Животный мир и мир людей неразрывно связаны друг с другом. Еще каких-нибудь несколько тысяч лет назад — капля в потоке мирового времени — это ощущалось как данность. Люди жили в непосредственном взаимодействии с окружавшей их флорой и фауной. Важность этого соседства проявлялась в особом отношении к растениям и животным. Люди могли возводить свой род к медведю или носорогу, создавали различные культы, связанные с почитанием животных, закрепляли за отдельными видами священный статус.
Образы животных и связанные с ними аллегории наполняют молитвословия Древнего Израиля — вспомним хотя бы сравнение стремящейся к Богу души с бегущей на водопой ланью: как лань желает к потокам воды, так желает душа моя к Тебе, Боже (Пс 41:2). Вошли животные и в новозаветную символику. Так, трое из четырех евангелистов — Марк, Лука и Иоанн — имеют символические зооморфные изображения льва, тельца и орла, взятые из Откровения Иоанна Богослова: …и посреди престола и вокруг престола четыре животных, исполненных очей спереди и сзади. И первое животное было подобно льву, и второе животное подобно тельцу, и третье животное имело лице, как человек, и четвертое животное подобно орлу летящему. И каждое из четырех животных имело по шести крыл вокруг, а внутри они исполнены очей; и ни днем, ни ночью не имеют покоя, взывая: свят, свят, свят Господь Бог Вседержитель, Который был, есть и грядет (Откр 4:6–8).
Вместе с тем из Священной истории мы знаем о делении животных на чистых и нечистых, сталкиваемся с мнением, отвергающим возможность молитвы за домашних питомцев. Какое же все-таки место занимают животные в христианской картине мира и каково отношение к ним в церковной традиции?
Откуда деление животных на чистых и нечистых?
Из Библии мы знаем, что человек был сотворен как царь всего живого. Помимо прямых слов о передаче Адаму власти над земным миром (Быт 1:28) Бог привел к нему всех зверей и повелел дать им имена. Последнее в системе древневосточных представлений и означало владычество, которое понималось при этом как забота и ответственность. В отношениях между обитателями рая царили мир и гармония, человек существовал в органическом единстве с окружающей средой. Представления об этом времени нашли отражение в описании пророком Исаией будущей преображенной Богом земли: Тогда волк будет жить вместе с ягненком, и барс будет лежать вместе с козленком; и теленок, и молодой лев, и вол будут вместе, и малое дитя будет водить их. И корова будет пастись с медведицею, и детеныши их будут лежать вместе, и лев, как вол, будет есть солому. И младенец будет играть над норою аспида, и дитя протянет руку свою на гнездо змеи. Не будут делать зла и вреда на всей святой горе Моей, ибо земля будет наполнена вéдением Господа, как воды наполняют море (Ис 11:6–9).
Райская идиллия закончилась в тот момент, когда Адам и Ева пошли на поводу у змея-искусителя. Грехопадение первых людей не только повредило природу человека, но обернулось катастрофой для всего мироздания, исказив первоначальный замысел Творца о сотворенном Им мире. С тех пор, как пишет апостол Павел, вся тварь совокупно стенает и мучится (Рим 8:22). Мир стал агрессивной средой и погрузился, по выражению английского философа Томаса Гоббса, в состояние «войны всех против всех».
Прошло время, и Бог явился Моисею с повелением вести евреев в землю обетованную, а по дороге в пустыне дал пророку новые откровения, которые составили первые пять книг Ветхого Завета. Среди них была и книга Левит. В ней вся фауна рассматривается исключительно с точки зрения дозволительности ее употребления в пищу, приводится гастрономическое разделение на чистых и нечистых животных, рыб, птиц, насекомых и пресмыкающихся. Первых можно есть, вторыми следует гнушаться (Лев 11:1–47). К некоторым видам животных вообще нельзя было прикасаться, чтобы не оскверниться и самому не стать нечистым.
Эта подчеркнутая утилитарность и детальные инструкции обращения с животными, составленные вскоре после выхода евреев из Египта, не случайны. Египетский пантеон был наполнен зооморфными изображениями. Многие животные, в том числе те, которые получили в Библии статус нечистых, имели священный статус. В израильском народе эти воспоминания были еще свежи. И смысл появления ветхозаветной классификации животных состоял в необходимости искоренить из сознания древних евреев остатки языческой зооморфной религии и оградить их от искушения впасть в идолопоклонство. Вот как писал об этом Константинопольский Патриарх Фотий: «Чистое стало отделяться от нечистого не с начала мироздания, но получило это различие из-за некоторых обстоятельств. Ибо поскольку египтяне, у которых израильское племя было в услужении, многим животным воздавали божеские почести и дурно пользовались ими, которые были весьма хороши, Моисей, чтобы и народ израильский не был увлечен к этому скверному употреблению и не приписал бессловесным божеское почитание, в законодательстве справедливо назвал их нечистыми — не потому, что нечистота была присуща им от создания, ни в коем случае, или нечистое было в их природе, но поскольку египетское племя пользовалось ими не чисто, но весьма скверно и нечестиво».
Как меняется отношение к животным в Новом Завете?
Актуальность ветхозаветного разделения на чистых и нечистых животных, съедобных и тех, до кого нельзя даже дотрагиваться из боязни самому стать нечистым, в Новом Завете исчезает. Свое символическое выражение новая этика получила в видении апостолу Петру, который, проголодавшись во время молитвы, увидел спускающийся с неба огромный сосуд, полный как чистых, так и нечистых зверей и птиц. На отказ Петра есть нечистых тварей с неба раздался голос: что Бог очистил, того ты не почитай нечистым (Деян 10:15). Видение имело и еще один смысл: Господь дал Петру понять, что проповедь Евангелия обращена не только к избранному народу, но и к язычникам, которыми иудеи прежде гнушались. Эту идею впоследствии выразил апостол Павел, сказавший, что в Церкви нет ни Еллина, ни Иудея, ни обрезания, ни необрезания, варвара, Скифа, раба, свободного, но все и во всем Христос (Кол 3:11).
В новозаветную эпоху прежнее утилитарное отношение к животным изменилось. Уже святитель Василий Великий так определял их назначение: «Одно (животное. — Прим. ред.) сотворено на службу человекам, а другое для того, чтобы он созерцал чудеса творения, иное же для нас страшно, чтобы вразумлять нашу нерадивость». В истории Церкви мы видим немало примеров милосердного и дружелюбного отношения святых людей к их «меньшим братьям». В житийных рассказах содержится и немало примеров преданности, неравнодушия, бескорыстии и других качеств, проявляемых животными.
Среди наиболее известных жизнеописаний святых, в жизни которых большую роль играли прирученные ими животные, можно назвать жития Герасима Иорданского, которого даже на иконах изображают в компании льва, Макария Александрийского, дававшего уроки нравственности гиене, Космы и Дамиана, исцеливших верблюда. Христианская этика подразумевает таким образом бережное отношение к животным, как, впрочем, и ко всему творению Божьему, которое в своем изначальном виде хорошо весьма (Быт 1:31). Показателен пример уже упомянутого выше Макария Александрийского. Однажды святой убил донимавшего его комара и затем терзался угрызениями совести до тех пор, пока не отомстил себе сам, отдав тело укусам несметного полчища кровососущих насекомых.
Есть ли у животных душа?
Наиболее часто задаваемые вопросы, связанные с животными: есть ли у них душа и бессмертна ли она, попадут ли они в рай и можно ли о них молиться. Ответим на них по порядку.
Относительно души существует единодушное мнение христианских богословов: да, животные обладают душой. Что касается бессмертия, то наиболее распространенным является представление о конечности души животных, поскольку она не есть самостоятельная, отдельная от тела сущность. Так, Василий Великий, ссылаясь на книгу Левит, пишет: «Поскольку, по Писанию, душа всякого животного кровь его есть (Лев 17:11), а сгустившаяся кровь обыкновенно обращается в плоть, и истлевшая плоть разлагается в землю, то, по всей справедливости, душа скотов есть нечто земное». Под душой в данном случае понимается некое творческое начало, оживляющее тело. Соответственно, если душа не бессмертна, то вопрос о наследовании животными рая вообще не стоит.
В то же время есть и иная точка зрения. Уже в Библии, в Книге пророка Иоиля есть фраза: даже и животные на поле взывают к Тебе (Богу. — Прим. ред.) (Иоил, 1:20). При отсутствии души, являющейся чем-то большим, чем просто оживляющим тело началом, такое взывание вряд ли возможно. В пользу наличия у животных бессмертной души и возможности наследования вечной жизни высказывались и некоторые святые. Так, в толковании на приводимый выше отрывок из пророка Исаии о мирном соседстве хищных и травоядных животных в преображенном мире, раннехристианский апологет священномученик Ириней Лионский, оппонируя аллегорическим рефлексиям на эту тему, пишет: «Знаю, что некоторые пытаются относить это к диким людям, принадлежащим к различным народам и разных занятий, которые уверуют и, уверовав, сойдутся с праведными. Но хотя и ныне это справедливо в отношении к некоторым людям из различных племен, приходящим в единомыслие веры, тем не менее в воскресении праведных сбудется и относительно тех животных». О том, что в будущем произойдет обновление всего мира, а не только человеческой популяции, пишет и преподобный Симеон Новый Богослов. Еще одним аргументом в пользу наличия у животных некоей высшей психической составляющей служит их богатый эмоциональный мир. Так что вопрос остается открытым.
Чем животные все же отличаются от человека?
Но если согласиться с мнением, что у животных есть душа, то чем тогда они отличаются от человека? Дело в том, что, согласно христианскому взгляду на человека, он состоит из духа, души и тела. Из них душа — это то, что охватывает нашу психику, мыслительные процессы, определяет характерные особенности нашей личности. Дух же — это дыхание Божие, которое Творец в заключительном акте творения Адама вдунул в лице его (Быт 2:7) и тем самым пробудил его к жизни. Это то, что связывает нас с Богом, движет нашим стремлением к Небу. В святоотеческом наследии дух также может рассматриваться как высшая часть души, которая определяет способность человека к богообщению. Именно дух отличает человека от остального тварного мира и позволяет нам вести духовную жизнь. У животных такого духа нет.
Можно ли за животных молиться?
Безусловно, звери не могут участвовать в церковных таинствах, смысл которых в исцелении падшей человеческой природы благодатью Божией и в соединении человека с Богом. Животные не совершили первородного греха, не ради них Господь пришел на землю, принял смерть и воскрес. Но они составляют часть нашей христианской жизни в том смысле, что за них можно и нужно молиться.
В наших требниках есть составленные давным-давно молитвы о животных. Например, молитва на благословение стада или молебный чин во время губительной болезни скота. Недавно, в 2015 году, Священный Синод утвердил «Чин молебного пения о сохранении творения Божьего», который совершается ежегодно в первое воскресенье сентября. В нем прославляется Бог, сотворивший изначально прекрасный мир, признается ответственность людей за экологические проблемы современности, в том числе за исчезновение некоторых видов животных, птиц и растений, и приносится покаяние за потребительское отношение к природе.
Трогательный рассказ о молитве за домашнего питомца приводится в собрании поучений нашего святого современника Паисия Святогорца: «Меня удивляет, — рассказывал старец, — как один смиренный помысел мгновенно приводит в действие Благодать Божию. Как-то ко мне в келью приблудился котенок. Бедняга, видно, что-то съел не то, отравился и теперь просил помощи, извиваясь от боли, подпрыгивая, как осьминог, когда его бьют о камни... Жалко было на него смотреть, а что сделаешь? Перекрестил его раз, другой, никак! “Посмотри на себя, — сказал я тогда сам себе, — уже сколько лет ты монах, а даже несчастному котенку помочь не можешь!” Только я себя обвинил, котенок, который был уже на последнем издыхании, вдруг пришел в себя. Подбежал, стал тереться о ноги и радостно подпрыгивать. Вот какая сила у смирения! Потому и сказано: Во смирении нашем помяну ны Господь (Пс 135:23)».
Пример с котенком старца Паисия ближе современным людям, у которых домашнее животное ассоциируется скорее с пушистыми обитателями квартир и загородных домов, чем с рогатым скотом. В Церкви нет специального молитвенного чина об исцелении кошек, собак, шиншилл или морских свинок. Но если любимец заболел, никто не мешает нам своими словами попросить Бога об облегчении страданий несчастной зверушки. А вот об упокоении животных молиться не надо. Ведь смысл этой молитвы — в прощении грехов, а такая категория, как грех, к животным неприменима.
Можно ли любить животных больше, чем человека?
Человек призван относиться к животным, как и ко всему Божьему творению, как к проявлению благости и красоты Творца, обращенной к людям. Однако тут тоже важно не переусердствовать и не оказаться в ситуации, когда четвероногий любимец становится дороже ближнего и получает больше любви и заботы, чем те люди, которые действительно нуждаются в нашем участии. Вспомним описание псарни, ставшей причиной ссоры между Дубровским и Троекуровым в известной повести Пушкина: «Хозяин и гости пошли на псарный двор, где более пятисот гончих и борзых жили в довольстве и тепле, прославляя щедрость Кирилла Петровича на своем собачьем языке. Тут же находился и лазарет для больных собак, под присмотром штаб-лекаря Тимошки, и отделение, где благородные суки ощенялись и кормили своих щенят». Борзые, окруженные заботой, жили лучше некоторых крепостных крестьян, о чем с горечью и сказал старик Дубровский. Такое отношение к животным наносит вред и им, и их хозяевам.
«Чем больше узнаю людей, тем больше люблю собак» — этот известный афоризм приписывается многим мыслителям, писателям и историческим деятелям. В поэтической форме его выразил русский поэт А. Федотов. Его стихотворение «Охота» заканчивается строками «Чем больше знаю я людей, чем больше жизнь я изучаю, тем больше я люблю зверей». Однако с христианской точки зрения такое предпочтение зверей людям неправильно и духовно опасно. Важно помнить: спасение каждого из нас определяется степенью нашей любви не к животным, а к Богу и людям, в том числе (и даже особенно) к тем, кого мы считаем чужими или врагами. Об этом ясно говорится в следующем евангельском эпизоде:
Фарисеи... собрались вместе. И один из них, законник, искушая Его (Иисуса. — Прим. ред.), спросил, говоря: Учитель! Какая наибольшая заповедь в законе? Иисус сказал ему: возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим и всею душею твоею и всем разумением твоим: сия есть первая и наибольшая заповедь; вторая же подобная ей: возлюби ближнего твоего, как самого себя; на сих двух заповедях утверждается весь закон и пророки (Мф 22:35–40).
Любовь к Богу и ближнему не противопоставляется любви к животным, но последнее становится следствием первого, о чем свидетельствуют приводимые выше примеры святых людей. Чем больше мы любим Бога, чем сильнее проникаемся Его любовью к нам, тем шире делается наше сердце, в котором находится место не только людям, но и животным, и всему творению Божьему. Любовь к животным становится следствием из общего внутреннего изменения состояния человека. В наших глазах мир возвращается к некогда утраченному единству, где любовь пронизывает все, и нас не раздирают на части привязанность к одним наряду с отторжением других.
Фото https://ru.depositphotos.com
