Среди страхов, которые бывают у маленьких детей, иногда встречаются страхи религиозной тематики. Дети боятся чертей, демонических монстров. Почему это происходит, что тому виной и как с этим справиться, говорит протоиерей Игорь Фомин, настоятель храма святого благоверного князя Александра Невского при МГИМО (Москва).
Когда пугают специально
Многим из нас знакомо еще с советских лет, когда непослушного маленького ребенка стращают: вот сейчас тебя заберет злой дядька! Или милиционер! Или цыган в мешок посадит и унесет. Взрослые считали это эффективным педагогическим приемом. Иногда ведь срабатывало!
На самом деле ничего хорошего здесь нет, это, если называть вещи своими именами, шантаж. А еще — ложь, встраиваемая в отношения с ребенком. Став постарше, он перестаёт верить в дядьку с мешком, но столь же скептически воспринимает и многое другое, что говорят ему взрослые. Потому что пугалки разрушили доверие к их словам.
Но вот изменились времена, рухнул государственный атеизм, множество людей в 90-е годы уверовало в Бога — и в некоторых воцерковленных семьях на смену цыгану и милиционеру пришел черт с рогами и копытами. Детей в воспитательных целях пугают нечистой силой, пугают адскими муками за капризы и проказы, а что самое ужасное — пугают злопамятным Богом, который ведет тщательный учет твоим проступкам и прямо-таки рвется наказывать.
Разумеется, подобные «инфернальные» пугалки категорически недопустимы, причем не только с педагогических позиций, но прежде всего с духовных. Напуганный ребенок не сможет любить Бога и ощущать Его любовь, бесы будут ему казаться существами гораздо более могущественными, чем Господь, а христианская жизнь начнет представляться ему выполнением скучных и бессмысленных предписаний из страха вечных мучений. Эта «вера» разрушится в отрочестве, а обретет ли когда-нибудь такой человек веру истинную — большой вопрос.
Когда пугают невольно
Но бывает и так (к счастью, не сплошь и рядом), когда воцерковленные люди вроде бы и не собирались специально пугать ребенка. Нет, они занимаются его религиозным просвещением, доносят до него истины веры. Но почему-то сосредотачивают свое (и детское) внимание не на Боге и Его любви к людям, а на нечистой силе, которая грозит нам повсеместно и ежесекундно.
Как это происходит? Ребенку читают, к примеру, детскую Библию, и, когда речь заходит о бесах (а она заходит, поскольку Священное Писание о них говорит), взрослые начинают подробно, красочно комментировать, рассказывать о бесах всяческие подробности.
К тому же дети неизбежно задают вопросы. Изображения нечистой силы они видят и на иконах, и на фресках в храме. На эти вопросы надо, конечно, отвечать, но очень аккуратно, сообразуясь и с возрастом ребенка, и с его индивидуальными особенностями. Увы, бывает так, что взрослые увлекаются и рассказывают малышу о рогах, клыках и копытах, об адских муках, котлах и сковородках.
Не говоря уже о том, что у ребенка (особенно у впечатлительного, с тонкой нервной организацией) возникнут невротические страхи, это еще и серьезное извращение веры. Христианство — это Благая Весть, а не демонология.
А как надо?
Донося до маленького ребенка истины православной веры, надо учитывать, что в этом возрасте дети воспринимают вещи в черно-белом цвете, различать оттенки, видеть сложность и неоднозначность они научатся позже. Маленькие дети не способны еще понимать абстрактные идеи, но очень хорошо воспринимают яркие образы и дорисовывают их в своем воображении. Поэтому родители, прежде чем говорить, должны думать, что говорить, в какой последовательности говорить и как именно говорить.
Прежде всего, говорить с детьми надо не о бесах, а о Боге. О Его любви и милосердии, о Его смерти и воскресении, о том, что Он рядом с нами, что мы постоянно можем быть с Ним «на связи», когда искренне молимся. В центре внимания должен быть позитив.
Все, что связано с бесами, должно комментироваться лишь в том случае, когда ребенок задает соответствующие вопросы. Взрослым тут не надо проявлять инициативу и давать малышу ту информации, до которой он еще не дозрел. А когда все же приходится рассказывать о бесах, сконцентрировать внимание ребенка нужно на том, что Бог бесконечно сильнее дьявола, что у верующих людей есть надежная защита от бесов, что их бояться не надо, а надо бояться огорчить Бога своими злыми словами и поступками. Говоря о надежной защите, надо уточнить, что это прежде всего крестное знамение и молитва, в которой мы просим Бога о помощи и защите (для ребенка достаточно и очень короткой молитвы).
