очереди, каждый по стиху, от одной циферки до другой». На этот раз она сама читает вслух, останавливаясь на непонятных местах.
— О. К.: «Когда же они были там, пришло время родить Ей; и родила Сына своего Первенца и спеленала Его и положила Его в ясли, потому что не было им места в гостинице». Что такое ясли?
— Дети: Это кормушка для животных.
— О. К.: Да, правильно. Но выбрала бы современная беременная женщина такое место для своего ребенка?
— Дети: Нет.
— О. К.: А какое бы она выбрала место?
— Дети: Самое лучшее!
— О. К.: Самое лучшее место: роддом хороший или уж на худой конец просто дом. А тут не оказалось места в гостинице, и Господь рождается не во дворце, не в доме, а в пещере, куда пастухи загоняли свой скот в непогоду. И кладут Его не в самую лучшую детскую кроватку, а в обычное корыто. Какой пример Господь показывает своим рождением для каждого из нас? Нужно ли выбирать для себя любой ценой самое лучшее место? Нужно ли расталкивать всех локтями, чтобы лучшее место занять?
— Дети: Нет.
— О. К.: Это качество, которое показал Господь, называется словом «смирение». Это слово практически незнакомо современным людям, потому что нам говорят: все должны быть гордыми, самоуверенными, даже нахальными. Если ты недостаточно самоуверенный и пробивной, то ты уже вроде как какой-то не такой, как надо! Но вот смотрите: Иисус Христос показал, каким должен быть человек на самом деле — смиренным.
На доске появляется репродукция картины К. В. Лебедева «Рождество Христово», затем иконы с тем же сюжетом. Начинают сыпаться детские вопросы: «А что это за старичок внизу?», «Это младенца Христа крестят, да?»
Разговор заходит об иконах, о разнице между иконой и картиной. Ольга Константиновна объясняет: на одной иконе могут быть изображено сразу несколько событий, имевших место в разное время; старичок — это демон, который искушает Иосифа злыми помыслами; и младенца Христа вовсе не крестят, а обмывают, как любого новорожденного ребеночка; крещен Он будет уже взрослым. «Мы с вами еще будем подробно говорить об иконах», — обещает она.
Недаром в «кураевском» учебнике иконам отведена целая глава. Такие темы — terra incognita для самих педагогов, и это действительно серьезная проблема. Как обычный школьный учитель будет рассказывать детям о православной культуре, с которой сам знаком поверхностно? Богословов в школе нет, и наш сегодняшний пример — все-таки исключение из правил. А двухнедельные курсы повышения квалификации — разве их достаточно?
Вполне
«советская» истина
Остается последний штрих — увязать евангельскую историю с современной жизнью. И вот тут настает «момент истины»... Ничего, по-моему, удивительного в том, что истина эта еще вполне «советская»:
— О. К.: Теперь подумайте: нам никто не запрещает сегодня праздновать Рождество Христово, как это было раньше, — помните, я вам рассказывала? А мы его празднуем?
— Дети: Да!
— О. К.: А какой мы праздник больше ждем? Новый год или Рождество?
— Дети: Новый год!
Единодушный ответ. Верующим родителям, возможно, было бы грустно его услышать. Действительно, Новый год по-прежнему воспринимается как главный зимний праздник, и вряд ли попытки насильно изменить это положение вещей в ближайшем будущем увенчаются успехом. Главная же задача перед учителем сейчас — объяснить смысл, который скрывается за этим событием — Рождество — и праздником, отошедшим в двадцатом веке на второй план. А дальше пусть дети размышляют сами.
За проявление детской любви к Новому году не следует никаких санкций: никакой негативной реакции со стороны учительницы, никаких восклицаний вроде «Ну что вы говорите, дети, да чему ж я вас учила?!»
Разве что еще раз педагог призывает: подумайте, разберитесь. Справедливо ли игнорировать Рождество, подменять его чем-то другим? Хорошо ли на чужой день рождения ждать подарков лишь для себя? И почему в этот день особенно много людей идет в храм?
Вдумываюсь в эти простые вопросы и понимаю, что бессмысленные для многих взрослых «благочестивые традиции» здесь, на уроке, начинают обретать для детей совершенно иной смысл, что непонятные сюжеты в произведениях искусства (будь то живопись, музыка, литература) со временем станут понятнее и ясней.
Будут ли в школе посты и молитвы?
Урок заканчивается, и в последние десять минут дети мастерят бумажных ангелов для новогодней (или рождественской?) елки — все-таки праздники на носу!
И тут на меня нападает скепсис: всемирный потоп, Ной, его сын Хам, Вифлеемская звезда, ангелы... А разве не то же самое в воскресной школе преподают? Ведь получается, что эта конкретная программа по ОПК — фактически погружение в события Ветхого и Нового Заветов, правда, с анализом нравственного содержания и его актуализацией на современных примерах.
В коридоре, уже выйдя из класса, задаю мучавший меня вопрос Ольге Константиновне. «Отличие от урока в воскресной школе или от проповеди принципиальное, — с некоторым даже удивлением отвечает она. — У нас никто не призывает молиться или поститься, идти на Исповедь и приступать к Причастию. Я рассказываю детям о том, во что верят православные христиане, к которым причисляет себя подавляющее большинство наших сограждан».
Уходя из класса, мысленно сопоставляю увиденное и услышанное с тем потоком мнений, который приходилось читать в интернет-блогах и СМИ. Нельзя сказать, что высказанные там опасения беспочвенны — не бывает дыма без огня. Взглянем на вещи реальнее: действительно, педагогов, вкладывающих душу в преподавание своего предмета, не может быть много. Будут и те, которые постараются свести Библию к собранию мифов (сделали же в советской школе мифологическим героем Илью Муромца); и те, кто подойдет к предмету формально, а преподавать будет скучно. Такие вещи трудно проконтролировать, как и не отследишь работу учителей любого другого предмета. Да и в рассуждениях о преподавательском составе можно зайти очень далеко, а главное — не туда.
Как минимум, сегодня уже точно можно рассчитывать на две вещи. Во-первых, на единую программу: на протяжении двух лет эксперимента у детей в 19 регионах России будет один утвержденный учебник по каждому из шести курсов. Во-вторых, на то, что за родителями останется право выбрать, на какой из пяти экспериментальных курсов отправить своего ребенка.
Безусловно, говорить о результатах более чем преждевременно, но, как мне кажется, уроки ОПК уже сейчас привносят в школу этическую составляющую. Вряд ли кто-то сомневается, что разговор о добре и зле, о правильности и ошибочности поступков важен. И он действительно небесполезен для современного ребенка, молодого человека, живущего в мире, который почти утратил морально-нравственные ориентиры. И в школе он так же необходим, как в семье.
Но даже если опустить этот житейский аспект и обратиться к вопросу об изучении ОПК сугубо культурологически, то следует спросить: разве вредно нашим детям знать о духовных истоках собственной культуры и своей страны? А что, как не ключ к этой истории и культуре, они получают?
Понимать, что нельзя хохотать над чужой ошибкой, знать, что это за «Отче наш» читает Герда из «Снежной королевы», или отчего сейчас 2010-й, а не какой-то другой год… Может быть, все-таки это не менее важно для детей, чем знания строения инфузории-туфельки или формул окисления металлов?
Фото Владимира ЕШТОКИНА
Здесь Вы можете обсудить эту статью в Блогах "Фомы" (Живой Журнал). Регистрация не требуется.
