Родом я из семьи священника — моего отца, ученого-геолога Глеба Александровича Каледу, тайно рукоположили в иереи в 1972 году. Литургии он совершал прямо у нас в квартире и только в 1990 году смог наконец служить открыто. А моего деда по материнской линии, священника Владимира Амбарцумова, 8 сентября 1937 года арестовали и приговорили к 10 годам лагерей без права переписки. И только в 1989 году мы узнали, что 5 ноября 1937 года его расстреляли на Бутовском полигоне под Москвой.
В 1994 году, как только родственников репрессированных стали туда пускать, мы с родителями и братом Иоанном приехали отслужить по дедушке панихиду у поклонного Креста. И тут вдруг подходит ко мне какая-то старая женщина и спрашивает: «Где здесь можно взять земли на могилку?» (в то время территория захоронений была еще не расчищена и погребальные рвы не выделены). Оказалось, у этой женщины — она назвалась Татьяной — в 1938-ом здесь расстреляли мужа, Владимира, но она много лет ничего о нем не знала и даже устроила на кладбище в городе Видном символическое надгробие. И теперь разменявшей девятый десяток женщине было очень важно привезти на эту условную могилу землю с места настоящего погребения мужа. После панихиды она подошла ко мне и со словами: «Это вам в храм», — отдала мне пестрый желтый платок.
Признаюсь, я хотел было отказаться, но, посмотрел в ее глаза и взял. А потом ехал домой и думал, куда этот платок передать: в Высоко-Петровский монастырь папе или в храм Преображения брату (он тогда был уже диаконом)? И вдруг твёрдо решил: надо срочно строить храм в Бутово — мои родители ведь, как и Татьяна, уже в том возрасте, когда очень важно иметь возможность помолиться на могилах родных. Папа, хоть и был уже серьезно болен, сразу поддержал мою идею.
Вскоре была зарегистрирована церковная община из детей и внуков пострадавших. Автором проекта и архитектором первого храма стал сын расстрелянного 27 сентября 1937 года иерея Михаила Шика — скульптор Дмитрий Михайлович Шаховской. Сначала, в 1996 году, построили деревянную церковь, а уже в 2007 году — двухэтажный каменный храм Воскресения Христова. Там у нас есть икона с таким изображением: святой Николай Чудотворец держит в левой руке пёстрый, жёлтый с красным, платок, а на нём — красивый белокаменный собор.
Платок этот, эта лепта вдовы, изображённая на иконе, — как напоминание о слёзной мольбе за пропавших без вести родных и близких, услышанной и принятой Богом. Напоминание о первой жертве на строительство храма в Бутове.
Когда я впервые взял его в руки, я и не подозревал, как изменится моя собственная судьба. Я был уже кандидатом геолого-минералогических наук, работал и в России, и за рубежом, работа была любимой, интересной и хорошо оплачиваемой. Вот только в душе было какое-то неудовлетворение. А тут в 1994 году избрали меня председателем приходского совета, в 1996 году рукоположили в дьяконы, а в 1998-ом я стал священником и настоятелем храма святых Новомучеников и Исповедников Российских в Бутове. И в священническом служении на месте погребения дедушки жизнь моя обрела полноту и смысл.
А дар рабы Божией Татьяны бережно хранится в алтаре нашей деревянной церкви, которая стоит поблизости от одного из погребальных рвов.
Подготовила Ольга Мамонова
