…Ухает в ночной темноте филин:
«Уху! Уху!» Спрятался в огромных лапах старых елей, лишь два круглых жёлтых глаза светятся из мрака. Стрекочут цикады. Выглядывает из-за облака мутная луна, освещает лесную поляну. На поляне — недостроенная церковь и несколько небольших монашеских домиков. В домиках тихо. До рассвета ещё час.
Вдруг хрустнула под чьей-то ногой ветка! Зашуршали кусты. Кто там?
От кромки чёрного леса отделились несколько силуэтов. Пробежали по поляне, залегли в траве. Бородатые, косматые, у кого-то за поясом нож, у кого-то — топор, у одного за плечами дубинка. Разбойники!
Что-то страшное готовятся они совершить этой ночью…
Чудо в ночном тумане
Разбойники надеялись на большой барыш. Шутка ли, во главе монашеской братии — архимандрит Кирилл из самой Москвы! Из Первопрестольной с пустыми руками не приезжают — будет чем поживиться!
Трудно разбойникам что-то разглядеть сквозь туман. Опасности они не ждут — что могут сделать против них спящие монахи? Однако оглядеться стоит.
Но вот подул ветерок, и… разом ахнули злодеи! Из тумана прямо перед ними проступило огромное войско! Высокие стражники с мечами, луками и стрелами стояли стеной у церкви, смотрели на разбойников, и каждый уже натягивал тетиву…
Откуда? Что это за грозные воины?
Грабители разом вскочили на ноги и, уже не прячась, с проклятиями понеслись через кусты, ломая ветки и раздирая одежду в клочья. Если бы кто-то из них в тот момент оглянулся, он бы не поверил своим глазам: войско колыхалось над землёй и таяло, растворяясь в предрассветной дымке…
Не иначе как чудо случилось этой ночью, и сами силы небесные пришли на помощь братии: послали злоумышленникам видение огромного воинства, которое те приняли за самое что ни на есть настоящее! Видимо, особенный это человек был — отец Кирилл, раз получил такое заступничество! Но как он оказался здесь, в дремучих северных лесах?
«Кирилл, уйди отсюда!»
Самый конец четырнадцатого века. Доброму другу преподобного Сергия Радонежского архимандриту Кириллу уже шестьдесят лет. Он — настоятель знаменитого Московского Симонова монастыря. Кирилла в Москве знают, любят, люди идут к нему сотнями с просьбами, жалобами, горестями, радостями. Все просят благословить, помолиться, сотворить чудо, исцелить… А архимандрит ищет уединения и сосредоточенной молитвы.
Не в силах выдержать внимание многочисленных посетителей, он оставляет свою должность настоятеля и уходит в затвор в той же Симоновой обители, чтобы полностью посвятить себя служению Господу.
Однажды на ночной молитве монах вдруг видит удивительную картину: прекрасная страна — лес, холмы, высокий берег и огромное озеро!
А потом раздаётся нежнейший, полный любви голос:
— Кирилл, уйди отсюда! Иди на Белое озеро и найдешь там покой! Там тебе уготовано место, в котором спасёшься.
Богородица! Сама Пресвятая Дева указала архимандриту путь.
Наутро после того видения взволнованный Кирилл обращается к своему духовному другу старцу Ферапонту. Рассказывает о том, что слышал и видел:
— Удобна ли эта страна для пустынножительства?
— Очень удобна! — уверяет Ферапонт. Он только что вернулся из северных краёв и сам ещё весь под впечатлением от безмолвной красоты диких белозерских лесов.
— А найду ли я место, какое видел ночью?
— Таких мест много!..
В тот же день оба монаха покидают Симонов монастырь и направляются на север.
У подножия горы
Неблизок путь от Москвы до древних Белозерских земель! Шестьсот километров одолели монахи, долго искали то самое место, какое указала Кириллу Богородица, и вот наконец добрались до подножия горы Мауры. Она возвышается на берегу Сиверского озера, недалеко от реки Шексны. Огромное Белое озеро тоже находится в тех краях.
Кирилл сразу узнал и те холмы, и те луга, и те леса. На площадке под горой Маурой в 1397 году монах поставил деревянный крест, положив тем самым начало Белозерской обители.
Странники выкопали себе землянку. Сначала жили в ней вдвоём, потом Ферапонт решил поселиться отдельно, верстах в пятнадцати от Кирилла. Позже он основал там свой монастырь — во имя Рождества Богородицы. Его ещё называют Ферапонтов монастырь.
А Кирилл обрёл наконец уединение, к которому так стремился. И жил в лесу на берегу озера один. Трудился, молился… Год за годом, год за годом.
Но не так гладко шла жизнь отшельника. Испытания ему готовили и видимые, и невидимые обитатели тех мест, в которые он вселился.
Проделки злых сил
Однажды Кирилл шел по лесу, как вдруг на него напала сонливость. Да такая, что никак с ней было не справиться: не иначе тёмные силы, недовольные соседством подвижника, пытались вытеснить его из своих владений. Не мог Кирилл идти дальше, прилёг под сосной и мгновенно заснул. Но только закрыл глаза, вдруг слышит голос:
— Беги, Кирилл!
