«На закрытие храмов надо отвечать исканием непрестанной памяти Божией. И это не потому что через это откроются храмы, а потому что этим созидается Незакрываемый Храм». Так писал Сергей Иосифович Фудель в своей сегодня уже прочитанной нами книге «У стен Церкви». В этих словах — не только острейшее понимание того, что следует делать в период гонений, дабы сохранить веру, но и указание, как себя вести, когда храмы открывают. То есть послание нам, в большинстве своем гонений практически не знавшим. Память Божия, стремление быть со Христом — только это способно наполнить открывающиеся сегодня храмы живой молитвой, чтобы они не стали памятником нашему безбожию, как когда-то им стали церкви закрытые, поруганные и разрушенные.

Тексты Сергея Фуделя (1900 — 1977) — человека, ставшего христианином в безбожном XX веке в атеистической советской стране, — правдивы не только потому, что каждая строчка в них оплачена страданием и кровью ссылок и лагерей, но и потому, что в них ясно виден евангельский свет. И книга о Фуделе получилась светлой и глубокой, современной и даже своевременной.

«...Фудель написал два десятка работ — о светоносной Церкви и о ее темном двойнике, о ее людях, о ее святости. А также о зле в церковной ограде, о котором должно скорбеть, но которого не надо бояться». Зло в церковной ограде появилось почти одновременно с самой оградой. Или даже раньше — в первые века существования Церкви, в катакомбах. Но Церковь всегда стояла Правдой Божией, которой никакое зло не страшно. Поэтому — как точно: скорбеть, но не бояться. Вот и сегодня нас пытаются пугать тем злом, которое «вдруг» обнаруживают в церковной ограде или возле нее. Но ответ был дан давно. И другого не будет.

...Сергей Иосифович был убежден, что «учить людей нельзя, их надо кормить, физически и душевно». Вот девиз для современных миссионеров, которые в затянувшемся споре о методах миссии нередко забывают о ее цели. А также о том, что методы должны предопределяться целью. Человека, к которому мы обращаемся со словом Евангелия, нельзя воспринимать как заблудшую душу, нуждающуюся в нашем поучении. Кормить физически включает то, что сегодня несколько отвлеченно-холодно называется социальным служением Церкви, а по сути есть дело любви Христовой, которая не может пройти мимо голодного, страждущего или страдающего. И в далеком неспешном первом веке, и в стремительном двадцать первом этот евангельский призыв одинаково актуален. Он не книжен, он жизненен для нас —  для всех, кто дерзает называть себя христианами. Ведь не спросят потом о многом, что сейчас нас так заботит. А вот об этом — простом и ясном: накормил ли голодного — спросят. Сам Фудель писал так: «Любили ли мы?.. этот вопрос все включает». Есть что ответить? Мне нечего... Кормить душевно не легче. Ведь это значит давать жизнь, питать жизненными соками, а не поучать с высоты своего «духовного опыта». Какой уж там опыт, какое «житие твое»...

«Борьба духа есть постоянный уход от постоянно подступающего зла, в какой бы врубелевский маскарад это демонское зло ни наряжалось. Уход и есть уход, движение по пути, странничество, и в этом смысле духовное странничество, то есть богоискательство, присуще всем этапам веры. Оно есть побег от зла». И опять каждая строчка болью и радостью отдается в сердце. Болью — потому что так щемяще-знакомо, а еще потому, что так тяжел, а подчас кажется, что и вовсе невозможен этот уход и столько разных масок-маскарадов, что Врубелю с его «Демоном» и не снилось... Радостью — потому что писано человеком, совершившим этот побег. Значит, можно. Значит, получается.

...И опять про неустройство в Церкви, про «две Церкви», как иногда говорят сегодня. Все не ново. Все было, и всему даны верные оценки. «Обман действовал всегда, но более крепкие люди, противодействуя ему, всегда искали и всегда находили истинную Церковь: шли в глухие монастыри и леса, к старцам и юродивым, к Амвросию Оптинскому или Иоанну Кронштадтскому, к людям не только правильной веры, но и праведной жизни. Они-то и есть истинная Церковь, живущая и в городах, и в пустынях, а всякое зло людей, только причисляющих себя к ней, есть, как говорил отец Валентин Свенцицкий, зло и грех не Церкви, а против Церкви». Искали и всегда находили — вот что важно, Не боролись за чистоту рядов, не обличали других. Но искали и находили. И тем самым исправляли и себя, и мир вокруг. И разве может быть по-другому?

