Библия — это такая книга, что если бы мы могли прочитывать ее ежедневно целиком, мы бы каждый день читали несколько иную книгу. Однако дело не в ней, дело в нас: читая Писание, мы немного меняемся, так что точнее было бы сказать, что в таком случае Книгу книг ежедневно читал бы другой человек. Попробуем еще раз прочесть хорошо известные эпизоды: вдруг мы сможем взглянуть на них по-новому?
В Евангелии от Матфея (Мф 20:30–34) и от Марка (Мк 10:46–52) рассказывается об исцелении слепых. В первом случае говорится о двух слепцах, во втором — об одном, но последовательность событий в том и в другом Евангелиях совершенно одинакова: слепец на дороге кричит Иисусу: Сын Давидов, помилуй меня, то есть исповедует Его Мессией, Господом, и приносит Ему покаяние к большому возмущению окружающих. Спаситель спрашивает, чего же слепцы хотят, и получает ответ: прозреть. И в отличие от многих других исцеленных обретшие зрение следуют за Ним.
Об исцелении тещи Петра рассказывается в трех Евангелиях: Мф 8:14–15; Мк 1:30; Лк 4:38—39. Эта женщина, явно весьма немолодая, болела тяжело, с высокой температурой (лежала в горячке). Христос с учениками пришел к Петру из синагоги, и едва Он коснулся ее рукой, женщина встала и начала хлопотать, встречая гостей, как подобает (служила им).
В этих случаях нам вроде бы ясно, что исцеленные поступили так, как и следовало. Но часто ли так бывает в нашей жизни? Разве не привычнее, что человек, избавившись от напасти, получивший исцеление (или просто вылеченный) никаких выводов не делает, а с увлечением предается тому же образу жизни, который и довел его до беды?
Впрочем, дело здесь даже и не в способности делать выводы, а в притупленности того, что можно было бы назвать религиозным чувством.
Распространено мнение, что верующий — это тот, кто в той или иной степени убежден в том, что существует мир невидимый. Но между таким убеждением и христианством лежит громадное расстояние, если не пропасть. Здесь не место писать о том, во что верят христиане, это сказано в Символе веры. А из Символа веры следует, что главная наша «ценность» — это отнюдь не здоровье и успех, хотя они и не противопоказаны, а общение с Богом. Он создал нас для Себя, как отметил блаженный Августин, то есть для любви и свободы, которые мы можем найти только в Нем. Если человек исцелен, то для того, чтобы следовать за Христом.
И ничего удивительного и несправедливого нет в том, что хороший человек иногда умирает молодым: он нужен Господу в Царстве небесном, а на земле свой «урок» выполнил. А человек не очень хороший может жить долго-долго, и это отнюдь не знак его праведности, как думают некоторые, а знак того, что Господь дает ему шанс. Другое дело — воспользуется ли он им, пойдет ли за Христом. А жить-то стоит только для этого.
…Евангельское чтение на освящение воды (Ин 5:1–8) заканчивается исцелением расслабленного. Но дальнейшее повествование стоит того, чтобы отнестись к нему со вниманием. Исцеление происходит в субботу, что вызывает недовольство тех, кто предается внешней набожности. Главный их вопрос к исцеленному: кто посмел? Тот и сам этого не знает, и когда встретивший его в храме Иисус призывает его оставить грех, первое, что он делает, — идет доносить, чтобы от него отвязались и наказали Того, Кто вернул ему способность ходить. И искали убить Его за то, что делал такие дела в субботу (Ин 5:16).
Так всегда ли мы, получив дары Божии, ведем себя как исцеленные слепцы, а не как расслабленный?
