28 ноября у православных христиан начался свой путь к Рождеству. Мы предлагаем нашим читателям пройти его с «Фомой» и нашим Рождественским онлайн-календарем.
Каждый день «Фома» будет создавать для вас праздничное настроение: один день — один сюрприз.
Сегодня мы дарим Вам святочный рассказ тринадцатилетнего юноши, с которым произошел удивительный случай.
Эта история случилась на самом деле, три года назад, тогда я ещё учился в начальной школе в другом районе города. Сейчас я уже восьмиклассник и редко бываю там.
Дело было под Новый год. Настроение было так себе: учёба закончится только 30 декабря, а я ещё не успел отойти от школьного концерта, который был 25 числа, и я там играл сразу несколько ролей, и от других постоянных выступлений с мюзиклом, там я так вообще играл роль молодого Нового года: устал я, в общем. И чтобы хоть как-то расслабиться и ненадолго забыть о грядущих посиделках в гостях (это тоже своего рода концерт, потому что родственники все время требуют от меня «зрелищ», то спеть, то стихи рассказать), я решил пойти погулять на детской площадке.
Оказалось, я не единственный ребёнок, который решил один погулять вечерком, да ещё и в мороз –20: на соседней скамейке сидела девчонка, на вид лет двенадцати, хотя, может, и десяти, они в этом возрасте почему-то сильно старше кажутся. И выглядела она как-то не очень: потрепанная, куртка грязная, рваная и явно велика девочке. Видимо, ее маме вообще все равно, как выглядит её ребёнок. Я долго на неё смотрел, но она ни разу не улыбнулась.
И почему-то я решил, что именно ей я должен прямо сейчас рассказать о том, как тяжело приходится десятилетнему бедолаге, которого заставляют таскаться с портфелем по школе 30 декабря. Но как с ней заговорить? Фраза типа «неправда ли, на улице чудная погода» в такой мороз была бы не совсем уместна. Поэтому я перешёл к плану «Б» и заурядно начал диалог приветом. К моему удивлению, девочка сразу мне ответила взаимностью и даже слегка ухмыльнулась:
— Привет, меня Вика зовут, а тебя как? Ты чего не дома? Холодно же!
— Эээ... Меня зовут Кеша... — затормозил я — ну... то есть Викентий, имя такое... В честь дедушки.
И тут я понял, что не произвожу впечатление интересного собеседника, поэтому решил сменить тон:
— Знаешь, я так устал от этой школы и постоянных концертов, на которых, кроме бабушек, все время дергающих меня за щеки, никого нет. Устал я от этого всего! Понимаешь? Хотя погоди, а ты что здесь делаешь? Тебя мама ругать не будет, а?
— Не волнуйся, не будет — твёрдо проговорила Вика, — меня вообще никто не ругает, я сама по себе, что хочу, то и делаю!
Тут на её лице промелькнула гордость.
— Ааа, понял: сильная и независимая, ещё скажи, что у тебя друзей нет, потому что они тебе не нужны.
— Не нужны, — отрезала она.
— Мдааа, интересный случай. Может, наконец объяснишь, с чего вдруг взялась такая независимость в столь раннем возрасте?
— Почему ты думаешь, что я могу тебе доверять?
— Ну, не знаю. Возможно, потому что сейчас почти ночь, на улице темнота и толпы пьяных мужиков, а ты сидишь тут одна и не побоялась со мной заговорить.
— В принципе ты прав.
(Так быстро у меня споры ещё никогда не заканчивались.)
— Только пообещай, — продолжила она, — что не будешь сейчас называть меня несчастной. Мама меня ругать не будет, потому что она уже два с лишним года как погибла. Ее машина сбила. А дома сейчас пьёт папа, и только часам к двум ночи он уснёт. Если я сейчас туда пойду, он опять начнёт на меня орать за то, что я вся в мать, а потом начнётся кошмар, о котором тебе лучше не знать. Поэтому я собираюсь встречать Новый год здесь. Уже второй раз.
Тут возникла неловкая пауза, затянувшаяся секунд на двадцать. Я не знал, что сказать, как поддержать. От слов сейчас не будет толку, тут надо что-то делать, а что, я не знал.
— Ну, всякое бывает...
«Что за ересь я несу?! Что это за "всякое бывает"?! У человека трагедия, а я её успокаиваю так, как будто в неё просто снежком попали... Стыдно-то как! Надо срочно что-то ещё сказать...»
— Не переживай, утром протрезвеет, и все нормально будет.
«Ну да, успокоил так успокоил!»
— Извини, я просто не знаю, что в таких случаях говорить, у меня никогда такого не было. Мне правда очень тебя жаль...
— Не надо меня жалеть, у меня хороший папа, и я его очень сильно люблю. Да, он иногда неделями сидит в запое, но когда он трезвый, то он становится другим человеком, которого я люблю называть папой, а не отцом, как сейчас.
— Какой кошмар, правда...
У меня зазвонил телефон, мама позвала домой на ужин.
— Извини, мне надо идти... Слушай, я тебя сейчас не жалею, а просто хочу помочь: пойдем у нас переночуешь, а? У нас дома тепло.
— Хм, нет, ночевать не буду, домой все-таки надо будет вернуться, но на пару часиков заглянуть могу.
Я вновь был удивлён такому внезапному согласию. Мы пришли домой, где сестра Катя встретила меня со словами: «Ого, ещё только десять лет, а уже домой девочек приводит». Это была её очередная попытка пошутить. Как всегда, не очень удачная. Мама спокойно отнеслась к пребыванию Вики в нашем доме. А когда я ей все тихонько объяснил, она приняла Вику как родную, на что та, такая холодная на первый взгляд, не менее тепло обняла мою маму. Я снова был в шоке от этой девочки. На ужин мама сварила макароны с сосисками, чтобы особо не баловать нас разнообразием своей кухни перед новогодним застольем: это традиция, которую мы все с радостью соблюдаем. Вика сказала, что не голодна, однако первая слопала целую тарелку макарон, да ещё и добавку попросила. Удивительный человек. Мы предложили ей вздремнуть в Катиной комнате, чтобы хоть чуть-чуть отдохнуть и расслабиться. Она согласилась с прежней легкостью. В два часа я пошёл её будить, как она просила, но все мои попытки были тщетны: она спала, как убитая.
Когда мы с Катей зашли в комнату, Вики уже не было в кровати, а дверь в квартиру осталась открытой. Понятно.
Этим утром мама позвала меня есть рисовую кашу, и к своему удивлению я согласился и завтракал со всей семьёй, в то время как обычно предпочитаю завтракать с компьютером. От Вики заразился, наверное. Кстати её личность я тоже обсудил с родными. Папа сказал, что надо срочно звонить в полицию. А мамина идея мне понравилась больше, так как для её выполнения не надо было никуда звонить. Мама предложила просто поговорить с Викой и узнать о всей этой ситуации как можно больше, а потом уже решать эту проблему.
Вопросов вроде «как связаться с Викой?» у меня не возникало. Сразу после школы я пошёл на то же место, где мы вчера разговаривали с ней. Она появилась минут через десять, хотя из-за собачьего холода казалось, что прошла целая вечность
— Почему ты не разбудил меня?!
Я опять был ошарашен такой контрастностью характера, но не потерялся, как в прошлый раз.
— Да тебя нереально разбудить, спишь богатырским сном!
— ... Хорошо, извини.
— Как ты? — я смягчил тон.
— Не очень. Проснулась оттого, что папа разбил бутылки с пивом. А из-за того, что слишком долго мыла полы, опоздала в школу.
— Оу. Если честно, я опять не знаю, что сказать.
— Ничего.
Опять неловкая пауза, но уже короче, чем в прошлый раз. Да и напряженность в общении куда-то пропала.
— Слушай, у меня к тебе разговор один есть... — решился я.
— Какой?
— Ты веришь в Деда Мороза? Даже не так. Ты веришь в чудеса?
— Хм. После смерти мамы я усомнилась даже в существовании Бога. О каких чудесах вообще может идти речь?
— Ну да, понял. А если все-таки они случаются?..
— Кеш, давай по существу.
— Хорошо, просто завтра Новый год... И возможно, имеет смысл пожелать, чтобы в семье все снова стало, как раньше?.. Ну, то есть я понимаю, что как раньше уже не будет, но вдруг чудо случится и папа перестанет пить?..
По лицу Вики проскользнула слеза.
— Вечером встретимся.
Она развернулась и ушла.
Почему-то я перестал удивляться внезапности её действий.
Вечером на месте встречи я ждал Вику. Времени у меня было немного, так как через час уже надо было уезжать в гости. Вика пришла почти сразу:
— В общем, я подумала и решила воспользоваться твоим предложением. Я все равно не верю во всю эту чепуху, но, тем не менее, давай попробуем. Что надо делать?
Несмотря на всю суровость её речи, в глазах мелькнула искра детства. Иными словами, «взрослость» её слов никак не совпадала с наивностью, надеждой и верой её глаз.
— Обычно письма пишут, но я так никогда не делал, просто подходил к окну, говорил и всегда прокатывало. Но у тебя особый случай. Тут нужно напрямую связаться с Дедом Морозом, но как это сделать, я не знаю.
И тут — хотите верьте, хотите нет! — около одного из подъездов мы увидели силуэт высокого и пузатого мужчины с длинной седой бородой. Жизнь не перестаёт удивлять.
