
Итак стойте в свободе, которую даровал нам Христос, и не подвергайтесь опять игу рабства. Гал.1:5

Год назад вспоминал, как начинался мой путь в Церковь. Дорога была такой радостной, такой естественной. А разве может быть иначе? Казалось, еще немного, и эта светлая волна, на гребне которой мы движемся к счастью и спасению, разольется в широкое половодье, напитает живительной влагой жизнь всех людей.
Церковь дала свободу. Это главное, что мы чувствовали тогда. Мы были воины Христовы посреди мира, пока чужого, иного, стороннего, но готового обернуться и внять нашей проповеди. Они же не могут не услышать... Это же так здорово – быть в Церкви. Это драйв, это удача, это необъятное поприще творческого труда. А те, кто не с нами, будут с нами завтра, обязательно будут, они же в своем уме, они же не какие-нибудь совсем замшелые и безнадежные ретрограды и мракобесы.
Сегодня многое стало иначе. И вот уже говорят о моде на атеизм. Вот уже молодые люди, и не худшие, живые, совестные, говорят: «С вами в Церковь? Нет, извините. Мы уж как-нибудь так…»
И это не атеизм убежденных врагов Христа и Церкви Его, не атеизм несчастных, отдающих свою жизнь служению злу и греху. Это, если хотите, глубоко христианский по своей нравственной природе атеизм, взыскующий Церкви Христовой – такой, какой она должна быть по Божию замыслу.
Щадя себя и читателя, не буду перечислять, с какими известными болезнями церковного быта может столкнуться человек, входящий ныне в Церковь, да еще рука доброжелателя может подбавить ему черной краски. А сердечной молитвы, подвига, подлинного служения порой не видать. По крайней мере, сразу не видать. Нет, все это в Церкви есть, и много, очень много, но внутри, не напоказ. Настоящая святость тиха и целомудренна. Настоящая любовь к людям скромна и стыдлива. Вот и уходит человек, не найдя всего этого. Вместо живого отклика на вопрошания сердца – нерассуждающая дисциплина и совместное осуждение очередных врагов? Нет, извините. Мы уж как-нибудь так…
Да, я все о тех же «бабках-свечницах», в самом широком понимании, поскольку возраст и пол бабки не имеют значения, как не имеют значения ее сан и церковное послушание. Можно правильно и справедливо говорить много раз подряд, что, желая прийти ко Христу, нельзя смущаться какой-нибудь злобной бабкой. Только смущение все равно приходит, вот какая штука.

О таком явлении, как новый атеизм, десять лет назад невозможно было и подумать. Что же творится? Полагаю, это просто результат нашего собственного безобразия. Жесткости, сухости, стремления подчинять. Внимательно посмотреть в зеркало – одно из тяжелых испытаний.
Тридцать лет назад и двадцать лет назад мы входили в Церковь, освобождаясь от бессмыслицы позднесоветского государства, от тотального насилия над душой и умом. И вот мы вновь сталкиваемся лицом к лицу со многим из этого в нашем, с таким трудом обретенном доме. Появились у нас и клоны боевых комсомольских дружин. Появились и клоны матерых партийных пропагандистов.
Синявский, кажется, говорил полвека назад: «У меня с советской властью разногласия эстетические». Эстетическое чувство одной природы с нравственным, его не обманешь. Если за образом нет первообраза, это сразу видно. Просто глазами видно. Именно потому недавние игры с иконичностью, будь то на Винзаводе или где еще, никого не ввели в заблуждение и остались тем, чем были изначально, – попыткой сорвать куш на разогретом рынке. Так же заметно в нашей церковной жизни и то, что изготовлено по надежным советским прорисям.
Часто говорят, что Церковь отделена от государства, а от общества она не отделена. Вот уж действительно. Хорошо бы при этом не забывать прямо из этого проистекающее: что происходило в обществе, то происходило и в Церкви. В обществе обретение экономической и политической свободы сопровождалось обвальным падением нравов. Церковь при этом видели как противоядие этим губительным процессам. Но это в упованиях и общественно-политической риторике. А в реальности? Наши внутренние церковные болезни во многом стали отражением болезней всего общества. Мы не вели больное общество, а следовали за ним. Может быть, казалось, что вели, но на деле – послушно следовали. И прямо о нас сказал Спаситель: Вы – соль земли. Если же соль потеряет силу, то чем сделаешь ее соленою? Она уже ни к чему негодна, как разве выбросить ее вон на попрание людям. Мф.5:13.
Некоторые наши братья видят причину распространения атеизма в том, что нет у нас качественного пиара молитвы и христианского подвига. Значит, надо такой пиар сделать, деньги вложить, закупить оборудование, пригласить специалистов. Но в нынешнюю эпоху открытого информационного общества, когда девальвация слов – совершившийся факт, нужна не проповедь, не очередные сухие словеса, уносимые ветром времени в неразличимую даль. Необходимо живое свидетельство нашей собственной развитости – душевной, интеллектуальной, гражданской. Свидетельство нашей способности любить, в конце концов.
Люди не дураки. У них есть глаза и уши. И они делают выводы не из того, чтó мы говорим, пусть даже очень правильное, а из того, какие мы сами.
До конца времен будет стоять наша Церковь. С нами наши праведники на небесах. С нами мудрые и любящие отцы здесь на земле. И мы сами – друг с другом. И Христос посреди нас. И те, кто пока не пришел в нашу Церковь, Единую, Святую, Соборную и Апостольскую, когда-нибудь обязательно придут, верую в это последним упованием.
Так что ничего страшного. И не надо унывать.
Но повод призадуматься есть.
Бабушка моя была родом из тамбовских крестьян. Честная и прямая, самоотверженная и трудолюбивая, она своей свободной волей вышла из Церкви в 16 лет и, прожив больше ста лет, так и не вернулась назад. Она стала убежденным атеистом. Это произошло весной 1917 года. Однажды я уже писал об этом.
Еще никаких гонений нельзя было различить впереди.
История повторится?
К свободе призваны вы, братия, только бы свобода ваша не была поводом к [угождению] плоти, но любовью служите друг другу. Гал.5:13
"История повторится?" Вы задали вопрос, на который пытаетесь найти ответ. В общем, вы не сознавая, уже ответили на поставленный вопрос, когда сказали: «Вот и уходит человек, не найдя всего этого. Вместо живого отклика на вопрошания сердца – нерассуждающая дисциплина и совместное осуждение очередных врагов? Нет, извините. Мы уж как-нибудь так…»
РПЦ сегодня в очередной раз ведут на «верёвке событий», как скотину на бойню. Почему? Попытаюсь объяснить. Тысячу лет назад на Руси население делилось на дворовых и пахотных крестьян. Со временем дворовые крестьяне создали для народа искусственным (неестественным) путём дворянский институт морали, а пришлые на Русь монахи - чернецы создали для нации искусственным путём христианский институт нравственности. (Народ – это категория бессовестных людей, которая нарОдилась на земле и присутствует в биосфере, как часть фауны в виде домашних животных) (Нация – это категория имеющих совесть людей, способных трудится в нечеловеческих условиях жизни).
В тот период нравственность христиан играла позитивную роль, то есть удерживала деградацию народа. Но, в начале двадцатого века РПЦ окончательно сдала собственный институт, отказалась от нравственности, перешла на позиции моралистов. Это с молчаливого согласия РПЦ государь Николай второй расстрелял крестный ход, за что получил прозвище Николай - кровавый. Это РПЦ собственной властью предала анафеме священника Гапона, отдала его на заклание. Почитайте историю, что творил Столыпин в свою бытность, потому что РПЦ отказала нации страны в защите. История повторяется, Власть на полном серьёзе хочет поставить памятник Столыпину в центре Москвы. Где РПЦ с её нравственностью? Она, уже не служит богу, а прислуживает государству. Каждый человек в России имеющий совесть сам того не сознавая живёт по принципу «непротивление злу насилием». Моралистам этого не понять, они принципиальность нации принимают, как рабскую покорность. А, где же флагман нации? А, вон он, забился под «лавку», как щенок и скулит, просит у «хозяина» защиты.