Михаил Щепенко: ТЕАТР – ДЕЛО ОПАСНОЕ - Православный журнал «Фома»
Михаил Щепенко: ТЕАТР – ДЕЛО ОПАСНОЕ
Photo by Henry Hustava on Unsplash

Михаил Щепенко: ТЕАТР – ДЕЛО ОПАСНОЕ

Приблизительное время чтения: 11 мин.

Код для вставки
Код скопирован
Сходив в этот театр один раз, люди стремятся попасть туда снова. Что их привлекает? Может быть, талантливая игра актеров? Или репертуар, основанный на русской классике? Или добрая, теплая атмосфера? Все это, безусловно, есть. Но как сказал Лев Аннинский на юбилейном вечере, посвященном 30-летию театра: "У вас маленький зальчик, а сверхзадача всегда огромна – этим вы и отличаетесь". Возможно, это главное, почему Московский Театр русской драмы "Камерная сцена" имеет своего постоянного, серьезного, думающего зрителя. И люди после спектакля уходят другими...

Мы беседуем с Михаилом ЩЕПЕНКО, художественным руководителем театра "Камерная сцена", доцентом Ярославского государственного театрального института и МГПУ, заслуженным деятелем искусств РФ, лауреатом российских и международных фестивалей.

Михаил ЩЕПЕНКО родился в 1945 году в Новокузнецке. Учился в Пензенском художественном училище, затем во Всесоюзном юридическом заочном институте. Вскоре после окончания юридического института поступил в Театральное училище имени Б.В.Щукина на режиссерский факультет. Вместе с женой, Тамарой Сергеевной Басниной, также выпускницей Щукинского училища, прошел весь путь от театра-студии в МХТИ (ныне – РХТУ) им. Д. И. Менделеева до создания Театра русской драмы "Камерная сцена". Сейчас Тамара Сергеевна – директор, режиссер и актриса этого театра, Михаил Григорьевич – его художественный руководитель, режиссер-постановщик и актер. В 1998 году ему присвоено звание "Заслуженный деятель искусств России". В 1996 году году получил третье высшее образование – окончил Православный Свято-Тихоновский богословский институт (ныне – Православный Свято-Тихоновский гуманитарный университет). Имеет двоих детей и четырех внуков.

– Михаил Григорьевич, как родился Ваш театр?

– В 1974 году мы с моей супругой, Тамарой Сергеевной Басниной организовали театральную студию в Химико-технологическом институте имени Менделеева. Мы решили, что нужно делать свой театр.

Уже тогда в студии Менделеевского института мы составили устав, в котором была такая строка: “Стать театром, нужным обществу”. Тогда это казалось безумием, но мы развивались, ставили спектакли, в 1978 году переехали на Новослободскую улицу, в 1979-м – на улицу Чехова. Мы тогда так и назывались – “Театр-студия на улице Чехова”. Мы были любительским коллективом, но работали на износ – играли по 25 спектаклей в месяц. Перегрузка была колоссальная. В 1987 году встал вопрос – либо становиться профессиональным театром, либо разойтись. Надо сказать, что в то время, в конце 80-х, появилась возможность создать профессиональный театр. Но, хоть театр “Камерная сцена” и возник в 1987 году, все же годом его рождения мы считаем 1974-й – год начала нашей работы в театральной студии.

– Ваш театр многие называют православным. Как Вы к этому относитесь? И что это такое – православный театр?

– Мы не называем себя православным театром. Мы – “театр русской драмы”. Просто мы стремимся по духу быть православными. По Гоголю, назначение искусства – быть ступенью к храму. Он писал, что хотел бы ничего не говорить о Боге в своих произведениях, но так, чтобы человек, прочитав его прозу, был устремлен к храму. Это на самом деле очень трудно.

У нас были разные стадии. Когда-то мы в Бога не верили – тогда, в 70-е годы у нас был этап атеистический, этап социального протеста. Начало 80-х – это увлечение восточными учениями. Мы тогда поставили спектакль “Чайка по имени Джонатан Ливингстон”. Я помню, тогда атмосфера у нас была светозарная, но холодная... Этот спектакль уже давным-давно снят, а нам и сейчас звонят, спрашивают, не будем ли мы его еще играть.

