Сегодня на рынке видел паренька в майке с эпатирующей надписью: «Ночую там, где меня любят». Торговал он какой-то ерундой, которой сковородки от нагара очищают - "Чудо-губка", кажется. Рыжий, крепкий, лицо и спина напряженные, в глазах - вызов. Стоит, словно на выставке, выпятив грудь, и внимательно следит, как публика реагирует на его замечательную майку. Заметил мой взгляд и тут же отвернулся.
А я вспомнил сразу два периода в своей жизни. В юности гулеванил я порой совсем уж необузданно. И хотя майки такой у меня не было, но как уж я тогда ночевал, ох как ночевал… И любили меня, дурня, бедные девчонки то тут, то там, то еще невесть где. Без всяких надписей. Когда такое блудливое кредо запечатлено в уме и в сердце, то писать его на майке в общем-то совсем не обязательно. Кому надо – все в глазах прочитают и напоят, и накормят, и спать уложат.
Хорошо помню, как после нескольких месяцев такой беспредельной ночной жизни я себя почувствовал словно бы обугленным изнутри. Как дом после пожара: снаружи все почти целое, а внутри – одни вонючие головешки и погасшие угли.
И еще вспомнил, как после этого своего «обугленного» периода я пришел в Церковь, крестился, женился, стал работать на стройке, чтобы прокормить семью. В основном, это были подмосковные краткосрочные шабашки. Где мне только не приходилось ночевать в ту пору… Строящиеся дома, как правило, не отапливались. Поэтому ночлег на объекте иногда бывал весьма экзотическим. Однажды пришлось на чердаке зарываться ночью в керамзит, чтобы хоть немного согреться. В другой раз мы с еще двумя бедолагами три недели ночевали в абсолютно темном подвале, где я впервые в жизни испытал легкий приступ клаустрофобии. Были еще ночевки в вагончиках, где кроме меня проживало три десятка ребят-таджиков. Про ночи, проведенные просто на бетонном полу в спальнике, я даже не говорю: обычное это дело для шабашек. И каждый раз, укладываясь на такой импровизированный ночлег, я думал лишь об одном. О том, как мне хотелось бы ночевать сейчас не здесь, а там, где меня любят, где без меня скучают, где любовь и радость моя считает дни до моего возвращения.
Вспомнилось все это при взгляде на рыжего парнишку с рынка.
И как-то вдруг стало его очень жалко. Потому что надпись-то эта, ежели разобраться, совсем о другом. Тут ведь вовсе не самецкий призыв доморощенного мачо. На самом деле, здесь спрятавшаяся за бравадой тоска по дому, стремление оказаться там, где тебя всегда ждут и всегда примут таким, какой ты есть. Встретят, нальют горячего чая, погладят по голове, и назовут не просто по имени, а - ласково, как мама в детстве звала. Вот это о чем. И рыжий парняга с рынка тоже, наверняка, именно этого жаждет в глубине души. Только не понимает еще, потому что молодой и бестолковый. Дай Бог тебе действительно - всегда ночевать только там, где тебя любят и ждут, дорогой человек! В жизни совсем немного есть вещей, важнее этой простоты. Которая, увы, достается не каждому.
На заставке фрагмент фото Elissa Eikelboom
