Отклик на статью диакона Андрея Кураева (исполняет функции иностранного агента) "Спор двух академий"
Замечательная в целом реакция диакона Андрея Кураева (исполняет функции иностранного агента) как представителя богословской науки на письмо десяти академиков нуждается, на мой взгляд, в существенном дополнении.
Дело в том, что православное богословие строится на суждениях (богооткровенных догматах), отнюдь не очевидных для человеческого рассудка и чувственного восприятия. Это фиксирует о. Андрей, и тем самым чётко обозначает сферу главного вопроса в полемике с т. н. материалистическим научным мировоззрением: правомерно ли сумму церковных догматов рассматривать в качестве исходных посылок именно научной системы умозаключений наряду с аксиомами и постулатами других наук?
Однако же далее плоскость аргументации о. Андрея уходит как будто по касательной к этой сфере. Кураев (исполняет функции иностранного агента) обосновывает принадлежность к науке тех исследований, которые скорее должны быть отнесены к областям иных дисциплин: библеистики, текстологии, патрологии и проч., но только не теологии в её собственном смысле. Уважаемые академики-материалисты, думается, без труда согласятся с тем, что филологические труды С. С. Аверинцева являются научными изысканиями. Не откажут они также в научности и защищённым на богословских кафедрах диссертациям, например, по апологетике и патристике — предметам, включаемым в определённом ракурсе в программы некоторых факультетов истории и филологии даже в советскую атеистическую эпоху. Но при этом направление данных исследований имеет такое же условное отношение к богословию, как, скажем, биографии и текстологический анализ манускриптов средневековых математиков или алхимиков — к самой математике или алхимии. И вот тут-то гг. академики могут предъявить вполне обоснованные претензии нашему богословию в покушении на смежные с ним области иных наук.
Поэтому для диалога на должном уровне с учёным материализмом нам следует обозначить характерные особенности богословия как самобытной образовательной дисциплины и затем рассмотреть три позиции, позволяющие обосновать принадлежность её к науке.
Во-первых, условия убедительности богооткровенных истин в сравнении с условиями убедительности (верификации) некоторых недоказуемых положений науки, которые вместе с тем не очевидны без определённой подготовки и культуры мышления: например, актуальной бесконечности, квантовых постулатов Бора и проч.
Во-вторых, несомненный исторический факт всеобщего признания (рецепции) утвержденных многими веками религиозных положений в сравнении с какими-нибудь двумя-тремя веками триумфа науки. Здесь же потребуется проанализировать на предмет маргинальности те направления человеческой мысли, которые отрицают эти общепринятые положения. В области математики таким примером может служить позитивистская школа, в области истории — теория Фоменко, а в области религиозной — атеизм.
В-третьих, необходимо ясно указать на тот факт, что принципы методологии изложения богословских дисциплин ничем не отличаются от методологии изложения дисциплин иных наук: в них мы находим такие свойства, как систематичность, точность определений и логические приёмы рассуждений. Таким образом, лишь при надлежащем внимании к указанным моментам и их раскрытии мы сможем выйти на серьезный уровень дискуссии с атеистической мыслью, с полным основанием отстаивая взгляд на православное богословие именно как на науку.