Вскочил, едва успел сделать шаг в сторону, как на то самое место, где он только что спал, рухнула огромная сосна! Словно ангел-хранитель спас отшельника!
Из той упавшей сосны Кирилл сделал крест. С тех пор он мог не спать, если требовалось, по несколько суток.
В другой раз Кирилл собирал сучья вокруг своей землянки. Расчищал место. Собрал в кучу — надо сжечь. Развёл большой костер. Погода до этого была тихая, но вдруг налетел такой ветер, что огонь моментально разметало! Начался лесной пожар! Да такой, что сам монах оказался в огненной ловушке! Куда ни повернётся — всюду дым, пламя, падающие горящие сучья…
И тут прямо в пламени появился человек! Кирилл глазам своим не верил: монах узнал призрака! Он был похож на боярина Тимофея Вельяминова — доброго родственника, который когда-то приютил маленького мальчика Косму (так звали Кирилла до принятия монашества). Косма в ранние свои годы остался сиротой, а Вельяминов взял его под своё крыло. Тимофей служил при дворе князя Дмитрия Донского, был человеком благородным и состоятельным. Он любил мальчика, мечтал, что тот вырастет и станет ему опорой в старости.
Конечно, ко времени поселения Кирилла в северных землях Тимофея уже давно не было на свете, но вот теперь образ его Господь явил отшельнику в самый опасный момент, посреди огня и дыма.
— Иди за мной! — услышал Кирилл. Он сразу поверил призраку, последовал за ним и… вышел из огня!
Наконец ветер стих. Кирилл сам стал унимать огонь. А потом начался дождь и окончательно затушил пожар.
Рождение братии
Кирилл жил в своей землянке вдали от людей и совсем не стремился к общению. Но через некоторое время слух о лесном отшельнике прошел по окрестным деревням. К землянке стали изредка приходить люди. Далеко не все из них являлись с добрыми намерениями. Многие местные боялись: поселился монах — скоро к нему присоединятся другие. А там, глядишь, и монастырь построят. А уж монастырь наверняка потом возьмет власть над их землями!
Один крестьянин по имени Андрей решился даже сжечь землянку Кирилла! Но сколько он ни пытался запалить скромное жилище монаха, огонь его гас. Подожжёт, отойдёт — погасло. Подожжет, отойдёт — погасло!
Наконец поджигатель понял, что совершает великий грех, и со слезами раскаяния пришел к Кириллу. Бросился в ноги, во всем признался и попросил постричь его в монахи. Так у отшельника появился первый помощник. Позже Андрей стал первым монахом в новом монастыре.
Но пока о монастыре ещё никто и не думал.
Однако вслед за Андреем стали приходить и другие. Пришли три инока из Симоновой обители — Зеведей, Дионисий и Нафанаил. Они знали Кирилла ещё по Москве и, разведав, где он теперь находится, решили подвизаться, то есть жить и служить Господу, рядом с ним.
Потом приходили другие, и ещё, и ещё… Всего к пустыннику присоединилось около пятидесяти человек!
Кирилл нашел подходящую поляну, сам распланировал, как будут располагаться кельи для новых братьев. В центре поляны должен был встать небольшой храм в честь Успения Богородицы.
Правда, как строить храм, никто из братьев не знал. Они не были строителями. Нужно было звать умелых плотников, но где ж их взять? До ближайшей деревни далеко...
Кирилл снова встал на молитву. Умолял Богородицу о помощи! И вдруг, без всякого приглашения, непонятно откуда пришли в монашескую общину плотники! И закипела работа! Вот уже первые венцы встали у будущего храма, вот уже и нижние окна обозначились. И до главок недалеко!
Разбойники и стража
Однако противники монашеской общины по-прежнему в округе не переводились. Они не хотели мириться с неудобным соседством. Местный боярин Феодор, узнав, что братья строят храм, а возглавляет работы архимандрит Кирилл, который пришёл аж из самой Москвы, решил, что где-то у столичного гостя и его сподвижников должны быть схоронены сокровища. И почему бы не завладеть такой легкой добычей?
Правда, самому заниматься грязной работой Феодору не хотелось. Он набрал наёмников — разбойничью шайку и объяснил задачу: забрать у монахов деньги и ценности, а добром не отдадут — силой взять.
Лихие людишки вооружились ножами, дубинками и топорами, прихватили мешки, верёвки и под покровом ночи отправились в лес.
Подкрались к самым избушкам. Никакого отпора от мирных безоружных иноков, разумеется, разбойники не ждали.
Вот тут и случилось чудо, о котором мы уже упоминали. У недостроенного храма их вдруг встретило войско! Грозная стража плечом к плечу стояла у обители, натянув тетиву больших луков и направив стрелы в их сторону! Ограбить монахов не представлялось никакой возможности! Перепуганные разбойники убежали в лес.
Попробовали прийти на следующую ночь, но их опять ждали загадочные воины! Откуда взялись? Неизвестно!