Я взял Вику за руку и со словами «а вот и он» повёл её к незнакомому мужчине: это все та спонтанность, которой меня заразила эта девчонка. Когда мы подошли к нему, я понял, что перед нами священнослужитель, потому что он был одет в черную рясу. Впрочем, это не показалось мне проблемой. Нужно было сделать вид, что он Дед Мороз. Но я же не настолько глупый, чтобы священника или монаха с Дедом Морозом перепутать. А вот Вика... Нет, она не глупая, но полагаю, что с такой ситуацией в семье, она ни разу не видела ни первого, ни второго.
— Подожди. Я сейчас.
Я подошёл к нему и обо всем договорился. Это оказалось труднее, чем спорить с Викой, но к великому счастью, иеромонах Иоанн до пострига работал психологом, и звали его Николаем Васильевичем, и он все-таки согласился помочь мне. А ещё он сказал, что я умён не по годам. Странно.
Мы вместе подошли к Вике, и я объявил ей, что можно начинать действовать.
— Поняла, — прошептала она. — Дорогой Дедушка Мороз! Я... А почему ты в чёрном? На картинках ты обычно в красном... А ты точно настоящ...
— Да настоящий, настоящий. Просто он знал, к кому шёл, — попытался выкрутиться я.
— Хм. Хорошо. Так вот. Дедушка, я хочу, чтобы папа снова стал хорошим... Нет, он конечно хороший, но не всегда... Просто... Там такое дело...
Судя по трясущемуся подбородку, красным глазам и изменившейся интонации, Вика вот-вот должна была заплакать.
— Дитя моё, — сказал отец Иоанн, — спокойно, вдохни поглубже и говори. Не спеши.
— ...хорошо... Два года назад мама... маму... не стало её. Погибла.
Пауза.
— Потом мы с папой остались вдвоём... Знаете, он у меня такой хороший... Ласковый и добрый, игрушки мне покупает, правда, любимую куклу сломал недавно... Я знаю, он случайно, он не хотел... Просто... когда он пьёт, его как будто подменяют: он начинает все ломать и бить... И меня тоже... Больно так... Особенно по спине... Но я терплю и жду, когда он уснёт, а потом снова хоть ненадолго станет хорошим... В общем, Дедушка Мороз, пожалуйста, помоги! Сделай так, чтобы папа всегда был хорошим! Я тебя очень прошу!!!
— Я тебя понял, Вика. Хорошо. Под Новый год желания должны сбываться, — мне показалось, что отцу Иоанну не очень хотелось говорить последнюю фразу, потому что, как я слышал, православие не приветствует празднование Нового года. Иначе говоря, в его голосе явно слышалось противоречие. — Я исполню твоё желание, только позволь мне увидеть твоего папу. Иначе я не смогу выполнить твою просьбу.
— Хорошо, пойдёмте, тут рядом, через подъезд.
Вика перестала плакать и повела «Деда Мороза» к себе домой. У меня ещё оставалось время, и я решил пойти с ними, хотя мне и стало страшно идти в дом к незнакомому пьянице.
Когда мы зашли в квартиру, я был в ужасе оттого, какой хаос там творился: по полу были разбросаны грязные вещи, сломанные игрушки, пустые бутылки... Да чего там только ни было! Посмотрев на Вику, лицо которой мгновенно покраснело, я сам засмущался, потому что стал свидетелем этой неудобной ситуации. Она ничего не сказала. Затем «Дедушка Мороз» попросил Вику посидеть на кухне, а мне велел идти домой. Мой категорический отказ заставил всех задержаться. Тогда Вика пообещала, что позже все расскажет, и лишь после этих слов я решил пойти домой. Последнее, что я увидел — это то, как иеромонах направился в комнату к отцу девочки.
Часа в четыре утра мы с семьёй вернулись домой с празднования. Кстати, под елкой я ничего не искал: я загадал то же, что и Вика, и весь праздник я думал только об этой семье.
Примерно в десять утра Вика снова вышла гулять. Я не сразу её узнал. На ней была чистая куртка. Она была не одна. Рядом с ней шёл её папа, они молчали, но держались за руки. Я был в шоке. Мне стало дико интересно, как за одну ночь человек смог так сильно измениться, хотя лицо у этого папы ещё давало знать о зависимости.
Надо было связаться с этим отцом Иоанном и все у него узнать! Но как?! Это же невозможно! Эх... Вика обещала все рассказать, но по её счастливому лицу и так все ясно. Вопрос лишь в том, как же все-таки иеромонаху удалось такое сделать. Я начал строить предположения. Поначалу решил, что отец Иоанн ненадолго стал психологом Николаем Васильевичем и провёл какой-нибудь супер крутой сеанс психотерапии, что папа все понял и исправился. Потом подумал, что он силой молитвы воздействовал на папу Вики. Но в конце концов я решил, что просто произошло чудо.
К, сожалению, вскоре мы переехали в другой район и я участников этого новогоднего происшествия больше не видел, но верю, что всё у них сложилось хорошо.
Викентий Копытков, 13 лет
