О том, что в России есть скауты, знают многие. Но мало кому известно, что Русская Православная Церковь тоже создает скаутские отряды. Только называются они иначе: православные следопыты. Кто же они такие? Чем живут? Зачем нужны Церкви? И зачем им Церковь? Наш корреспондент посетил кемеровское Братство православных следопытов и попытался найти ответы на эти вопросы.
Ну, казалось бы, скауты и скауты... Что такого? Для России это сейчас не экзотика. Тем не менее, тут есть свои особенности.
Во-первых, здешнее Братство православных следопытов возникло три года назад по инициативе епархии. Прежний глава епархии архиепископ СОФРОНИЙ (1930–2008) благословил нескольких священников создать скаутские отряды. Нынешний архиерей епископ Кемеровский и Новокузнецкий АРИСТАРХ всячески это дело поддержал. В итоге, сейчас в Кемеровской области несколько сотен следопытов. Ребята летом выезжают в лагеря, ходят в походы, изучают природу родного края. Возраст — от девяти до восемнадцати, но в основном — тринадцать-четырнадцать лет. Я смотрел на этих следопытов, разговаривал с ними, разглядывал фотографии — и то и дело ловил себя на мысли: а где были бы они, чем бы занимались, не будь тут этого Братства?
Во-вторых — и это важная особенность! — здесь в скаутское движение активно вовлекают детдомовских ребят. Областная администрация не только не вставляет палки в колеса, но напротив — активно помогает. К примеру, в трех детских домах ставки руководителей скаутских отрядов (официально они оформлены как педагоги дополнительного образования) оплачиваются из городского бюджета. Добилась этого заместитель главы администрации города Кемерово по соцвопросам Ирина Федоровна ФЕДОРОВА. Городские власти понимают, что с детдомовскими детьми надо работать, причем деньги стоит вкладывать не только в питание, но и воспитание.
Мы разговариваем со священником Евгением Сидориным — начальником дружины «Кемеровоград». Командиром всех здешних скаутов-следопытов. Разговариваем в так называемом «штабе» — это вытянутая комната-пенал в нежилом доме. Вокруг ремонт, развал, лунно-индустриальный пейзаж — на таком фоне штаб выглядит оазисом. Даже плазменный экран висит на стене (дети регулярно смотрят фильмы, а потом вместе с отцом Евгением их обсуждают). Помещение фактически бесплатно выделили друзья-бизнесмены, сочувствующие Братству.
«Между прочим, — говорит отец Евгений, — в такой окружающей обстановке есть свои плюсы. Для ребят это дополнительная романтика». Действительно, собирайся они в благоустроенном офисном здании, романтики бы явно поубавилось.
Но романтика, конечно, не самоцель. «Основное, — считает отец Евгений, — это помочь им определиться в бушующем жизненном море, создать некую среду — ну, как бы солевой раствор — в котором они выращивали бы живой кристаллик своей души. На это и направлены внешние формы нашей работы. Неважно, с чем они связаны — с досугом ли, с тяжелой ли работой, но главное в жизни скаута — служение. Основной скаутский закон: служение Богу, Родине и ближним. Причем не в каком-то отдаленном будущем — когда в армию пойдешь, когда институт окончишь — а здесь и сейчас. А значит, те умения и навыки, которые приобретают наши ребята, им приходится тут же и реализовывать. В том числе и в добрых делах, которые они должны совершать постоянно».
Чем же занимаются православные следопыты? Начну с того, что им повезло с географией — рядом прекраснейший заповедный край, тайга — Кузнецкий Алатау. Туда они ходят в походы, там устраивают летние лагеря. Приобретают туристические навыки, учатся выживанию в дикой природе. Но это тоже не цель, а средство. «Скаутская система направлена на комплексное развитие, — поясняет отец Евгений. — То есть и тело развивается, и душевная сфера, и духовная».
С телом все ясно, а что насчет души? «Скаутская методика — это игра всерьез. То есть внешние формы деятельности могут выглядеть как игра, но те отношения, которые при этом возникают между детьми — очень серьезны; в системе таких отношений как раз и развивается личность ребенка», — говорит отец Евгений.
...Все это очень хорошо, но остается главный вопрос. А Православие-то здесь при чем? Ведь примерно тем же занимаются и другие скаутские организации, у которых религиозная составляющая подчас стремится к нулю.
«Знаете, есть такое выражение: Православие не доказуемо, а показуемо, — отвечает отец Евгений. — Поэтому мы не стремимся вдолбить в детей какие-то догмы, не изучаем с ними схоластику, а пытаемся показать Православие через красоту — природы, человеческих отношений. Через ситуации, когда ребятам приходится поступать по-православному. Такие ситуации никто, конечно, не педалирует, они подчас сами собой возникают. Такой хотя бы пример: дети идут по бревну через овраг, там глубина пять метров, а у них рюкзаки по двадцать килограммов. Мы, конечно, страхуем, но я им говорю: ребята, читайте на ходу Иисусову молитву. Понимаете, можно два года изучать в воскресной школе виды молитв — благодарственная там, хвалебная, наизусть учить, но нет лучшего опыта для молитвы, чем в таких экстремальных условиях».
... Мне иногда приходилось слышать: все эти скауты, все эти «православные следопыты» — не что иное, как идеологическое зомбирование детей. Дескать, пока им не исполнилось восемнадцати, никаких идей внушать нельзя, это насилие над личностью. Прощаясь с кемеровскими ребятами, я вспомнил эти опасения и рассмеялся. Они не поняли, почему.
А я не сказал.
Фото Максима Федичкина
