Почти вся 11 глава Евангелия от Матфея посвящена Иоанну Предтече. Предтеча из темницы посылает к Спасителю своих учеников, чтобы увериться в том, что Тот, Которому он сказал, что недостоин прикоснуться к Его обуви, действительно Мессия. Не стоит считать это проявлением недоверия, скорее — желанием удостовериться, а это разные вещи. Ответ Иисуса был всеобъемлющим и добрым: «Пойдите, скажите Иоанну, что слышите и видите: слепые прозревают и хромые ходят, прокаженные очищаются и глухие слышат, мертвые воскресают и нищие благовествуют; и блажен, кто не соблазнится о Мне».
Здесь особо трогательно то, что в нарушение ожидания слушателей о нищих не говорится, что они богатеют, а что благовествуют. Весомый контраргумент против «теологии процветания». Еще и еще будет сказано о неотмирности Царства Благой Вести, и эти слова — точно по данной теме. А как трудно было принять эту неотмирность ветхому Израилю, страдающему в оккупации и жаждущему свободы и величия! А как трудно принять ее некоторым из современных христиан — ровно по тому же поводу: хочется величия и победительности, хочется блеска и великолепия. И ну очень не хочется думать о конце мира и Страшном суде.
Кстати, я встречала в рассуждениях тех, кто ностальгирует по СССР, слова «нас все боялись» как пример счастья. Правда, таковы же могут быть на старости лет воспоминания дворового хулигана. И очень нам следует этого опасаться, потому что такое трезвое опасение есть значительная составляющая страха Божия. «Не нам, Господи, не нам, но имени Твоему...».
«Блажен, кто не соблазнится» вряд ли стоит рассматривать как упрек Иоанну, потому что даже «лучшему из людей» тяжко в тюрьме и его одолевают печали. Это скорее что-то вроде задания: даже в таких обстоятельствах оберегать людей от соблазна, коль скоро можно общаться с учениками. Ведь даже свирепые гонители в древности не лишали узников поддержки — регулярного общения с родными и близкими…
Проводив вестников Предтечи, Господь, явно погрузившись в мысли о нем, держит речь во славу Иоанна, обращаясь к тем, кто был с ним в пустыне (а таких было очень много среди тех, кто окружал Христа): «Что смотреть ходили вы в пустыню? трость ли, ветром колеблемую? Что же смотреть ходили вы? человека ли, одетого в мягкие одежды? Носящие мягкие одежды находятся в чертогах царских. Что же смотреть ходили вы? Пророка? Да, говорю вам, и больше пророка. Ибо он тот, о котором написано: се, Я послал Ангела Моего пред лицем твоим, который приготовит путь Твой пред Тобою. Истинно говорю вам: из рожденных женами не восставал больший Иоанна Крестителя; но меньший в Царстве Небесном больше его».
Давайте лишний раз подивимся тому, как блестяще «Сын плотника» строит свою речь, властно и умело привлекая внимание слушателей; как замечательно Он в немногих словах с опорой на Писание наглядно показывает главное в делах и в личности Предтечи, объясняя заодно и волю Бога, и Свое место в мире и в деле его спасения. Это и называется «говорит как власть имущий». Одновременно показывается различие между людьми и ангелами - обитателями Царства Небесного. Здесь посылаю «Ангела Моего» употребляется в исконном смысле слова «ангел», обозначающего посланника.
Кстати сказать, до чего же нелепо выглядит распространенное ныне поздравление «с днем Ангела» в этой связи! День ангела у всех крещеных людей один — день архангела и архистратига Михаила и всех небесных сил бесплотных, то есть в том числе и наших ангелов-хранителей. А день памяти святого, в честь которого мы получили имя при крещении, называется именины или, более торжественно, тезоименитство, потому что это день памяти нашего небесного тезки.
Но эти замечательные речи, как оказывается, всего лишь предваряют очень важные для нас и неотменяемые слова: «От дней же Иоанна Крестителя доныне Царство Небесное силою берется, и употребляющие усилия восхищают его, ибо все пророки и закон прорекли до Иоанна. И если хотите принять, он есть Илия, которому должно придти. Кто имеет уши слышать, да слышит!»
Тем самым объясняется, что именно с проповеди Иоанна и с его крещения покаяния начался новый эон - спасение мира через со-творчество милостивого Бога и верящего в Него человека. И хорошо бы подумать о характере усилий, требующихся от нас.
Собственно, об этих усилиях Христос говорит постоянно, разъясняя. что главное в них — любовь к Богу и ближнему, очищение души и сердца ради богообщения, а не ради чувства собственного превосходства. И вера — теплая и проникнутая любовью. И все Евангелие исполнено призывом употреблять на нужное дело свои физические свойства и качества (физические в том смысле, что они относятся к области оптики и акустики): глаза даны нам, чтобы видеть мир, созданный Богом, и видеть Бога в этом мире, а уши — для того чтобы слышать слово Божие в любом отзвуке мира. И исполнять это слово.
Очень хочется в этой связи привести короткое стихотворение Мандельштама:
Дано мне тело — что мне делать с ним,
Таким единым и таким родным?
За радость тихую дышать и жить
Кого, скажите, мне благодарить?
Я и садовник, я же и цветок,
В теплице мира я не одинок.
На стекла вечности уже легло
Мое дыхание, мое тепло.
Запечатлеется на нем узор,
Неузнаваемый с недавних пор.
Пускай мгновения стекает муть,
Узора милого не зачеркнуть.
