Однажды в храме наблюдала сцену: в конце утренней службы, где-то между литургией и водосвятным молебном, священнику преградила путь женщина:
—Батюшка, а муж-то пришел! Покрестите его?
—Какая радость! Давайте после молебна мы с ним все обсудим, поговорим, со временем крещения определимся…
—Да нет, батюшка, Вы не поняли. Надо сегодня, сейчас, а то он уйдет!
— Что-то случилось?
—Нет, просто он уже хочет уйти. Я его и так-то еле притащила, почти полгода пилила (sic!), муж сказал, что идет «в первый и последний раз». А ждать он точно не станет! — женщина теребила платок и нервно оглядывалась на двери, готовая, видимо, в любую минуту бежать наперерез ускользающему супругу.
—Послушайте, разве Ваш муж — мешок цемента? Зачем Вы его «тащили»?
Не знаю, чем завершилась эта история, но знаю, что процесс домашнего миссионерства современных мироносиц бывает порой весьма болезненным для всех его участников, и в первую очередь — для мужей. Один мой знакомый, человек, на самом деле, к вере неравнодушный (а социолог бы сразу записал — православный) категорично заявляет, что не хотел бы видеть внуков церковными людьми: «Мне уже верующей жены достаточно! На всю оставшуюся жизнь насмотрелся!».
«Муж неверующий освящается женою верующею» (1Кор.7:14). Этой фразой апостола Павла священники, как могут, урезонивают новообращенных христианок, внезапно решивших, что если нельзя срочно крестить супруга и венчаться (не удается «притащить») — так значит, надо разводиться. Но часто те, кто все-таки успокаивается и отсекает мысли о разводе, берутся за «освящение» и просвещение супруга с таким чудовищным энтузиазмом, что подумаешь: здесь неверующий муж если чем и освящается, так только мученическим подвигом.
Конечно, энтузиазм можно понять. С одной стороны — это объяснимое стремление поскорее полностью обновить свою жизнь, а значит и всех ее участников, в русле свежеобретенного сокровища веры. Искреннее желание себе и ближнему блага, обновления и приобщения к Церкви Христовой. Но Спаситель не зря сравнивает Царство Божие с зерном: оно сокровенно прорастает в душе, и каждой душе — свой срок. Глупо ждать урожая от зерна, которое ежедневно теребят и подкапывают, чтобы взглянуть: ну есть там уже корень, или как?
Фото Владимира Ештокина
А другая сторона семейного экспресс-миссионерства заключается в том, что человеку очень трудно дается покаяние. Сложно быть плохим, немощным и просто «так себе» христианином на постоянной основе, да еще и нимало не унывать от этого. Уверовав, хочется покаяться, отречься от прошлых ошибок, но чтобы уж с этих пор стать хорошим, жить по заповедям и начать приводить к покаянию всех «плохих». И вместо постепенного преображения себя с освобождением от страстей мы просто быстренько переодеваем свои страсти. Если раньше мы пилили мужа за то, что денег на шубку не заработал — теперь начнем попрекать пристрастием к земному и нерадением о душе. Только пила — она и в Африке пила, а православная так даже поострей бывает...
Дополнительный накал отношения верующей жены и неверующего мужа обретают тогда, когда воцерковление женщины сопровождается подспудным пристрастием к какому-то определенному священнику или кому-то из прихожан. Здесь ничего не подозревающий супруг становится жертвой неосознанного желания жены «правильно» выглядеть в глазах авторитетных для нее людей, сделаться в их кругу «своей»: я-де уже не какая-то там невенчанная жена безбожника, а истинная христианка, насаждающая веру и благочестие в домашнем кругу и шире. А если еще это пристрастие будет дома выражаться в умиленных рассказах и наставлениях из ряда: «Батюшка мне сказал…», «А батюшка вчера….», «Батюшка не советует…»?
На взгляд супруга, не знакомого с особенностями приходской жизни, практикой духовничества и вообще неверующего, какой-то там батюшка совершенно ведь ничем от простых смертных «мужиков» не отличается. Представьте себе женщину, которая на полном серьезе с умилением ежедневно рассказывает мужу про коллегу: «А Витенька нам вчера сказал…», «Сегодня Вити на работе не было…», «Витя мне не советует…». Вот как отреагирует муж?
Нет, понятно, мне можно возразить: «Да что за пошлость, такие сравнения, как можно!» Но ведь невоцерковленный муж и не обязан мыслить о незнакомом батюшке «духовно» —проще вообще не заставлять его до времени о нем мыслить навязчивыми женскими восторгами-рассказами-поучениями. А со временем как раз и восторги поулягутся, и из-за образа батюшки наконец-то выступит, станет заметнее и постепенно займет подобающее место образ Христа.
Мне кажется, это вообще полезно — почаще представлять собственное воцерковление глазами неверующего человека. Не для того, чтобы заклеймить его «бесовское умонастроение», а для того, чтобы понять его, так сказать, парадигму, в рамках которой он по-своему прав.
Вот жил какой-нибудь вполне счастливый муж, жене нравился всем, кроме друзей и компьютера, но вдруг рраз — и стал эдаким мальчиком для битья: безбожник, нехристь, кощунник… А потом добавляются аскетические подвиги супруги и ее постоянные отъезды в паломничества… Что можно подумать? Только одно: надоел, разлюбила! И попробуйте, докажите потом такому мужу, что «Бог есть любовь».
У меня, правда, тоже нет положительного опыта «христианизации» супруга, поскольку он изначально был человеком более церковным, чем я. Но последние пару лет я часто обращаю внимание на одну прихожанку.
Эффектная, модно одетая молодая женщина, на все воскресные и праздничные службы она приходила ближе к концу с маленьким сыном, и о наличии мужа говорило лишь кольцо на ее пальце и то, с каким сожалением она иногда стремительно убегала после Причастия: «Эхх, пойду, сегодня еще у мужа планы…». Потом, когда она ждала второго ребенка, ее супруг иногда появлялся на пороге храма, чтобы подержать старшего. Это было не «притащили помолиться», а рыцарское ухаживание за женой, которое явно не роняло его в собственных глазах!.. На последних сроках я видела ее в храме заметно реже или без сына: муж волновался за ее здоровье, а заставлять его ехать в храм каждый выходной супруге, видимо, было жаль.
На Светлой я встретила их вместе у самого алтаря: красивая женщина с сыном и мужчина, спокойно и нежно качающий люльку-«переноску» со вторым ребенком. Весь Крестный ход они тоже прошли вместе и счастливо смеялись, как дети, когда священник кропил их святой водой… Конечно, для него, наверное, это лишь полдороги или и вовсе первые шаги, но они, что важно, радостные и не под дулом пистолета!
