У Александра Кушнера есть чудесное стихотворение, начинающееся словами «Мне приснилось, что все мы сидим за столом…» Это — о поэтах, старых и новых. Вот по-детски старательно декламирует Пастернак. Из классиков позапрошлого века назван, помнится, Лермонтов. Стол накрыт в саду, по лицам скользят пятна света, на скатерть падает жук, над головами проносится «последняя ласточка».
В середине стихотворения автор сообщает, что у застолья есть и некий Председатель, которого очень хочется разглядеть, но… То чья-то тень, то чей-то висок заслоняют его. Кто же это? Может, сам Пушкин? Ответ оставлен читателю.
Думал о главном герое сна и я. Однажды взял и решил так: скорее всего, во главе стола присел Ангел-хранитель русской поэзии. Издавна и надолго.
Вот и Валентин Яковлевич казался мне ангелом-хранителем нашей культуры последних десятилетий. Когда ему исполнилось восемьдесят, в телерепортаже прозвучал торжественный оборот: «защитник всея Руси». И вспомнилось, как однажды более молодой сподвижник, поглядывая на убелённого Курбатова, произносившего изысканное и доверительно-домашнее слово к очередному гуманитарному действу, добродушно употребил похожее лекало, поставив на место «защитника» — «тамаду».
Сегодня это дружеское подтрунивание прирастает особым смыслом: ведь «дирижер» пира — сам не вкушает. У него другое устройство.
Рубрика «Строфы» Павла Крючкова, заместителя главного редактора и заведующего отдела поэзии «Нового мира», — совместный проект журналов «Фома» и «Новый мир».
...Хорошо той культуре, у которой есть свой Курбатов.
Википедийная статья именует его критиком, литературоведом, прозаиком. Есть и слова В. Я. о себе. Вот они: «…Как все критики, я не доверял слову, рождённому одним чувством, одной интуицией, и потому не был поэтом».
А ведь все, им написанное — все предисловия, эссе и письма, — говорит об обратном.
Своих стихов он не печатал, курбатовская поэзия жила как бы «на полях», «по ходу». И грамоте-то его научила дедушкина Псалтирь. Молитвы и псалмы.
***
Уходит день невнятною строкой, Часы рассыпались, как буквы без значенья. Господь отмерил щедрою рукой — Я расточил мне данное именье. Наверно там — в сиянье полноты, Где издаются книги нашей жизни, Оплачем эти бедные листы, По-русски спохватившись лишь на тризне. Что не успел — того не дописать: Лист опечатан и отправлен выше. Пока не поздно, в праздную тетрадь Хоть этот сор в смятении запишем.
31 июля 1994 года
***
А дым восходит прямо к небесам, Когда листок свергается на землю. Дивлюсь Твоим, о Боже, чудесам И путь свой со смирением приемлю. Душа летит за лёгким дымом вслед, А плоть к земле старается поближе. Так и живу — раздвоен и нелеп: И выше сам себя и ниже...
26 июня 2002 года
***
Свету нет. Что хочешь делай! Ночи нет конца... Кто-то поступью несмелой Ходит у крыльца. То ли ночь, а то ли совесть Под слепым окном. И душа, обеспокоясь, Молится тайком.
5 июля 2002 года
***
Ветер вдруг изнемог, Словно за день устал, Ну и я, видит Бог, Что-то духом упал. Вечер нежен и тих, Как Никитина стих (Помнишь: «чуткий камыш» С нежною рифмою «тишь») А душа-то слепа… Что ей вечера мир? В ней своя суета, Свой уездный трактир… Всё куда-то бежит, Всё кого-то зовёт. Как давно мне претит Этот глупый полёт. Всяк из нас сам себе Не хозяин, увы, И, не сдашься судьбе, — Не сносить головы! А поди ты — тоска, И тревога, и боль. Гробовая доска Впереди, милый мой. А ты всё про зарю Про покой и любовь Сдайся, брат, говорю, — Остуди свою кровь!
22 мая 2004 года
***
Накрутишься за день и взглянешь в окно, А там догорает сиятельный вечер… Механик-Господь крутит то же кино — Сюжет его прост, ненагляден и вечен. А ты, милый мой, всё куда-то бежишь, Всё новости ищешь, летишь без оглядки. А только и тайны, что стой, где стоишь, И всё будет ясно, всё будет в порядке. Смотри: это яблоня! Это скворец! А ты их увидел, как будто впервые. Тебе, для тебя и с тобою Творец Всё живо вокруг, да вот мы неживые.
9 июня 2007 года
***
Поднимаю глаза в одинокой ночи — Чуть заметно окно проступает... Рано, Господи, в мире еще не души, И опять засыпаю... Поднимаю глаза через час или два — Чуть заметно окно проступает... Ночь недвижна — жива ли? Мертва? Сердце жалит иголка тупая. Через час, через день, через несколько лет — Чуть заметно окно проступает. Это вечность стоит. В мире времени нет... Боже мой! Наконец-то! Светает!
29 августа 2005 года
***
Вновь Звезда встаёт над домом. Значит, нам пора В Вифлеем путём знакомым В круг, где у костра Посреди пещеры голой Сладко спит Дитя, Чьи великие глаголы Завтра возвестят Миру радость, избавленье От сетей греха. И по смерти воскресенье. Завтра… А пока Спит Дитя, ещё не зная Своего пути. Пусть продлится Ночь Святая. Нам еще идти…
2011
