В Очерках литературной жизни «Бодался телёнок с дубом», описывая второй и последний в жизни арест в феврале 1974-го, Александр Солженицын подробно вспомнил этот свой крестный путь в душной гэбистской машине, стремительно летящей к Лефортовской тюрьме. Вот он — сидит, стиснутый двумя безликими конвоирами:
«Шапку — снял (оба вздрогнули), на колени положил. Опускается, возвращается спокойствие. Как сам написал, о прошлом своем аресте:
На тело мне, на кости мне Спускается спокойствие, Спокойствие ведомых под обух».
Многие ли читатели книги отметили жанровую особенность этой автоцитаты, эти стихи Солженицына?
...А в начале воспоминаний, говоря о первом послелагерном времени, о данях, которые приходилось платить за потаенную писательскую работу, окруженную внешним маразмом советской жизни с начальниками на каждом шагу, — автор «Телёнка» заметил: «Всё негодование могло укипеть только в очередную книгу, а этого тоже нельзя, потому что закон поэзии — быть выше своего гнева и воспринимать сущее с точки зрения вечности». Лелея в заточении мечту — спасти и сохранить свидетельское слово, могущее пригодиться потомкам, сохранить и себя вместе с этим словом, Солженицын никак не мог рассчитывать на бумагу — но только на собственную память. «Для этого в лагере пришлось мне стихи заучивать наизусть — многие тысячи строк. Для того я придумывал чётки с метрическою системой, а на пересылках наламывал спичек обломками и передвигал. Под конец лагерного срока, поверивши в силу памяти, я стал писать и заучивать диалоги в прозе, маненько — и сплошную прозу. Память вбирала!».
Рубрика «Строфы» Павла Крючкова, заместителя главного редактора и заведующего отдела поэзии «Нового мира», — совместный проект журналов «Фома» и «Новый мир».
Широкому читателю недолгий поэтический опыт Солженицына не слишком известен — может, за исключением поэмы «Прусские ночи», органично входящей в стихотворную эпопею «Дороженька». Перестав заниматься стихотворчеством в 1953-м, он и сохранил и преумножил свое внутреннее поэтическое зрение, что заметно и по романам, и, конечно, по вдохновенным «Крохоткам». А давние стихи остались для нас — помимо своих литературных достоинств — ещё и сокровенным дневником духовного возрастания. ■