Потом мы стали пытаться примирить христианство с восточными учениями. Слава Богу, через какое-то время поняли, что находимся в не очень хорошем состоянии духа, которое называется прелестью. Так, постепенно, мы пришли к Православию, и поняли, что это – наш путь . Это произошло примерно году в 1989-м году.

– А ваш коллектив, он тоже поменял мировоззрение, или поменялся сам?

– Театр – это не только идейный стержень, но еще и доверие и любовь к лидеру. И многие пошли за нами из любви и доверия к нам. Они верили, что мы ничего не выдумываем, не лжем, а сами мучительно ищем. Конечно, никто не говорит: “Ты не ходишь в храм – уходи из театра” или: “Молись с нами”. Мы понимаем, что процесс прихода к вере каждого человека таинствен.

– Как вы подбираете актеров, кто они?

– В 1989 году у нас возник очень хороший союз с Ярославским театральным институтом. Я руководитель курса в этом институте, и в нашем театре играют только наши выпускники и студенты. Мы пробовали работать с выпускниками других вузов, но у нас не получается. Сейчас студент театрального вуза учится и знает, что через четыре года он должен “продаться”, и у него формируется своеобразная психология, которая для нас неприемлема. Мы строим наш театр в первую очередь как коллектив единомышленников, и для нас очень важна психология общего дела. Модель “театр – семья” для нас всегда была единственно возможной, и этот дух нам очень важно сохранить.

– Сколько у вас сейчас актеров в театре?

– Примерно человек двадцать.

– А по какому принципу вы выбираете репертуар?

– Основное, наверное, – необходимость высказаться на тему, которая актуальна для общества. Это не обязательно драма. Мы ставили Шмелева, Одоевского, много раз ставили спектакли по прозе Чехова. Это усложняет работу, но одновременно является катализатором каких-то художественных открытий. Например, в спектакле “Необойденный дом” по притче Одоевского мы всё думали, как показать путь главной героини, когда ей кажется, что она идет всего несколько часов, а на самом деле проходят годы. И возникло решение – через кукол разного размера, путешествующих над ширмами. А “Куликово поле” Шмелева – вообще произведение антитеатральное, в нем почти нет диалогов. Казалось, сценический эквивалент найти невозможно, но ставить его было просто необходимо: в нем поднимается важнейшая проблема – безверие человека, который хочет верить, осознает необходимость веры, а в сердце веры нет. Как вера приходит в сердце? Это, наверное, самая трудная тема для искусства, но мы готовы говорить и на эту тему, потому что она сверхзначима. Для нас важен путь человека к христианству, путь блудного сына.

– Ваш театр – русской драмы. Это принципиально?

– В это название вложено два смысла. Первый – это то, что наш народ, наше отечество переживает русскую драму. Второй – наша русская классика, русская литература имеет православные корни. И ориентироваться на свои национальные корни, мне кажется, очень важно. Томас Манн называл русскую литературу святой. Это особенная культура, это наша основа. Но если мы встретим в мировой драматургии то, что для нас будет столь же актуально, мы можем поставить и эти пьесы.

– У Вас есть сверхзадача?

– Все идейные определения, как только начинаешь их формулировать, всегда обедняют сущность. Религиозные заповеди в искусстве очень трудноосуществимы, но иного не дано и в меру наших скромных сил нужно пытаться это делать.

– Служит ли театр искушением для христианина? И является ли для Вас камнем преткновения неоднозначное и даже отрицательное отношение многих святых отцов, да и современных священников к театру?

– Лет десять назад эта тема была для нас очень актуальна. Мы с Тамарой Сергеевной даже обращались к отцу Иоанну Крестьянкину, но он ответил в письме: “Я в этом вопросе не компетентен... Будьте в Церкви”. Потом мы поехали к блаженной Любушке, которая жила под Питером. Мы ей в двух словах рассказали, что работаем в театре, а она: “Плохая ваша работа, плохая, плохая”. Я говорю: “Ну что, бросать ее? Она задумалась и отвечает: “Нет, не бросайте. Бога не забывайте”.

Дело в том, что по силе воздействия театр – это мощнейшее оружие. И правильно ли будет отдать это оружие в руки тех, кто несет людям совершенно иное?

Особая проблема – грех лицедейства. Как избежать этого раздвоения, даже раздесятирения по ролям? Я, кажется, нашел способ, чтобы человек, играя, сохранял целостность личности. Отношение к образу должно быть сочувствующим. То есть актер не входит в образ и не равнодушен к нему, а имеет свое личностное отношение.