Продолжая думать о словах Спасителя, понимаем, что с любовью дела обстояли очень плохо и... продолжают обстоять так и сейчас. Слова осуждения и высокомерного наставления с вершины собственной праведности можно услышать сколько угодно. Слов любви и ободрения что-то не очень слышно.
А упреки Христа отличаются неложной заботой о спасении душ человеческих. Да, говорит Он со властью. Но Он — Бог. И для Бога, сотворившего мир, Он очень даже мягок.
Он пользуется сравнениями, не слишком понятными нам. Где-то я читала, что это вариация на тему игровой детской песенки того времени, а тем самым есть здесь и снисхождение, и мягкий юмор... и дистанция:
«Кому уподоблю род сей? Он подобен детям, которые сидят на улице и, обращаясь к своим товарищам, говорят: мы играли вам на свирели, и вы не плясали; мы пели вам печальные песни, и вы не рыдали. Ибо пришел Иоанн, ни ест, ни пьет; и говорите: в нем бес. Пришел Сын Человеческий, ест и пьет; и говорят: вот человек, который любит есть и пить вино, друг мытарям и грешникам. И оправдана премудрость чадами ее» (Мф. 11:16-18). Если подумать, такое состояние тотального недовольства, исполненного духа противоречия и — чего уж скрывать! — злобы вполне свойственно и современному обществу. В значительной степени в общественном мнении торжествует то, что когда-то очень выразительно называлось кривотолками, стремлением истолковать что бы то ни было в дурную сторону. А ведь это свидетельствует всего-навсего о пучине злобы, в которой тонет душа осудителя.
Вот совсем немного примеров. Каковы основные претензии общества к Церкви? Во-первых, слишком активно участвует в мирских делах, во-вторых, вовсе не участвует в мирских делах. Каковы претензии суперэкуменизма к христианству? Нет-нет, «мы» ничего против христианства не имеем, все религии равны, но вот только пусть христиане не говорят, что их религия истинна, не говорят о Богосыновстве Христа и о Приснодевстве Его Матери, откажутся от Троичности Бога и от идеи Воскресения — и все будет хорошо.
«И оправдана премудрость чадами ее», что в конечном итоге означает: кто стремится к истине, становится сыном премудрости и в такие ловушки не попадает.
И вот каковы были укоры Спасителя: укорял Он за то, что отвергалась Благая Весть, за то, что Он явил силу Свою, а люди не покаялись. И не грозил, а сострадал. Еще раз: Бог не наказывает, это человек навлекает на себя горе, отвергая Бога. Христос не говорил «уничтожу», а говорил «горе вам». Почувствуйте Его различие с начальствующими людьми.
«Горе тебе, Хоразин! горе тебе, Вифсаида! Ибо если бы в Тире и Сидоне явлены были силы, явленные в вас, то давно бы они во вретище и пепле покаялись» (Мф. 10:13). Как тут не вспомнить покаявшуюся Ниневию - и не от явления Сына Божия она покаялась, а «всего-навсего» от слов посланца-пророка. «Но говорю вам: Тиру и Сидону отраднее будет в день суда, нежели вам». Вот слова, на основании которых апостол Павел возвещал спасение покаявшимся язычникам.
А вот и славный город Капернаум: «И ты, Капернаум, до неба вознесшийся, до ада низвергнешься, ибо если бы в Содоме явлены были силы, явленные в тебе, то он оставался бы до сего дня; но говорю вам, что земле Содомской отраднее будет в день суда, нежели тебе». Следует вспомнить, что Бог желал пощадить Содом, но не нашлось там и десятка праведников. А еще интересно, какой город впервые был назван Третьим Римом: Великое Тырново. Это в Болгарии, но сейчас оно уже не столь великое, хотя и продолжает так официально называться. Областной центр, население 67 тыс. человек.
И к концу прозвучали слова, показывающие, что Христос говорит не от Себя, а сообщает волю Отца: «Славлю Тебя, Отче, Господи неба и земли, что ты утаил сие от мудрых и разумных и открыл то младенцам; ей, Отче! ибо таково было Твое благоволение». Следует ли понимать это так, что христианство — тайное учение? А вот ничуть не бывало. Божественный смысл и цель бытия просто не могла вместить ущербная горделивая мудрость и разумность книжников и фарисеев. А извратить — сколько угодно. Недаром наряду с увещеванием не бояться гонителей веры звучало из уст Спасителя предостережение от закваски фарисейской: от поверхностных обычаев, от пустых ритуалов, от гордости за свою ложную праведность, от примата национальной гордости и процветания над верой… невредно было бы и нам внять этому предостережению.
А заключение укоров вмещает в себя такое море любви Божьей, что дарит ощущение счастья. А начинается с того, что Христос приоткрывает тайну Троицы:
«Все предано Мне Отцом Моим, и никто не знает Сына, кроме Отца; и Отца не знает никто, кроме Сына, и кому Сын хочет открыть». И начинается именно открывание — Откровение — Нового Завета: «Придите ко Мне все труждающиеся и обремененные, и Я успокою вас; возьмите иго Мое на себя и научитесь от Меня, ибо Я кроток и смирен сердцем, и найдете покой душам вашим, ибо иго Мое благо и бремя Мое легко».
Именно такое наше усилие Господь хочет видеть: любовь, доверие, прилежание добру. И обещает не первенство, а душевный покой. Увы, для нас такое усилие гораздо труднее, чем обличать и ненавидеть, а душевный покой не очень-то и ценится...
