Я с интересом прочитал впечатления Дмитрия Соколова-Митрича о встрече с двумя ветеранами-латышами. И не могу, в свою очередь, не рассказать о двух других ветеранах, прошедших войну и вынесших из этого своего страшного опыта чуть ли не противоположные взгляды на жизнь и на людей. Первый мой герой — это моя бабушка, узница нацистского концлагеря Освенцим; второй — мой дед, простой фронтовой шофер…
Бабушка (она умерла несколько лет назад) всегда гордилась тем, что причастна к этой войне. Хоть она и не принимала участия в боевых действиях, но на ее счету было три побега из немецких тюрем и лагерей, пока нацисты наконец не схватили ее и не отправили в Освенцим. После возвращения на Родину — годы позора, клеймо предательницы и изменницы. Потом — реабилитация, почет, приглашения на митинги и встречи, орден и несколько медалей.
Нельзя сказать, что моя бабушка не любила людей. Наоборот, ее сердце было чутко к чужому горю, она отдавала себя другим без остатка, вырастив троих детей и проработав до старости в колхозе. Но война оставила в ее сознании четкую грань между своими и чужими, друзьями и врагами, героями и предателями, хорошими и плохими. Распределение по этим категориям было чисто субъективным, но вот отношение к «плохим» отличалось крайней жесткостью. Аргумент, который бабушка выдвигала в обоснование своей позиции, был по-своему сильный: «Мы победили в той войне, и нам решать, что хорошо, а что плохо». Позже я слышал его и от других представителей старшего поколения и понял, что это целая идеология — идеология победителей, когда законы войны проецируются на жизнь мирного общества.
Тем более странной в моих глазах выглядит бабушкина позиция, когда я вспоминаю своего деда. Меня до сих пор поражает его молчание: он не любил рассказывать про войну, его «мемуары» крайне скупы, а многие подробности того периода наша семья узнала лишь после его смерти, случайно наткнувшись на его личные записи. Дед не гордился тем, что воевал. Хотя гордиться было чем: оборона Севастополя, ранение, сотни километров по дорогам СССР и Европы и в итоге взятие Берлина. За все эти заслуги — орден Великой Отечественной войны и другие боевые награды. Но при всем этом на вопрос о своем участии в войне он просто скромно отвечал: «Да, воевал».
И снова парадокс: дедово отношение к войне свойственно очень многим ветеранам! Значит, молчание — это нечто большее, чем просто нежелание ворошить прошлое. Но тогда что? Я думаю, многие люди уходящего поколения молчат потому, что понимают: любая война, даже самая справедливая и победоносная, не может быть предметом гордости.
Война по сути своей есть оправданное убийство. Даже животные существуют по закону: «особи одного вида не могут уничтожать друг друга». Этот закон написан на уровне подсознания и у людей. А если убить человека — противоестественно, а потому — морально невозможно, значит нужно отказать ему в его человечности. И тогда рождается образ «чужого», «агрессора» и «противника», а их уже можно убивать, поскольку для сознания воюющего они уже не люди…
Христианство знает о той ломке сознания, которую испытывает каждый солдат, беря в руки оружие. В этом плане показателен случай, произошедший в Византии в середине X века. Император Никифор II Фока принял решение канонизировать всех воинов, погибших в битвах с мусульманами, как мучеников за веру. Но против этого решительно выступили епископы: они ссылались на XIII правило святого Василия Великого, который советовал отлучать от Причастия на три года тех, кто пролил на войне кровь. Логика была очень простая: на поле боя человек обязан быть жестоким, а тот, кто перешагнул порог вечности в ожесточенном и нераскаянном состоянии, не может быть признан святым. Рана, нанесенная душе человека войной, лечится в течение очень длительного времени.
И теперь мне становится понятно, почему молчал мой дед. Он был христианином и прекрасно понимал, что любая война оставляет в душе солдата глубокие шрамы. Кому-то на заживление не хватает и целой жизни, и тогда агрессия и деление на «своих» и «чужих» переносится на весь окружающий мир. А это значит, что война продолжается — в сердце человека.
Конечно, мы будем праздновать Победу, будем чтить живых героев и помнить о тех, кто не вернулся. Конечно, Великая Отечественная война навсегда останется славной страницей нашей истории и примером великого подвига всего нашего народа — народа-победителя. Но в то же время, я думаю, нам предстоит еще многое сделать: прежде всего, покончить с делением на «кацапов» и «хохлов», «левых» и «правых», «своих» и «чужих». Ведь по-настоящему война заканчивается не последним залпом пушки и не триумфальным шествием победителей, а простым примирением. Когда отходят на второй план образы «врага», «захватчика», «противника» и на передний план выступает великий, прекрасный и единственно подлинный образ — образ человека.
Александр МОИСЕЕНКОВ