Конечно, театр – дело опасное. Путь спасения в искусстве очень узок, а в театре он вообще уже узкого, но важно искреннее служение идее. Если есть искреннее желание сказать слово, угодное Богу и нужное людям – только это дает право быть в театре. А если ты служишь своей славе, удовольствию от перевоплощения – тогда, наверное, не стоит этим заниматься.

– Как Вы думаете, для художника достаточно сказать: “я – православный”, чтобы после этого считать свое творчество воплощением христианской идеи?

– Меня пугает, что сейчас становится модным быть христианином в искусстве. Очень хорошо, что есть тенденции к сближению, к преодолению пропасти между Церковью и культурой. Конечно, это правильный путь. Но одним прыжком эту пропасть не одолеть. Поэтому-то я и окончил на старости лет Свято-Тихоновский богословский институт. Я ощущаю эту пропасть. Мы безграмотны в области богословия. Мы отравлены, по нам проехался такой каток, что мы, чтобы как-то восстановиться, должны прикладывать очень серьезные личные усилия. Нельзя ставить православный спектакль, утверждать что-то в искусстве, если в сердце у тебя иное сокровище.

– У вас при театре есть детская театральная студия, дети заняты во многих спектаклях. Вы с ними работаете как с актерами, или воспитываете?

– Я был противником детского театра. Ребенок, ничем не заслужив, уже получает порцию славы, поднимается над другими людьми, а это огромный стимул к развитию тщеславия. Детский шарм обеспечивает успех, взрослые умиляются независимо от того, есть талант или нет. А если таланта нет? Потом ребенок вырастает, потребность в аплодисментах уже сформирована огромная, а возможности заслужить эти аплодисменты нет. И в результате получается армия несчастных людей.

Хотя, когда дети играют в дочки-матери – это тоже театр. Ребенок познаёт мир через игру. Как ни странно, привел меня к работе с детьми священник, отец Владимир Ригин. В приходской воскресной школе устраивали праздник, и меня попросили помочь. Проблема в том, что в православных сборниках в основном публикуются произведения скучные и неинтересные, они никак не задевают детей, особенно подростков. Наша актриса Юлия Аверина написала пьесу “Небесный гость”, и мы на Рождество с воскресной школой ее поставили. Был большой успех. Батюшка говорит: ну, давайте и дальше, вот на Пасху нужно что-то поставить. Юля написала вторую часть – “Земная гостья”. Потом были еще постановки. И в результате у нас сформировался детский репертуар, мы стали привлекать детей, которые хотят быть в театре. Мысль нами руководила простая – часть детей все равно будут стремиться играть в театре. И что, отдать их тем, кто будет их растлевать?..

Вот так и появилась у нас детская студия – место, где дети делают общее дело и общаются друг с другом.. Из ее выросших воспитанников уже сформировалась юношеская студия, а некоторые студийцы стали студентами Ярославского театрального института.

Кроме того, мы организовали Международный Всероссийский фестиваль школьных театров “Русская драма”, в 2005 году он проводился уже седьмой раз.

– А вообще, почему человека тянет в театр? Даже сейчас, когда есть ТВ и видео?

– Кино, телевидение – это консервы театра. Когда я смотрю кино – от того, как я его смотрю, ничего не меняется, я повлиять на происходящее никак не могу. Феномен театра, его привлекательность и тайна в том, что это – совместное творчество актера и зрителя. И еще театр помогает человеку реализовать свою нормальную потребность в общении. Разделенность мира – это его беда. Театр эту раздельность преодолевает. У людей есть необходимость быть единым организмом... И хорошо если это участие в общем действии происходит с высокой целью, которая концентрирует человека на истинных духовных ценностях.

Борис ПОЮРОВСКИЙ, театральный критик:

Театр "Камерная сцена" возник сравнительно недавно, у него нет такой "древней" истории, как у МХАТа или Малого театра. Но театр этот очень интересен, и лично я отношусь к нему с большим уважением. Его местоположение и зрительный зал очень скромны, труппа собрана не из популярных артистов театра и кино, но зато актеры разделяют позицию руководителя, Михаила Григорьевича Щепенко. Это талантливый режиссер и актер. Его можно назвать "сеятелем" разумного, доброго, вечного. Он не гонится за модой, не стремится кому-то подражать. Он ратует за то, чтобы театр оставался кафедрой, заботящейся о нравственном здоровье общества. Отсюда и выбор репертуара – в основном это русская классическая драматургия. И средства художественной выразительности, которые он выбирает, нарочито консервативны. Его творчество строится на вере в ценности, в идею русского национального театра. Этот театр своим существованием свидетельствует, что антреприза не может определить все сегодняшнее искусство, что стационарный репертуарный театр еще не закончил своего существования.

