Cначала стихи Дмитрия Трибушного пришли к нам «путем самотека». А оказалось, по слову поэта, — путем зерна. Тем не менее, прошло еще какое-то время, между автором и журналом завязались отношения, наконец, мы стали готовиться к представлению его поэзии в наших «Строфах». Попросили еще стихов, попросили фотографий. Уже сложив эту подборку, я решил написать автору письмо с просьбой рассказать о себе поподробнее, но, перечитывая маленькую автобиографическую справку, приложенную к присланным стихотворениям, понял вдруг, что больше просить ни о чем не нужно.
Разве здесь не все сказано:
«Трибушный Дмитрий Олегович. Родился в 1975 году в городе Донецке. Окончил в 1997 году филфак Донецкого национального университета, в 2002 году — Одесскую духовную семинарию. Церковнослужитель. Автор 4 книг стихов…» Наверное, если бы лет десять тому назад мне рассказали о том, что настанет такое время, когда сорокалетний алтарник и поэт пришлет нам стихи о том, как смерть гуляет по его родному городу, и что прилетает эта смерть с его же родной земли, — я бы не поверил.
Рубрика «Строфы» Павла Крючкова, заместителя главного редактора и заведующего отдела поэзии «Нового мира», — совместный проект журналов «Фома» и «Новый мир».
Трудно думать о промысле Божием. Трудно думать о Божием попущении.
И о поэзии, читая нынешние новостные ленты, думать тоже — трудно.
Много лет тому назад, в предвоенные годы, Михаил Пришвин писал своей знакомой:
«Ваша основная ошибка в том, что источником поэзии считаете доброе сердце... Запомните это навсегда, что из доброго сердца выходят добрые дела, но поэзия рождается в иных областях нашей души. Она рождается в простой, безобидной и неоскорбляемой части нашей души, о существовании которой множество людей даже и не подозревает. Настоящая поэзия потому так редка и так в конце концов высоко ценится, что очень мало людей, которые решаются и умеют считать реальностью эту сторону души. Огромное большинство людей в жизни своей исходит от обиды, оскорбления или греха...»
Так что же нам-то? Вот, выписал я это из Пришвина, и вспомнил строку одного старого поэта, пережившего почти весь прошлый век: «Нам остается лишь одно: молиться…»
* * *
В славном королевстве Датском
Двадцать дней тому назад
Был замечен ангел в штатском,
Белый, словно рафинад.
Выше крыши, выше смерти
Над каштанами кружил.
Облетал автобус сверху,
А не сзади обходил.
Он отстал от эскадрильи,
Чтоб общаться напрямик,
Но датчане позабыли
Древнеангельский язык
* * *
За сотни бед от Рима или Праги
По улицам гуляет красный смех.
Коты, клесты и прочие дворняги
Высматривают Ноя и ковчег.
Стоят березы в желтом камуфляже,
И в ватники укутаны дома.
Четвертый водоем берет под стражу
Бунтующая русская зима.
Знакомые из горнего чертога
Передают послания живым,
Но дал обет молчания пред Богом
Дежурный по Донецку херувим.
* * *
Дар случайный, дар напрасный,
Непонятный дар.
В городах огнеопасных
Каждый день пожар.
Горе местного разлива
Падает в цене.
С каждым годом все фальшивей
Фильмы о войне.
Из провинций безмятежных
В рай прифронтовой
Годовой запас надежды
Привезет конвой.
* * *
1
У солдата выходной.
Пуговицы в ряд.
Это значит, что родной
Город не бомбят.
Это значит, что война
Кончилась для нас,
Даже если тишина
Длится целый час.
2
Тихо в омуте и в городе –
У солдата выходной.
Из убежищ вышли голуби
За бесплатной тишиной.
От Луны осталась рваная,
Неприкаянная часть.
И в нее орда незваная
Умудряется попасть.
Спит стрелок в далеком ельнике
В серебристой лунной мгле.
«Доживем до понедельника» –
Пишет дочка на стекле.
* * *
Город.
Геометрически точно рассчитанное безумие.
Город.
Кем-то придуманный во время бессонницы.
В любое время года
Город.
В город
Брошены горсти гордыни и голода.
Город.
Не слышу собственного голоса
В городе.
Куда ты уходишь из города, Господи?
Куда ты уходишь от Господа, город?
* * *
На родине закаты коротки,
Чтоб написать роман – не хватит света.
Провинциалу, впрочем, не с руки
Указывать Создателю на это.
Садись за стол. Настанут времена,
Тебя найдут венгерские русисты,
Чтобы узнать, как небосвод шпана
Украсила петардами и свистом.
Узнают москвичи и пермяки,
Куда ушел Адам, лишившись рая.
О городе, в котором земляки
Своих друзей внутри земли теряют.
О том, что не поет, а голосит
В глухой ночи промышленная птица.
О бабочке, которая не спит,
Сама не спит, и Чжуан-цзы не снится.
* * *
Кто-то же должен
Принять эту тьму и тяжесть.
И Господь приходит за надеждой
к Иову:
«Может быть ты
Не потребуешь объяснений,
не будешь задавать вопросы,
принимая эту тьму и тяжесть –
Мою любовь?»
