Здравствуйте!
Обращаюсь к вам по поводу статьи «Искушение Чернобылем», опубликованной в майском номере журнала ФОМА.
Я с 1981 года работал инженером на Игналинской АЭС. По требованию чиновников Евросоюза наша станция в конце 2009 года была закрыта как небезопасная, потому что оснащена реакторами Чернобыльского типа. Многие люди потеряли работу, а Литва — источник дешевой электроэнергии. Тем временем в России сегодня работают 11 реакторов Чернобыльского типа на трех АЭС, и никто не требует их досрочного закрытия. Причем работают весь проектный ресурс и после его окончания. Логично, что в СМИ закрытие станции объяснялось желанием европейцев получить покупателя вместо конкурента на рынке электроэнергии. И еще безопасность всех АЭС контролируется инспекторами МАГАТЭ и все проверки дают только положительные результаты.
И все-таки, почему закрыли нашу АЭС и так ли безопасны уран-графитовые реакторы? Можно ли быть уверенным в том, что Чернобыльская авария не повториться?
Для этого нужно знать, почему взорвался Чернобыльский реактор. В первом отчете вина возлагалась на эксплуатационный персонал и руководителей станции. И только в 1991-м году, после, как вы пишите, «распада общественной системы» (системы, не только обусловившей аварию, но и скрывшей от народа его причину) стало возможным проведение объективного расследования. Согласно отчету МАГАТЭ — INSAG-7 — главная причина аварии в том, что «установка фактически не соответствовала действовавшим нормам безопасности и имела небезопасные конструктивные особенности». Вина персонала не снимается, но переносится с первого на седьмое место.
Как общественная система может обусловить аварию? Поясню на следующем примере. Через короткое время после Чернобыльской аварии на всех АЭС с аналогичными реакторами (РБМК) были изменены регламенты по эксплуатации. Значит, разработчики реактора и ответственные лица прекрасно понимали, что установка не соответствует нормам безопасности, но много лет ничего не предпринимали для устранения этих недостатков. Существовало убеждение, что условия, при которых эти несоответствия окажутся важными, никогда не возникнут. Но они возникли и привели к аварии!
Таким образом, авария на ЧАЭС не была неожиданной, а, скорее, неотвратимой. Но как могло случиться, что в течение многих лет 16 реакторов РБМК эксплуатировались с нарушениями требований безопасности? Кто-то должен за это ответить? Наказаны были руководители станции — невиновные. А где генералы отрасли, истинные виновники аварии? После распада породившей их общественной системы они остались на своих местах и вырастили «достойную» смену...
Это видно, в частности, и из вашей статьи. Л.Большов очень хорошо владеет вопросом и справедливо замечает, что «сейчас мы живем в другое время и можем взглянуть на Чернобыль спокойным взглядом». Однако какой взгляд он предлагает? Рассуждая об уроке из страшной Чернобыльской трагедии, он игнорирует сформулированный мною выше вопрос — почему много лет 16 реакторов РБМК эксплуатировались с нарушениями требований безопасности? — и эзоповым языком рассуждает о неких силах, которые гораздо могущественнее нас, о логике и иррациональности. То есть уходит от проблемы и не дает ответа на нее. Но если он, один из генералов атомной отрасли, игнорирует урок Чернобыля, то опровергает сам себя: по его же словам, «если какой-то урок не выучен, то он повторяется, но в гораздо более жесткой форме. Господь таким образом воспитывает нас».
Я не думаю, что кто-то хотел бы такого развития событий. Так давайте, наконец, хоть сейчас, по прошествии такого большого времени, будем честными: не будем игнорировать уроки Чернобыля, а будем открыто говорить о них.
С уважением, Юрий Лаптев. Работал инженером на Игналинской АЭС (Висагинас, Литва) до ее закрытия в 2010 году. Служу алтарником в храме святого вмц. Пантелеимона
Глубокоуважаемый Юрий Евгеньевич!
Спасибо Вам за интерес к интервью и вопросы, которые дают мне возможность высказаться, упомянув больше технических деталей, нежели это принято в журнале. Прежде всего, я глубоко сожалею вместе с Вами о закрытии Игналинской станции, наиболее совершенной из всех АЭС с реакторами РБМК. Я согласен с тем, что причины закрытия носят, в основном, политический характер.
Что касается причин аварии на ЧАЭС. В документе МАГАТЭ, на который Вы ссылаетесь, в заключительной части сказано буквально следующее:
«... существует необходимость сместить акцент таким образом, чтобы он в большей степени касался недостатков средств безопасности конструкции (...) Однако ИНСАГ по-прежнему придерживается мнения о том, что во многих отношениях действия персонала были неудовлетворительными».
МАГАТЭ пришел к тому же выводу, который был сформулирован в отчете, подготовленном группой руководителей НИКИЭТ, Курчатовского института, ВНИИАЭС, Госатомнадзора и ИБРАЭ, которую я имел честь возглавлять. В течение трех месяцев мы спорили до хрипоты и пришли в конце к единому выводу, который от имени всех я представил на конференции Париже в 1991 году. С тех пор этот вывод не менялся. Звучит он так: вследствие ошибочных действий операторов реактор был приведен в нештатное состояние, в котором проявились ошибки в конструкции и физике реактора. Сочетание трех составляющих одновременно привело к аварии.
Теперь о системе, которая это позволила (то, о чем говорится и в документе МАГАТЭ). Предвестники Чернобыльской аварии наблюдались на Игналине в 1983 году и на ЛАЭС в 1975 году. Как Вы и пишите, эти события не получили ни широкой огласки, ни подробного рассмотрения. Это, безусловно, следствие закрытости системы. Кроме того, незадолго до аварии на ЧАЭС почти все атомные станции были переданы в Минэнерго, в котором отношение к дисциплине при эксплуатации было слабее, чем в Минсредмаше. Не было в Минэнерго и современной системы регулирования безопасности, когда независимый орган выдает заключение о безопасности и лицензию на эксплуатацию.
Возможно ли повторение аварии на реакторах РБМК? После 1986 года в СССР, а потом в России были проведены очень масштабные работы по модернизации систем безопасности, органов управления и защиты, средств автоматики и контроля: опираясь на результаты большой исследовательской программы, создали одну из лучших в мире систему мониторинга и аварийного реагирования. Технологические параметры и параметры безопасности с каждого блока передаются в кризисный центр Росэнергоатома и в 14 технических поддерживающих организаций. Особое внимание стали уделять культуре безопасности. Так что, на мой взгляд, повторение подобной аварии невозможно.
В середине 2000-х годов я был сопредседателем международной рабочей группы экспертов по оценке безопасности первого блока КуАЭС (реактор первого поколения). После напряженной работы в течение двух лет группа пришла к единодушному выводу: безопасность блока после модернизации — на том же уровне, что и у западных блоков соответствующего поколения. Нет оснований для досрочного вывода из эксплуатации.
Я могу Вам передать копию отчета, если интересно.
С уважением, Л.А.Большов, участник ЛПА на ЧАЭС 1986 года (награжден за это орденом Мужества), директор института проблем безопасного развития атомной энергетики РАН.
Читайте другие публикации о Чернобыле
На заставке фрагмент фото Brittany