Юрий КАЮРОВ, народный артист России, лауреат Государственных премий, актер Малого театра:

Я знаю этот театр давно, уже четверть века, еще когда он был Театром-студией на улице Чехова. Попал я к ним случайно, кажется, на "Фантазии Фарятьева", и мне очень понравилась их атмосфера. Они были искренни в своем творчестве. После я часто у них бывал, видел и "Царя Федора Иоанновича", и другие постановки. У меня от них самое замечательное впечатление. Здесь сохранился дух настоящего творчества. Этот театр не имеет отношения к антрепризе, это отдельный самостоятельный организм. Я очень уважаю Михаила Григорьевича, он всегда был верен себе как руководитель театра. У них всегда хоть небольшой, но полный зал, очень приятная публика и замечательный коллектив. И как раз о них можно сказать русской пословицей "Мал золотник, да дорог".

Лилия ТОЛМАЧЕВА, народная артистка России, актриса театра "Современник":

Театр "Камерная сцена" мне очень дорог. Люди там удивительные – и Михаил Григорьевич Щепенко, и другие. У них нет этой современной болезни – погони за деньгами, за внешним успехом. Они не в центре внимания, они очень скромны. Этот театр, мне кажется, сегодня имеет особое значение. Он играет не просто просветительскую, а нравственно необходимую в настоящее время роль. Сейчас в обществе, это уже ни для кого не секрет, происходит заметное падение культуры и нравственности. Телевидение насаждает насилие и эротику, нравственный уровень некоторых театральных постановок тоже оставляет желать лучшего – похоже, у многих внутренняя цензура и совесть совершенно отсутствуют. Миссия театра Щепенко – противостоять этому. Нельзя думать, что цель искусства – только развлекать. Этот театр ставит высокие задачи – говорить о том, какие нравственные устои необходимы человеку. Да, эти нравственные устои связаны с религией, с верой. Но мы сейчас всё больше убеждаемся, что религия и вера человеку очень нужны.

Звёзд: 1Звёзд: 2Звёзд: 3Звёзд: 4Звёзд: 5 (3 голосов, средняя: 4,33 из 5)
Загрузка...
1 января 2008
Журнал№:
Поделиться:

  • Татьяна
    Татьяна2 года назадОтветить

    Церковью было запрещено посещать театральные зрелища и участвовать в них. Да! Бывают такие жемчужины как Остров Лунгина, ради таких целей бывает и идут люди в театры. Но что происходит дальше? Их перемалывают начиная с театральной школы, калечат, прогибают под театр. Остров - это ведь поиск Бога и режиссером и актерами, просто на той стезе, к которой сейчас подменили отношение. Но ведь профессия актера не заканчивается одной ролью. Это постоянное перевоплощение. Такие фильмы как Остров можно делать рисованными, у нас есть художники, просто чтобы все ж таки грех лицедейства не трогать. Такие актеры как Петр Мамоннов прекрасно бы смогли донести до зрителей хорошее и доброе постановками без перевоплощения, о которых уже говорилось. Например, рождественская композиция - цикл рассказов в чтецкой форме, можно с хоровым и музыкальным оформлением, а показательные элементы - как герои рядили елку на Рождество или что-то делали, готовили подарок это можно сделать не перевоплощаясь, а просто показать, как наши святители показывали на Праздник как Христос мыл ноги Апостолам на тайной вечере. Они же там не перевоплощались! Это другие пути... безопасные. Постановки с игрушками на хорошие темы можно не только для детей делать, опять таки про Святых лучше музыкально-чтецкие композиции. И полохала не надо как наших актеров учат, если по роли тонешь – ори во все горло. Тут ведь не просто все. А дело в любви. Если ты людей любишь ты их в театры не поведешь и одно дело по незнанию, по заблуждению, а другое когда знаешь чем это чревато. И у наших актеров куча талантов, они бы в жизни могли много хорошего сделать, даже если бы выбрали совсем другие пути и вовсе несценические, могли ухаживать за больными, помогать животным, быть прекрасными воспитателями в детских домах... Путей множество. А то, что театр не часть Церкви да. Но тут вопрос поставлен о примирении театра и Христа – вряд ли. А вот людей театра Бог с распахнутыми объятьями ждет. И примет и отогреет и вылечит и на путь хороший угодный Богу наставит. Потому что любит. И когда воскресит нас всех, а это Слава Богу будет! И животных и нас! И если, даст Бог, в рай попадем вот будет радости и никаких больше мучений и страданий, смертей, только вечная радость и вечная любовь! А вот кого живодер – бывший Божий ангел – Денница к себе перетянет там – ужас, если так в жизни здесь людей мучает и за Бога и ради зла своего ненасытного, то что вся эта бесовщина делает там в вечном осуждении. Враг он теперь Божий и каяться и к Богу возвращаться не собирается. А мы для него Божьи детишечки, которых надо уродовать или ко злу склонить, попользоваться, а на мытарствах в ад скинуть. На этом все. В интернетах тоже просиживаться долго вредно. А скоро будет еще вредней. А телевизор смотреть наш старец Паисий Святогорец не разрешал, почему? В книгах его наставления почитать можно.

