В детстве, лет до тринадцати, я постоянно летом отдыхал в пионерлагерях — и на своей шкуре ощущал «метод коллективной ответственности». Например, в тихий час кто-то шумел — и всю палату не пускают после ужина в кино. Почему я должен отвечать за то, что натворили другие? — недоумевал я. А потому, отвечала мне советская педагогика, что вы — не кошки, гуляющие сами по себе, вы — коллектив, а в коллективе закон: один за всех и все за одного. Раз Коля прыгал на кровати, а Сеня вылез в окно — значит, виноват весь отряд: вы же должны пресекать поползновения товарищей!
Эти детские воспоминания проснулись во мне, когда недавно случились события в городе Пугачев Саратовской области, где чеченский юноша зарезал парня из местных, а возмущенные жители потребовали выселить из города всех чеченцев. Я сейчас не собираюсь вникать в суть этих событий. То есть понятно, что случившееся — лишь верхушка айсберга, что конфликты тянулись годами, обиды накапливались, и вот — прорвало в почти случайном месте, могло бы и в другом прорвать с теми же результатами. Но кто там в чем виноват, насколько справедливы обиды, где реальные факты, а где мифы — это все-таки вопрос уже другой. Здесь гораздо интереснее сам по себе этот принцип «коллективной ответственности».
Разумеется, о коллективной ответственности люди вспоминают не только применительно к межнациональным конфликтам. К коллективному ответу призывают всех: журналистов («все вы, журналюги, продажные писаки без стыда и совести»), чиновников (само собой, если чиновник, то автоматически жулик и вор), военных (все они только и думают, как бы призывникам дедовщину устроить), полицейских (все бы им кого-нибудь бутылкой от шампанского запытать), либералов (все они хотят разрушить наши традиции и насадить содомский грех), консерваторов («проповедники кнута, апологеты татарских нравов»), врачей (вообще убийцы в белых халатах и взятки вымогают), учителей (этим всем лишь бы на детишек орать). И уж, конечно, священников (они ж там все на иномарках ездят, людей давят, средневековье насаждают). Соответственно, и возникает желание всех «этих» искоренить как класс, и неважно, кто там лично в чем замешан. Принадлежишь к сообществу «негодяев» — изволь отвечать!
Конечно, можно сколь угодно убедительно доказывать убогость такого подхода. В том числе доказывать и с христианских позиций. В самом деле, каждый человек — это личность, наделенная свободой воли, обладающая нравственным чутьем, способная и воздерживаться от греха, и грешить, и каяться. Поэтому и перед Богом, и перед людьми человек должен отвечать только сам за себя, а не за своих единоверцев, одноклассников, земляков, сослуживцев, соседей, родственников, единомышленников, и так далее, и тому подобное.
Но, как говорил поэт, «и всё же, всё же, всё же». На все так просто. Каждый из нас не один на земле, у каждого есть какие-то устойчивые связи — национальные, социальные, профессиональные, культурные, духовные. Каждый из нас постоянно, каждым своим действием или бездействием, каждым словом, взглядом, жестом (а может быть, даже и просто мыслью) участвует в создании и поддержании некого мифа о сообществе, к которому принадлежит. Я употребляю здесь слово «миф» не в значении «выдумка», а в философском смысле, то есть миф — это внерациональная попытка описания действительности. Насколько удачная — в данном случае неважно.
Так вот, каждый чиновник, вольно или невольно, прямо или косвенно участвующий в коррупционных схемах, объективно способствует общественному представлению о чиновниках, как о жуликах и ворах. Даже если лично он ведет себя максимально порядочно, насколько это возможно в его обстоятельствах. Каждый журналист, изыскивающий темы поострее, поскольку того требует начальство, объективно работает на массовый миф о «продажных журналюгах». Даже если 99% его работы никак не связано с «фэйками», «утками», «вбросами» и так далее. Каждый кавказец, который с горячностью бросается на защиту своих земляков, во что бы те ни вляпались, объективно поддерживает представление о том, что все кавказцы заодно, что все они хотят русской крови. Даже если лично этот кавказец предельно порядочный, совестливый человек. И, конечно, всякий православный христианин, безразлично воспринимающий то, что мы деликатно называем «церковными нестроениями», или с энтузиазмом поддерживающий любую глупость, позиционируемую под маркой «православие», объективно способствует росту антиклерикальных настроений. «Ага, — думают люди. — Он православный — и он поддерживает вот этот ужас и вон тот кошмар! Значит, все православные заодно, значит, все они такие!» Да, с логикой у думающих так беда, но с логикой вообще у многих людей беда, а вот что, как говорил апостол Павел, не надо давать повода ищущим повода (2 Кор. 11:12) — это факт.
Человек, конечно, не должен отвечать за чужие грехи, но все равно он несет ответственность за свои поступки, сделавшие эти чужие грехи возможными. Даже в том примитивном примере, с которого я начал свою колонку, невинные дети в тихий час могли бы сказать Коле: «Блин, ну утихни уже, а? Из-за тебя, урода, всю палату без кино оставят!» Конечно, боязно — Коля ведь существо опасное, может и в глаз дать. Но в таком случае промолчавшие дети действительно виноваты: в малодушии и в эгоизме (каждого из них посещала ведь мысль: «а что это я буду за других впрягаться, пусть лучше они сами...»)
Неправда «советской педагогики» была в другом — в оторванных от жизни представлениях о детском коллективе, в силовом принуждении к нравственности, в неуважении к личности ребенка. Нельзя было наказывать одних за проступки других. Но, тем не менее, Коля прыгал по кровати, потому что знал: ему никто из ребят не помешает: кому страшно, кому по барабану.
То есть идея коллективной ответственности — это не такая уж глупость. Да, такая ответственность не должна быть юридической (вспомним сталинские переселения народов), но почему она не может быть нравственной? Да и что касается юридической — есть же в законе понятия «пособничество преступлению», «подстрекательство», и в каждом конкретном случае надо еще разбираться, а почему данное преступление случилось? Кто именно внушил преступнику мысль о его безнаказанности? Но такие претензии, конечно, можно выдвигать лишь к ближайшему окружению преступника, а к остальным людям, принадлежащим к одной с ним общности, нельзя. Чиновник, подписавший фиктивную смету, виноват — даже если личного корыстного интереса у него не было. Чиновник, никакого отношения к этой фиктивной смете не имевший, в данном конкретном распиле юридически совершенно не виноват. Но и такой чиновник может сам себе задать вопрос: а что лично я сделал для того, чтобы пилить и откатывать считалось делом низменным, позорным? Не поддерживал ли я теми или иными своими действиями чужие мерзости?
А если речь идет о сообществе людей, верующих во Христа, то есть о Церкви — то вопрос о коллективной ответственности становится еще более актуальным. Это же азы Православия — мы не каждый в одиночку спасаемся, а вместе, помогая друг другу. «Носите бремена друг друга, и таким образом исполните закон Христов», говорит апостол Павел (Гал. 6:2). Это ведь не только о взаимовыручке, о поддержке в трудных жизненных ситуациях. Это еще и о том, что боль одного становится болью другого: «Ибо, как в одном теле у нас много членов, но не у всех членов одно и то же дело, так мы, многие, составляем одно тело во Христе, а порознь один для другого члены» (Рим. 12:4-5).
А это значит, что «страдает ли один член, страдают с ним все члены; славится ли один член, с ним радуются все члены» (1 Кор. 12:26). Если христианин совершает что-то злое, недостойное — то причина в его духовной болезни. От этой болезни он и страдает (иногда сам того не осознавая), а вместе с ним страдают и другие христиане. Страдают, испытывая боль и стыд — и за этого человека, и за Церковь (потому что, как сказано у того же апостола Павла, «Ибо ради вас, как написано, имя Божие хулится у язычников» (Рим. 2:24).
Именно поэтому ни один всерьез верующий христианин не может сказать, что абсолютно никакого отношения не имеет к грехам своих единоверцев. Именно поэтому нельзя с порога отметать саму идею о коллективной моральной ответственности христиан. Насчет других сообществ — пускай сами решают, насколько актуальна для них «честь мундира», но вот в Церкви эта коллективная ответственность не просто есть, а постулирована в Священном Писании.
Как именно вести себя, ощущая эту ответственность — отдельный вопрос, и очень непростой. Тут возможны самые разные крайности — от заметания сора под ковер до хамства в самом классическом смысле этого слова. Но не ощущать этой вины, думать, что не сторож ты брату своему Коле — никак нельзя.
Источник иллюстрации — http://www.flickr.com/photos/skyhorsebook/2884804114/
