Зачем мы приходим в церковь

В. Легойда: Отец Владимир, сегодня я хотел бы начать разговор об очень важной проблеме — о первых шагах в Церкви. Как человек представляет себе Церковь и церковную жизнь, и чего Церковь ждет от приходящего к Православию. Как мне кажется, часто эти вещи не совпадают.

В этой связи мне вспоминается, как в один из первых моих приходов в храм я был поражен, что за свечным ящиком — местом, где продаются иконы, книги, свечи — сидели девочки и... смеялись. Я тогда подумал: «Как же так?! Здесь храм, а они сидят и смеются». Сейчас мне уже не кажется таким «праведным» то негодование — ну почему нельзя улыбнуться, даже находясь в храме, — но тогда я весь кипел от возмущения.

Думаю, что у каждого из нас есть свой какой-то конкретный образ Церкви, что она есть или чем должна быть...

Отец Владимир: Вы знаете, прежде чем обсуждать характерные представления о Церкви людей, которые решили стать православными, я хотел бы несколько слов сказать об отношении к Церкви в нашем обществе в целом.

У современных людей доминирует отношение к Церкви, как к какому-то пережитку, очень узкому направлению жизни, которое безнадежно отстало от мира во взглядах на жизнь. К тому же в Церкви служат не вполне понятные люди. Большого авторитета ни клир наш, ни прихожане в обществе не имеют. Во многом это происходит потому, что сегодня очень мало людей, которые являют миру подлинный образ православного устроения сердца человека, православной жизни.

Сейчас почти нет таких духовников, которых мне еще довелось застать, проживших трагическое для нашей страны начало века, прошедших гонения — многие из них были в тюрьмах, лагерях. Это были люди удивительно богатой души, очень широких взглядов. Встреча с ними производила огромное, неизгладимое впечатление.

Современный же священник — это уже нечто другое. В Москве это может быть более или менее интеллигентный человек, но большей частью без настоящего духовного опыта, а на периферии — это нередко человек малоспособный, если не сказать малограмотный. Такой человек сам о Православии не много знает, поэтому может даже от Церкви и отпугнуть! А если его еще и начать спрашивать, то он такое может наговорить, что к Православию никакого отношения не имеет.

Необходимо понимать, что сегодняшняя жизнь нашей Церкви объяснима только особым чудом Милости Божией. Семьдесят лет гонения должны были ее полностью уничтожить. Неудивительно, что мы с таким трудом восстанавливаем из небытия наши духовные школы, наши храмы, монастыри. Восстановить церковный клир, т. е. воспитать новое поколение священников очень непросто. Для этого требуется время.

— Можно ли в таком случае сказать, что эта ситуация и является одной из причин неверных представлений о Церкви и о том, что ждет человека, если он станет членом Церкви?

— Я бы сказал, что это не совсем неверные представления. Сегодня очень часто человек, становясь членом Церкви, действительно может попасть в различные малоприятные переделки, далекие от подлинной православной жизни.

В древности была такая секта кафары. Это были люди, которые считали, что христиане должны быть совершенно чисты. И если какая-нибудь нечистота появлялась у кого-то, то он уже не мог быть членом Церкви. За любой неприемлемый проступок кафары извергали человека из своей секты. Это относилось не только к духовенству, но и к прихожанам. Секта существовала долгое время. Такое жесткое мировоззрение наша Церковь не принимает. Но нельзя забывать и того, что в Церкви, конечно, нужна чистота. «Блаженны чистые сердцем, яко тии Бога узрят», — сказано в Евангелии. Нужно, чтобы чистый лик Христов Церковь являла миру.

Приходя в храм, человек должен увидеть, ощутить совершенно иную жизнь, чем та, которая окружает его в мире. Эта жизнь должна быть светла, должна поражать своей красотой. И не только убранство храма, священнические облачения, церковное пение должны быть красивы. Самое главное — прекрасными должны быть верующие люди, их отношения. Вновь пришедший должен сразу понять, что здесь царит любовь, чистота, праведность, правда, что церковные люди живут по другому закону — по заповедям Божиим и что их молитва — это действительное общение с Богом, Который есть для них Отец Небесный.

У нас сегодня это получается, к сожалению, с большим трудом. Когда человек приходит в Церковь, чего он только не насмотрится! И вот увидеть за всем этим действие благодати Божией бывает порой очень нелегко...

— Отец Владимир, а как можно говорить о благодати, если существует так много «болячек» в современной церковной жизни?

— Одним из образов, которые хорошо объясняют, что такое Церковь, является Голгофа. Голгофа обычно воспринимается как образ страданий. Это, конечно, так. Но посмотрите, что из себя представляло это место во время распятия Христова. На Голгофе были собраны вместе самые разные люди: и разбойники, и воины, и фарисеи... И могло показаться, что Христа там нет. Даже ученики Христовы тогда испугались, засомневались, убежали. Они подумали: «Как же может быть, чтобы Христос умер, чтобы Он был распят?», и усомнились. Они еще по-настоящему не знали, Кто такой Христос. Думаю, что это был самый трудный момент в их жизни.

Но именно здесь, в этом самом страшном месте и был Христос. Христос распятый, поруганный, замученный. И именно здесь, на этом месте позорной казни были Силы Небесные. Здесь были Божия Матерь, апостол Иоанн Богослов, жены-мироносицы. Но понять, узнать это присутствие Божие было очень трудно. И проходившие мимо Голгофы хулили Христа, говоря: «Сойди с креста, спаси Себя Сам».

Вот и сегодня, приходя в Церковь, не нужно искать в ней сектантскую организованность и порядок. Прийти к Богу — дело нелегкое и не очень-то быстрое. Для этого нужно очень серьезно за себя взяться. Нужен подвиг, а не только энтузиазм, характерный для новых, молодых организаций.

В нашей жизни сейчас чего только нет! И все это уже давно ворвалось в земную жизнь Церкви: и коммерческие интересы, и человеческое хамство, и грубость, и отсутствие любви, и тщеславие, и властолюбие, и карьеризм.

Увидеть за всем этим Христа — очень нелегко. Задача священника и современного миссионера заключается прежде всего в том, чтобы помочь вошедшим в храм увидеть там Христа, т. е. за всей обычной человеческой суетой, в контексте труднопонимаемых для вновь пришедшего человека языка многовековых традиций и обрядов, услышать слово Христово, ощутить любовь Христову, почувствовать таинственное веяние благодати Божией. Можно объяснить, что, будучи сами грешными людьми, мы не должны рассчитывать на то, что святые будут сидеть у нас за свечным ящиком. Поэтому можно и порадоваться, что молодые девушки сидят за ящиком и улыбаются. Слава Богу, что не бранятся, не злятся.

— Батюшка, а если бы Вам пришлось писать книгу «Первые шаги в Православной Церкви», с чего бы Вы ее начали? С какой главы, например? Правда, такие книги сегодня есть, но почти все они сводятся к описанию поведения в храме...

— Я бы, наверное, посвятил первую главу вопросу: где в Церкви Христос и благодать Святого Духа? Как почувствовать присутствие Божие?

Как сопоставить земную Церковь, которую мы сегодня видим, с Небом, с Евангелием, с христианскими заповедям?. Как понять, почему служба идет два-три часа и на славянском языке, к чему все эти священнические облачения, почему нужно в колокола бить и кадить храм... И многое другое. Какое это имеет отношение к благодати Божией? Для современного человека, выросшего вне контекста христианской культуры, все это не понятно.

— И это, наверное, нельзя понять вне Церкви, оставаясь вне ее, будучи лишь сторонним наблюдателем?

— Да. Но даже когда человек входит в Церковь, очень важно помочь ему во всем этом разобраться.

— Когда человек уже решил прийти в Церковь, он понимает, что должен как-то изменить свою жизнь и готов это сделать. Но неофит чаще всего рассуждает так: «Вот я становлюсь православным, наверное, нельзя ни пить, ни курить. Хорошо бы срочно изменить стиль одежды...» Конечно, можно изменить одежду, можно демонстративно в институте, в школе, на работе перед едой креститься. Но, наверное, это еще не значит быть православным. Насколько такие неофитские представления совпадают с тем, чего ждет от человека Церковь?