    • Кузнецов Михаил
      Кузнецов Михаил2 года назадОтветить

      Церковью было запрещено посещать театральные зрелища ВО ВРЕМЯ ПОСТА и участвовать в них СВЯЩЕННОСЛУЖИТЕЛЯМ. Так что Вы конечно правы, но лишь отчасти. Если Вы хотите узнать реальное отношение Церкви к театру, и как именно оно выражено в канонах в разное время, рекомендую Вам материал "Отношение христианской Церкви к театру в контексте научного исследования церковных канонов" И.Н. Чистюхина. Он доступен в сети, и представляет из себя подробнейшее историографическое исследование. И конечно, театр, как и любое другое искусство, может послужить как в добро, так и во зло, с этим сложно спорить. Что касается Паисия Святогорца, то со всем уважением к нему не могу не отметить, что не нужно путать мнение Церкви с мнением отдельного старца, сколь бы авторитетен он не был.

  • Татьяна
    Татьяна2 года назадОтветить

    И в дополнение ко всему сказанному: у нас еще одна проблема назрела: благословение в театральную профессию от батюшек, а в некоторых случаях их духовное окормление театров. Батюшки! А кого вы там кормите и кем и чем? По уставу Церкви эта профессия была запрещена и все верно было. Что за слово такое страшное пере-во-площение? Кто главный перевоплощальщик? Не тот ли кто являлся священномученнику Киприану Карфагенскому в виде божества с цветами в голове и требовал от него кровавых жертв, когда тот был черным магом? Его родители в детстве отдали в школу магии. Им он был до встречи с православной Иустиной. Не тот ли кто принял образ Иустины и пришел к юноше, который разгорелся к ней блудной страстью, не тот ли кто исчез от того что юноша произнес ее имя, не вынес даже имени ее. Это он сделал, чтобы не опозориться, ведь чего Киприан и он только не делали, чтобы склонить Иустину ко греху. И кем он потом стал перед Киприаном, когда Киприан понял что истинный Бог с Иустиной и пошел с Богом, каким зверюгой обернулся к нему тот, кто представал перед ним божеством? Киприан Карфагенский был против театральных зрелищ! А уж с фокусами падшего ангела он был знаком не понаслышке. Кто бывает является нашим православным подвижникам и даже в образе ангела светла, а потом отлетает по их молитвам? Кто является в виде усопших сродников иногда их родным? Кто принял образ змия в райском саду и угрохал людей? Так кто главный перевоплощальщик-то? И на службу кому вы людей благословляете? Ведь из-за того что вы так делаете, прельщение стезей театра у людей сейчас еще больше. Что за профессия такая постоянно видоизменяться? А по системе Станиславского так вообще труба: жить в предлагаемых обстоятельствах в образе не Богом данном, а надуманном и запихнутом в себя. Это что за системы такие театральные? Может прямо скажем что они из себя представляют? Это системы по подключению человека к бесовщине! И результат – либо забесновался, либо сошел с ума, либо так и дальше живет и работает в театре с кучей запутанных от разных образов чувств, забыв кто он есть на самом деле. Разве нет у нас других средств воспитания в людях добра? Да и те кто в театр пошел работать, разве не могут по-другому доброе делать или сказать о добром? Театр – это одно из "излюбленных-пристрастных" игрищ сатаны, а вот дара любви у него нет уже давно. Сплошная ненависть и лишь бы только кого заманить, загубить, поглотить. Недопустимо!!!!!!!!!!!!! Ни работать в театре, ни туда благословлять.