Говорить об аде (а такие разговоры рано или поздно становятся неизбежными) нужно очень аккуратно. Ни в коем случае не нужно прибегать к сравнениям, то есть рассказывать о котлах и сковородках, крючьях и вилах, которыми орудуют черти. Для маленького ребенка еще нет особой разницы между метафорой и той реальностью, которую с ее помощью пытаются выразить. Поэтому лучше просто сказать, что это очень плохое место, что люди там страдают, но сами в этом виноваты, никто их туда силой не тянул, наоборот, Бог постоянно пытался их спасти, но они сами предпочли быть злыми. Кстати, в таких разговорах лучше избегать слова «наказание», потому что ребенок его воспринимает в привычном ему контексте и потому начинает видеть в Боге строгую воспитательницу в детсаду.
Еще один важный момент: рассказывая детям жития святых, особенно мучеников, не надо вдаваться в детали того, как именно их пытали и как казнили. Понятно, что совсем уж уйти от подробностей нельзя — если в житии говорится, что святого обезглавили или, к примеру, бросили на растерзание львам, мы не должны все это скрывать и превращать житие в дистиллированную водичку. Тем более что, напомню, мышление маленького ребенка конкретно и общие слова — «истязали», «жестоко казнили» — ему ничего не скажут. В конце концов, «Жития святых», составленные святителем Димитрием Ростовским, предназначались именно для семейного чтения. Но тут нужно чувствовать баланс, чувствовать, какие подробности все же излишни для вашего ребенка.
Что делать, если ребенок вдруг начал бояться нечисти
Такое тоже иногда случается, даже в том случае, когда родители все делают правильно и не запугивают ребенка, вольно или невольно. Тем не менее ребенок вдруг начинает бояться — либо каких-то воображаемых монстров (судя по его рассказам, весьма напоминающих бесов), либо вообще непонятно чего, просто какого-то невидимого, но ощутимого злого потустороннего присутствия.
Первым делом надо разобраться, что это. Скорее всего, такие страхи не имеют сверхъестественного происхождения. На впечатлительного ребенка мог так подействовать мультик (не говоря уже о явно не детских фильмах, которые он случайно посмотрел), мог подействовать чей-то рассказ в детском саду, он мог в каких-то обстоятельствах услышать разговор взрослых, не предназначенный для детских ушей.
Тут важно, что сам ребенок по этому поводу думает. Если для него это не фантазии, которых он сам же напугался (как у Чуковского в «Закаляке»: «Это Бяка-Закаляка // Кусачая, // Я сама из головы её выдумала». // «Что ж ты бросила тетрадь, // Перестала рисовать?» // «Я её боюсь!»), если родители видят, что он всерьез верит в монстров и исходящую от них угрозу, то нужно напомнить ему, что у нас есть оружие от бесов — крестное знамение, молитва, святая вода. Иногда бывает достаточно даже просто изменения настроя ребенка с пугливого на боевой — и страхи пропадают.
Насколько реально то, что ребенок действительно чувствует присутствие инфернальных сил? Разумеется, нельзя это безоговорочно отметать. Мы, христиане знаем, что бесы действительно существуют, действительно пытаются людей испортить и временами их воздействие может быть вполне заметным. Тем не менее, знаем мы и то, что просто так, первому встречному-поперечному бесы не являются. Вот как человек должен десятки лет вести подвижническую жизнь, чтобы сподобиться явления ангелов, так он должен и очень постараться, должен глубоко погрязнуть в грехах, чтобы Господь попустил бесам явиться ему. Маленький ребенок — явно не тот случай. Но все равно, что бы мы ни думали о происхождении вот этого конкретного детского страха, средства у нас всё те же: молитва и крестное знамение.
Ну и напоследок скажу то, с чего, видимо, все же следовало начать: нужно не только говорить с детьми о Боге, но и с Богом говорить о детях (то есть молиться о них, причем не формально, а от сердца). Может быть, это даже важнее, чем наши педагогические усилия. Бог есть, Бог любит нас, слышит нас и способен защитить наших детей от любых страхов.
Подготовил Виталий Каплан