Грабители доложили боярину, что к отцу Кириллу, видимо, приехал на богомолье какой-то важный князь и привёз с собой войско. Феодор очень удивился! Его владения, его земля, почему без его ведома приезжий вельможа останавливается в каком-то лесном монастыре, а не едет к нему в поместье? Послал слуг узнать, так ли это?
Слуги разузнали, доложили: ни о каком князе никто не слышал, никакого войска не видел. Никто в монастырь не приезжал!
Тогда-то Феодор понял, что разбойников у храма встречали не обычные лучники…
Боясь наказания Божия за злой умысел, боярин поспешил к Кириллу с раскаянием: «Виноват, отче! Бес попутал. Позавидовал, хотел поживиться за чужой счёт…»
Конечно, Кирилл его простил!
— Уверяю тебя, Феодор, что я ничего не имею, кроме этой одежды, которую видишь на мне, и небольшого количества книг…
С тех пор боярин стал считать Кирилла чуть ли не ангелом Божиим!
Строгие правила
Когда монахи достроили храм, община стала полноценным монастырём. Кирилл, заботясь о спасении душ иноков и помня о своем опыте монашества, установил в обители правила настолько строгие, что некоторые иноки, пожив немного в его монастыре, не выдерживали и покидали его! Уходили туда, где порядки полегче.
Чем же так выделялся монастырь Кирилла Белозерского? Настоятель считал, что монах приходит в обитель за тем, чтобы говорить с Богом, молиться, а всё житейское ему нужно оставить за стенами монастыря. Инокам не позволялось на богослужениях разговаривать и уходить из церкви до окончания службы. Своего ничего нельзя было иметь — ни денег, ни имущества. Всё необходимое для жизни получали из монастырской казны. Кельи никогда не запирались. Хранить в них ничего, кроме богослужебных книг и икон, не разрешалось. В трапезной принимать пищу можно было только в назначенное время: в день всего два приёма пищи, а в посты — вообще один. За еду садились каждый на свое место и ели в тишине. После трапезы каждый молча шел к себе в келью, ни к кому не заходя. Выходить, гулять не дозволялось…
И всё же монахи, послушники продолжали приходить в монастырь и оставались там. Конечно, это были не случайные люди. Готовые к строгой жизни подвижники, аскеты, они принимали жёсткие правила Кирилла, а некоторые даже усиливали для себя ограничения, подавая пример другим: спали стоя, прислонясь к стене, долгие годы соблюдали обет молчания…
Монастырь рос, его уже называли Кирилло-Белозерским. Но местные жители напрасно опасались, что монахи отберут у них земли и подчинят себе соседние деревни: Кирилл не хотел, чтобы у его монастыря были обширные владения и большое хозяйство, как у некоторых других обителей. Он считал, что дело монаха — молитва, а пропитание братья получат от Господа. Удивительно, но часто так и случалось! По молитвам настоятеля, братия не раз спасалась и от голода, и от страшных штормов на озере, преодолевала неурожаи и болезни!
Преподобный Кирилл был не только справедливым настоятелем, но и наставником, учителем — сам любил чтение, переписывал книги и монахов к этому привлекал. В шестнадцатом веке в обители Кирилла хранилось больше двух тысяч рукописей. Ни в одном другом монастыре России в то время не было такой богатой библиотеки. Кирилл переписывался даже с князьями! Поучал их, советовал, как лучше управлять княжествами и друг с другом ладить…
Тридцать лет прожил Кирилл Белозерский в северных землях. И отошел ко Господу в возрасте девяноста лет!
Большое будущее
В России сотни монастырей. Множество паломников и туристов путешествуют, переезжая из одного в другой, и всякий раз поражаются: какие они прекрасные, огромные, величественные! Крепкие каменные ограды, огромные ворота, высокие соборы, храмы, башни, множество построек, обширное хозяйство — порой монастыри напоминают целые города!
А ведь очень многие из этих обителей когда-то основали именно монахи-отшельники. Одинокий пустынножитель так же, как преподобный Кирилл Белозерский, уходил из своего монастыря, приходил в совершенно дикое место, ища уединения, поселялся там, а потом к нему начинали притягиваться другие братья, и вырастала община, и строился храм, и возникал большой монастырь… В этом нет никакого противоречия. Настоящие подвижники, молитвенники, как маяки на высоких утёсах, обращают к себе взоры всех, кто находится вокруг. К святым пустынникам, словно лодки к маякам, стекаются люди, ищущие спасения, утешения, и согреваются, в каких бы холодных и тёмных лесах эти «маяки» ни находились…
Кирилл Белозерский был одним из великой плеяды основателей монастырей, которую взрастили и воспитали преподобный Сергий Радонежский и его ученики. Сам отец Сергий тоже когда-то поселился в лесной глуши отшельником, и его монастырь — самый главный, самый мощный, Троице-Сергиева лавра, — также вырос вокруг него, светоча и молитвенника Божьего. И эта преемственность не прерывается, продолжается через века.
Рисунки Галины Воронецкой