    • Кузнецов Михаил
      Кузнецов Михаил2 года назадОтветить

      Можете пожалуйста привести конкретный пункт конкретного Устава в любой период истории Русской церкви, когда театр или актерская профессия были бы запрещены? Если не найдёте, не расстраивайтесь - на самом деле, такого запрета никогда не существовало. Хотя бы потому, что устав церкви касается только самой церкви, а театр частью церкви никогда не был.

  • Татьяна
    Татьяна2 года назадОтветить

    Михаил Григорьевич,пишет бывший режиссер и актер театра. Вы затронули очень серьезную и важную тему об опасности, которая кроется в театральном деле. Сейчас хочется вспомнить слова блаженной? с которой вы говорили - "плохое это дело плохое"! Понятно что вы как и многие мы вступили на эту стезю поверив в спасительную силу театра. Но сейчас поднимем вопрос о том, так что же такое система Станиславского и почему работа актера да и режиссера превращается в добровольную шизофрению? Система Станиславского - это когда человек усиленно и много фантазируя и наблюдая жизнь не просто составляет портерт того или иного персонажа а запихивает его в себя. Станиславский многое взял из йоги и состояния когда актер начинает возбуждать в себе разные чувства, и физически и психически иначе как актерской нирваной не назовешь. То есть если тебе надо не сыграть даже! а прожить по этой системе роль заблудившейся в лесу девочки ты начинаешь пихать в себя состояния замерзающего на снегу человека, вплоть до болевых ощущений отмороженных конечностей, и внутренний диалог и монолог соответсвенно ситуации, то есть что будет думать замерзающий человек. Когда ты плывешь по течению театра, душа чувствует что что-то не так, но если отойдешь от него, а многих актеров вытаскивали из театра усиленной молитвой и во времена Станиславского тоже, ты начнешь понимать из какой западни и бездны тебя вытащил Бог. Да система Станиславского не прежняя как ее называют школа представления, хотя от нее повреждались тоже и злые духи селились в людей. Система Станиславского это еще хлеще! Потому что ты пихаешь в себя все что связано с образом. И не факт что ты будешь думать за образ, а не наступит момент когда он начнет думать за тебя. Может не так явно когда это бывает в случаях с сумасшедшими от ролей людьми, может до этого и не дойдет, он будет паразитировать в тебе по-тихоньку, а в театре люди играют не одну роль, и положительные и отрицательные, так зачем такая жертва и кому она нужна? Как не абстрагируйся как не пытайся уходить от образа и им управлять, ничего не выйдет! Он все равно так или иначе глубинно!!! влезет в человека, ведь человек играет - проживает! его не один раз, а бывает достаточно и одного чтобы повредиться! Да и Станиславский пробивался к тому чтобы жизнь в образе была на подсознательном! уровне. Состояния в какие погружается актер святые называли бесовской прелестью. То как учат и творят в театре - это просто недопустимо! Актер по системе Станиславского становиться не совсем человек, а медиум по всасыванию и выталкиванию из себя всего и грехов и страстей и хороших чувств и физических состояний.Из всего этого есть выход один - закрыть дверь в театр навсегда! Вы педагог - учите новых людей, а душа чувствует что что-то не так. Станиславский сам когда эту систему писал, не знал, не ведал, что творил. Да и системы других именитых мастеров не лучше. Почему все уперлись туда? Ведь можно создавать постановки с игрушками для детей, без марионеток! марионетки на ниточках это тоже не то. Можно делать чтецко-музыкальные, где-то вкрапляя показательные элементы, без перевоплощения! просто показать как Вася мыл полы, например, постановки. Это будет ничем не хуже. А театр - это адская машина, и как не крути, сколько перемолола уже людей. Знаю, что многие идут туда ради благих целей, но это не то средство для их достижения.

Отменить ежемесячное пожертвование вы можете в любой момент здесь