В 2004 году умер мой духовник — протоиерей Димитрий Дудко. Когда я позвонил отцу Даниилу и сообщил о кончине, сказал, что хотел бы исповедоваться у него. Он категорически отказался. А потом перезвонил мне и ответил: «Ты можешь исповедоваться у меня, если и я буду исповедоваться у тебя».
Так, после смерти моего духовника и до ухода отца Даниила в 2009 году мы пять лет исповедовались друг у друга. Я был потрясен, когда первый раз выслушивал его исповедь: у меня было ощущение, что я исповедую ребенка…
Однажды он рассказал мне, что ему в очередной раз угрожали по телефону и обещали отрезать голову. Мы встретились и я спросил: «Ты не боишься? У тебя же все-таки семья, дети, приход…» И он мне задал вопрос: «Как ты думаешь, почему первыми мучениками за Христа стали вифлеемские младенцы?» Я сказал, что мне надо посмотреть комментарий к Священному Писанию. А он сразу ответил сам: «Чтобы стать мучеником, надо быть чистым, как младенец». И добавил: «Себя я таким не считаю, поэтому не достоин мученической смерти».
Потом, когда его не стало, я вспоминал слова из Библии: Бог гордым противится, а смиренным дает благодать (Иак 4:6). Эти слова отложились в моем сознании, потому что я сопоставил их с отцом Даниилом: он был настолько смиренным, что считал себя недостойным стать мучеником, пролившим кровь за Христа.
Ценным для себя считаю одно его важное наставление. Я знал, что в течение Великого поста он старался прочитывать Библию целиком. И вот как он однажды объяснил мне, зачем это делает:
«Время поста — это время молитвы и покаяния. Но молитва может оказаться монологом, которая выше потолка не поднимется, если мы не соединим молитву с чтением Священного писания. А если мы соединяем молитву и чтение, тогда молитва становится полноценным диалогом: из Писания мы получаем ответы на наши молитвенные вопрошания».
В последний год его жизни мы обсуждали богословский вопрос — было ли у Иисуса Христа детство в нашем привычном его понимании, то есть начальные этапы развития: постижение мира, открытие его для себя, интеллектуальный и духовный рост и т. д. Мы находили разные аргументы у святых отцов, но больше всего нас интересовало взаимодействие человеческого и божественного в этот период жизни Христа.
Тогда мы обсуждали этот вопрос в течение — представьте себе! — целого года. Сегодня я испытываю дефицит общения на сложные темы о Боге и бытии: у меня нет собеседника, с которым я больше месяца мог бы обсуждать какую-то богословскую проблему. Слышу один и тот же ответ из разряда «почитай в книге» или «ты сам все знаешь». Для меня это настоящая беда и потеря.
А по тому вопросу — было ли у Иисуса Христа детство? — мы так и не пришли к окончательному выводу. Но, думаю, отец Даниил уже узнал на него ответ.
Подготовила Анастасия Бавинова
