Чемпионат по футболу. Вместе с сыном смотрю телевизор, потом встаю, подхожу к зеркалу, вижу свое обвисшее брюхо, слушаю задыхающееся сердце.
В православной среде утвердилось, скорее, осудительное отношение к большому спорту, а заодно и ко всякой физической культуре, и в этом немало справедливого. Индустрия зрелищ и глянцевый культ плоти — вещи неприятные. Но, глядя на игры чемпионата, на передачи и голевые ситуации, я вспоминаю об ином. О своей молодости. И с хорошим теплым чувством завидую крепким парням, бегущим по зеленой траве.
Начало семидесятых. Иду по улице, встречаю незнакомого человека, который представляется тренером, и неожиданно для себя оказываюсь в старшей юношеской группе казанского «Буревестника», тогда одной из ведущих баскетбольных команд страны.
Острый чистый запах пота в раздевалке. Боль в непривычных к перегрузкам мышцах. Сотни раз повторяемые приемы обводки, сотни бросков со стандартных положений. Не получается. Опять не получается. И веселая радость, когда глаз, рука, дыхание и воля выстраиваются в единую линию и вместе направляют тяжелый и твердый оранжевый мяч туда, куда следует. И снова, раз за разом. Вот оно, полное владение своим телом. Нет, не полное, до этого далеко. Но ты уже чувствуешь, что это возможно.
В баскетболе есть одна тонкость. Продвигаясь к кольцу противника через чужие бока и локти, принимая и посылая пушечной силы передачи, теряя и отбирая мяч, взвинчивая темп, тяжело пыхтя и обливаясь пóтом, в какой-то момент выходишь на позицию для броска. И в эту сотую долю секунды, когда свечой выпрыгиваешь с мячом, душа должна вдруг успокоиться, отринуть от себя всякую страсть и борьбу. Только что ты был топочущим красным носорогом с налитыми кровью глазами, и вот ты уже тонкий серебристый философ, спокойно и бесстрастно в полете созерцающий мироздание. И если этот душевный поворот совершился, если сердце в единый миг стало спокойным и мирным, тогда рука сама распрямится в броске, мяч мягко прокатится по пальцам, оторвется и полетит. Медленно и точно. По траектории, которая изначально была ему предназначена.
Много лет спустя эта забытая было внутренняя способность в одно дыхание отрешаться от страсти и борьбы ради важнейшего была осознана мною, повзрослевшим и уже переступившим церковный порог, как нужное и полезное умение. Для всякого попечения, не только для игры в баскетбол.
В футбол я тоже играл мальчишкой. Это было здорово, я помню об этом памятью своего тела, сегодня уже непригодного к свободному движению. Человек, как известно, состоит из духа, души и тела, вместе составляющих цельную человеческую личность. Вслед за Аристотелем в этом были уверены и отцы Церкви. Потом рожденные монашеством аскетические практики подчинения тела и души высшей правде вышли на первый план и как бы закрыли собой, своей красотой и силой, многомерность личностного бытия. Порой тело, а зачастую и душа, стали казаться не предметами бережного ухода и заботы об их правильном произрастании, а просто какими-то врагами, с которыми надо бороться. Перекочевав из монашеских келий в современный приходской обиход, это отношение потеряло уже всякую связь с реальностью.
Не все православные знают, что архиепископ Лука, великий врач, написал книгу «Дух, душа и тело», которая исполнена тонких суждений и далека от одностороннего радикализма борьбы с плотью, однако не так известна и читаема, как следовало бы. Честертон в свое время напомнил нам о том, как Франциск Ассизский ласково называл человеческое тело «брат мой Осел». В этом образе и любовь к живому и теплому ушастому созданию, вынужденному трудиться с утра до ночи, и необходимость заботливого попечения о его повседневных нуждах, и разумная строгость, не дающая его природной ограниченности, лени и хитрости отлынивать от работы.
При всей иерархичности составляющих человеческой личности, которые, конечно, не равны друг другу, тело равночестно душе и духу. В теле мы рождаемся, живем и умираем. В теле причащаемся Святых Христовых Тайн. В теле воскреснем, когда Господь — Главный Судья — призовет нас на Свой чемпионат.
На заставке: фрагмент фото Edoardo Busti on Unsplash