Сергей Иосифович Фудель в сибирской ссылке. Красноярский край, 1947. Фото предоставлено издательством «Русский путь»

«...Фудель, вполне усвоив, что Евангелие с другими книгами путать нельзя, сумел показать всем своим дальнейшим опытом, что в любящем сердце можно уместить и Евангелие, и суровых Отцов пустыни, и вместе с тем Пушкина и Тютчева, Бориса Пастернака и Вячеслава Иванова, Достоевского и Метерлинка, Экзюпери и даже Рэя Брэдбери, — все они оказались в каком-то смысле спутниками на трудном скитальческом пути... Главное в том, что “Христа в душе уже нельзя ни с чем путать, да и невозможно, ибо если увидишь, что Он — Солнце, то как же солнце спутаешь с фонарем”». Это опять для нас и про нас, открывавших для себя Евангелие не только через классическую русскую литературу и философию, но и через М. Булгакова и рок-музыку. А потом, хотя бы слегка прикоснувшись к глубинам святоотеческой мысли, к сложной простоте евангельских слов, убиравших с полок Достоевского и Толстого, перестававших слушать классическую музыку и ходить в театр. И даже втайне — или явно — гордившихся этим: «Я больше Достоевского не читаю...» А чем тут гордиться? Просто не надо путать Солнце с фонарем. Тогда и фонарь будет полезен.

«Есть вера-обычай и есть вера-ощущение. Нам всегда удобнее пребывать в первой, каков бы ни был в нас этот обычай — бытовой или рациональный, как у сектантов. Обычай ни к чему духовно трудному не обязывает. Вера-ощущение требует подвига жизни: труда любви и смирения. И только она дает ощущение Церкви, которого в нас так ужасно мало, о котором мы часто даже и не слышали». Как много и сегодня веры-обычая. Как мало веры-ощущения. И вокруг, и в нас самих. И еще: как спокойно пребывать в вере-обычае — все ясно-понятно; красиво и благочестиво, внешне-церковно. Только без креста. А значит — без Христа. То есть не-Церковь.

«Веру... можно только показать живым дыханием правды. Убедить можно только убедительностью своего личного счастья в ней, заразительностью своего божественного веселья веры. Только этим путем передается она, и для этой передачи рождаются слова духоносные». Вот это очень просто и легко понять. И очень сложно исполнить. Может, потому мы порой и сталкиваемся с «неутешительной социологией», что нет в нас самих личного счастья в вере? И еще — как прекрасно: божественное веселье веры. Это ответ тем, кто считает христианство серым и унылым.

«Нет иных врат в Церковь, кроме как через личный крест». А вот это очень неприятно, потому что не хочется. А хочется комфорта и «простого человеческого счастья». Только нет его, этого счастья, без любви Христовой. А она — на кресте. Но почему она так важна, эта любовь? Что она меняет? И как обрести счастье через крест? Разве это возможно? А вот как. «Человек без Христа видит вокруг себя одних врагов или создает их себе, с ними борется и от них изнемогает. Христос снимает это наваждение, у человека открываются глаза на мир и людей как на детей Божиих, в темноту сердца падает луч Пасхи». Как трудно любить людей, глядя на них своими глазами: один глуп, другой безобразен, третий слишком умен, четвертый — излишне красив. Но это именно наше зрение искажено, именно оно — без Христа — и не позволяет нормально видеть.

«В Церковь начинаешь верить и ею начинаешь жить, только почувствовав ее дыхание, — никакие статьи здесь не помогут». Все сказано — добавить нечего.

P.S. Я сердечно благодарю авторов книги «Сергей Фудель» протоиерея Николая Балашова и Людмилу Сараскину за то, что они сумели подарить нам — кому-то впервые, кому-то в очередной раз — радость общения с человеком, которому нельзя не верить.

  • Прот. Николай Балашов, Людмила Сараскина. Сергей Фудель. М.: Русский путь, 2011.
0
0
Сохранить
Поделиться: