Я хочу поделиться с вами удивительной историей об удивительном человеке, которому я за многое благодарна.
С Ларисой Георгиевной я познакомилась на приходе нашего храма святых Новомучеников и Исповедников Российских на Бутовском полигоне — ей было уже немало лет. Помню, как она с волнением рассказывала: «Оля, мне такой сон однажды приснился! По черному распаханному полю человек идет. В арестантской робе, кирзовых сапогах. И… без головы. И я точно — сердцем — знаю: это мой отец». Сон этот случился еще до ее прихода в наш храм, и, собственно, стал одной из причин ее обращения к Богу, но об этом скажу позже. А тогда приснившееся так встревожило ее, что она поспешила в ближайшую церковь — рассказать обо всем священнику. Почему же этот сон не давал ей покоя? Почему она не отнеслась к нему просто как к случайному кошмару? Дело вот в чем.
Лариса Георгиевна Бендас прожила непростую жизнь. Ее отец, Михаил Безендакос, в начале 30-х годов XX века эмигрировал из Греции в Советский Союз: увлекся коммунистическими идеями, после столкновения с полицией попал в тюрьму, бежал из нее и с помощью единомышленников перебрался в Советскую Россию. В СССР он сменил имя и фамилию, устроился работать на ЗИС, женился, и в 1934 году у него родилась дочь — а 1938 году его обвинили в шпионаже и арестовали. Что было с ним дальше, долгое время оставалось неизвестным.
Мать Ларисы уничтожила все фотографии мужа, второй раз вышла замуж, родила сына. Казалось бы, девочка должна была забыть родного отца: память трехлетнего ребенка просто не могла сохранить его черты, фотографий, как уже было сказано, не сохранилось (не отсюда ли этот жуткий образ человека без головы во сне?). Но никогда Лариса Георгиевна от него не отрекалась и с удивительным бесстрашием писала в анкетах, что она — дочь репрессированного, а выйдя замуж, оставила девичью фамилию…
Батюшка внимательно выслушал рассказ о ее сне и сказал: «Вам обязательно надо молиться за папу». Лариса Георгиевна последовала его совету: стала подавать на литургию записки об упокоении отца, а заодно познавать азы православной веры — молитва об отце привела ее к Отцу Небесному.
Лариса Георгиевна съездила на Святую Землю, а затем в Грецию и там, в монастырях, везде просила молиться об упокоении Георгия. Вскоре после этого она вдруг получила уведомление, что папа ее расстрелян на Бутовском полигоне в 1938 году.
Все расстрелянные там в 1937–1938 годах были погребены в общих рвах. В наше время рядом с одним из них была построена деревянная церковь в честь Новомучеников и Исповедников Российских. Вскоре Лариса Георгиевна стала сначала библиотекарем, а затем старостой этого храма. При ней в Бутове построили каменный Воскресенский храм, установили Соловецкий поклонный крест и открыли мемориал «Сад памяти».
Теперь Ларисе Георгиевне хотелось найти фотографию папы. Она обратилась в архив завода, где он работал, и там нашли его пропуск с фотографией — но когда ей его передали, она от волнения, судорожно сжав документ в руке, была не в силах разжать пальцы. Только дома, успокоившись, она смогла наконец разглядеть родное лицо. Оказалось, дочь очень похожа на отца...
Лариса Георгиевна молилась не только за своего отца. По благословению настоятеля, отца Кирилла Каледы, она организовала на приходе ежедневное коллективное чтение Псалтири с поминовением всех расстрелянных в Бутове по синодику-месяцеслову. Именно постоянная молитва об упокоении невинно убиенных привела Ларису Георгиевну к желанию принять монашеский постриг.
Два года назад, в день смерти отца, 11 апреля, мы привезли матушку Елизавету (такое имя она получила при постриге) на Бутовский полигон. Там она рассказала мне еще один свой сон — совсем недавний. И теперь, после многих лет молитв за папу, сон этот совсем не был похож на кошмар. Наоборот: ей приснился отец, сидящий на ступенях храма. Она спросила его: «Мы уже не расстанемся?» И он с улыбкой ответил: «Мы с тобой теперь всегда будем вместе».
***
В этом году — причем именно 11 апреля — мы похоронили матушку Елизавету. Отец и дочь наконец встретились.
Для меня путь матушки — это пример любви, которая побеждает смерть. Мой дедушка Георгий тоже был коммунистом и тоже сильно пострадал в 30-е годы: по ложному доносу его забрали в НКВД, а потом, фактически ослепшего и больного, отдали жене — умирать. Бабушка Мария, женщина верующая, мужа вымолила и выходила. Теперь мой черед молиться за любимого дедушку, который очень много для меня сделал. Слава Богу, он был крещеным, и я могу молиться за него и в церкви, и дома в надежде на будущую встречу…
Читайте также:
