Вторая Неделя Великого Поста посвящена памяти святителя Григория Паламы, архиепископа Солунского (Фессалоники) (1296 – 1359).
Знаменитый христианский мистик и богослов 14 века, Палама в споре со своими оппонентами выразил и философски обосновал самую суть практики исихазма, который является сердцевиной православного монашества и православной духовности. Центральным в его богословском и философском обосновании исихазма было понятие о нетварных Божественных энергиях.
Вообще в наше время слово «энергия» является одним из самых знаковых и популярных. Люди сегодня стремятся быть деятельными и энергичными. Обладать повышенной энергетикой – это престижно. Но, самое главное, энергия и обладание ею – необходимость в современном мире, поскольку она главный источник производства, а значит – и роста потребления. За источники энергии (нефть, газ) между странами ведется ожесточенное соперничество, которое, того и гляди, грозит вылиться в глобальные конфликты. Как сказал один политик в прошлом веке – скоро капля нефти будет стоить дороже, чем капля крови. Гонки за энергией, за нефтью и газом – это гонки за действительностью, за настоящим – как оно видится людям. Но мало кто из гонщиков за «реальными ценностями» подозревает, что их способ бытия и целеполагания был обозначен еще в древности, в античной философии.
Слову «энергия», его специальному, терминологическому употреблению мы обязаны древнегреческому философу Аристотелю (384 – 322 до Р.Х.). По-древнегречески ἡ ἐνέργεια (energeia) означает «действительность», «деятельность», «действие». Оно образовано от слова τό ἔργον (ergon) – «дело», «действие», и приставки ἐν – «в». Тогда дословно энергия – это то, что находится в деле, в действии.
Это понятие Аристотель противопоставил понятию возможности. Энергия – это то, что реализовалось, а не осталось лишь только в замысле или потенции. Энергия – это цель возможности, ее действительность. При этом наивысшей энергией по Аристотелю непривычным для нас образом обладает Бог-Перводвигатель, цель всего существующего, который сам неподвижен. Для нас, привыкших к отождествлению энергии и движения, очень странно то, что самым энергичным, действительным и деятельным у Аристотеля является то, что в то же время неподвижно и является высшим покоем.
Палама был великолепным знатоком Аристотеля. Однажды, еще будучи семнадцатилетним юношей, Григорий даже прочел лекцию об Аристотеле во дворце перед императором. Он так всех поразил, что его учитель Феодор Метохит воскликнул: «И сам Аристотель, если бы он был здесь, не преминул бы удостоить ее похвалы». Так что строгое православное учение, каким был исихазм Григория Паламы, опиралось в том числе и на глубокое знание Аристотеля и других античных философов.
Палама настаивал на том, что, хотя Бог по своей сущности непознаваем и недоступен, человек имеет возможность приобщения к нетварным Божественным энергиям или Божественной благодати. Тогда человек получает по благодати то, что Бог имеет по сущности. Поэтому самая высокая цель христианского, монашеского подвига – реальное обожение. При этом по Паламе сущность и энергии Божии существуют неслиянно и нераздельно. В этом сказался высокий антиномизм учения Паламы, не боявшегося диалектических противоречий и руководствовавшегося, прежде всего, обоснованием возможности спасения души.
Как сформулировал один современный греческий ученый, исследователь творчества Григория Паламы, «...[различие] непричаствуемой божественной сущности и причаствуемых энергий не отделяет нетварных энергий от божественной сущности, поскольку в каждой энергии является весь Бог, по причине неделимости божественной сущности».
Оппоненты же Паламы утверждали, что человек не может реально, на деле приобщиться к Богу, а Его энергии являются тварными. Но если не существует нетварной благодати или Божией энергии, то человек или приобщается непосредственно самой Божественной сущности, или вообще не может иметь никакого реального общения с Богом.
В первом варианте Бог становится познаваемым и доступным, и тогда человек низводит Его до себя, сам по своей сущности становясь Богом. Во втором же случае отрицается возможность действительного (т.е. энергийного) общения с Богом, которое произошло в лице Богочеловека Иисуса Христа. Но Палама, используя аристотелевскую терминологию, выразил самую суть православной веры в то, что человек по благодати может вознестись туда, куда вознесся Христос после Своего Воскресения.
Так Православие понимает высшую ступень действительности или реальности, доступную для человека – его обожение, даваемое ему по благодати. И окончательно сформулировал это византийский богослов и исихаст Григорий Палама, память которого празднуется во вторую Неделю Великого поста.
Фото godserv, www.flickr.com