— Думаю, что современному человеку вот так сразу понять смысл христианской жизни, ее главные задачи очень трудно. Даже, может быть, почти невозможно. Сразу понятнее то, что легче, очевиднее — то есть внешнее: скажем, длинную юбку надеть, платочек повязать, перестать губы красить, приобрести, так сказать, церковное обличье.

Но это сделать гораздо легче, чем изменить свое сердце. Легко надеть длинную юбку, а перестать дома грубить матери, научиться чувству христианской ответственности, научиться молиться Богу, научиться любить Истину, не просто словесно исповедовать свою веру, а всю свою жизнь по-христиански перестроить... Вот это очень трудно. Конечно, такое понимание приходит не сразу.

Когда начинаешь это объяснять современному молодому человеку, он долго не может понять: как это так, как же жить тогда, что же, он должен остаться один?!

Вот недавно я разговаривал с одним юношей. Он верующий, ходит в Церковь. Но он мне сказал, что всякий раз, когда он встречается с другими своими товарищами, то они скидываются, покупают бутылку и распивают. При этом все ребята верующие, часто ведут разговоры на «церковные» темы, ходят в храм... Честно говоря, я пришел в ужас и сказал ему, что со мной такого не было никогда в жизни. Нет, конечно, я понимаю, что если люди собираются по какому-то случаю, на праздник, то можно угостить гостей за столом. Но скидываться, распивать... Мне это просто не понятно. И я это своему собеседнику пытался объяснить. А он мне в ответ сказал, что если не пить, то он останется совершенно один — ведь так поступают все его сотоварищи! И они все ходят в Церковь, все причащаются, все исповедуются...

Почему они так поступают? Потому что просто посещать храм — в конце концов не так уж сложно. А вот почувствовать, что такое христианская жизнь и какие духовные нормы нужно сделать своими нормами — это намного труднее. И ежедневная борьба со своими слабостями, пороками, это, конечно, подвиг. Потому что весь мир, все наше окружение сейчас быстро уходит от Евангелия. И тут действительно нужно не идти на поводу. Нужно сказать: «Да. Пусть я буду один. Но я не пой-ДУ».

Во времена моей молодости, когда Церковь была гонима, это было в каком-то смысле даже легче. Правда, тогда было совсем мало верующей молодежи и попасть в Церковь было очень трудно. Но если человек уже был в Церкви, то самим этим фактом оказывался как бы защищен — Церковь воспитывала его так, что он должен был идти против течения. Поэтому я и в школе, и в университете был один. И хотя со всеми был в приятельских отношениях, а со многими отношения установились очень хорошие, уважительные, у меня не было близких друзей. Я никогда не ходил ни на какие вечеринки, танцы и т. д. Мне было там неинтересно, и им со мной было неинтересно.

Потом со временем у меня оказалось столько друзей, сколько ни у кого и моих университетских товарищей никогда не было. То, что в юности я выдержал, не пошел по течению, оказалось только к лучшему...

— Вы упомянули слово «подвиг». Вообще для современного человека, особенно для нашего поколения, это слово ассоциируется скорее с героями Отечественной войны и т. д. Для многих наших современников слово «подвиг» в христианском контексте звучит довольно неожиданно. А из Вашего ответа видно, что Церковь ждет от человека прежде всего какого-то подвига. Какой смысл вкладывает Церковь в это слово?

— Да, духовная жизнь это прежде всего подвиг, без подвига ее просто быть не может.

Но подвиги могут быть разными. Бывает героизм, когда человек идет на смерть. Это случается не только на войне. Вот как раз наша Церковь в нынешнем столетии явила таких подвижников очень много. По исследованиям, проведенным в нашем институте, таких пострадавших было много сотен тысяч. И они должны быть канонизированы в Русской Церкви.

Но подвигом является не только это. Любой человек, который строит жизнь по заповедям Христовым, совершает личный подвиг: это требует больших усилий, большого мужества, большой стойкости.

Подвиг может иметь совершенно разные формы. Но все то, что человеку очень трудно, даже превосходит его силы, его естественные возможности — это и есть подвиг. Так происходит в духовной жизни, когда человек борется с самим собой, с своими собственными страстями. Победить, очистить свое сердце для жизни с Богом — это тоже подвиг. Самый настоящий.