«В плане работ инициативе Ипполита Матвеевича было отведено порядочное место. Как только тихий Иванопуло уходил, Бендер вдалбливал в голову компаньона кратчайшие пути к отысканию сокровищ:
– Действовать смело. Никого не расспрашивать. Побольше цинизма. Людям это нравится…»
Такие парадоксальные и не лишенные забавности инструкции о привлекательности цинизма давал Остап в «12 стульях» своему компаньону Кисе. Между прочим, дословно с древнегреческого языка Остап советовал Ипполиту Матвеевичу действовать по-собачьи, или – применять побольше «собачизма». Почему так? Ответить на это самым неожиданным для непосвященных образом поможет не что-нибудь, а история древнегреческой философии.
Вообще цинизмом называется, как говорит всезнающая Википедия, «откровенное, вызывающе-пренебрежительное и презрительное отношение к нормам общественной морали, культурным ценностям и представлениям о благопристойности, нигилистическое отношение к общепринятым нормам нравственности… Поведение, выражающее осознанное и демонстративное игнорирование определённых моральных ценностей».
Вряд ли такое отношение и поведение способно действительно нравится людям, разве что в переломные, кризисные моменты в обществе, когда прежние ценности рухнули, а новые на их место пока еще не заступили. В ситуации морального и идеологического вакуума и получают шанс чем-то понравиться окружающим циники – люди, щеголяющие своим отрицанием общепринятых норм поведения, отрицающие мораль и во всем склонные подчеркивать низменный, сугубо практический интерес. Недаром английский философ Бертран Рассел говорил, что «циники не только не способны верить в то, что им говорят, но и не способны вообще верить во что-либо».
Между тем, как мы уже сказали, у термина «цинизм» благородная философская генеалогия, и античные киники – совсем не то, что современные циники. Они как раз были люди глубоко идейные. Кинизм возникает на рубеже 4-5 вв. до Р.Х., как раз в переломную эпоху крушения античного полиса. Его основывает один из учеников Сократа – Антисфен, так что кинизм был одной из сократических школ.
Все, наверно, слышали о древнегреческом философе Диогене, том самом, который жил в бочке (на самом деле это была не просто бочка, а огромный пифос – специальная бочка для хранения вина или зерна размером с небольшую комнату) и ходил по городу днем с зажженным фонарем в поисках человека. Он был, пожалуй, самым ярким представителем античного кинизма. Расскажем о нем несколько характерных и забавных историй из книги «Жизнеописания и мнения знаменитых философов» Диогена Лаэртского. По этим историям станет видно, за что Диогена называли безумствующим Сократом и просто собакой, а на его могиле в Коринфе по преданию тоже изваяли собаку:
Однажды какой-то человек привел его в богатый дом и запретил плеваться, тогда он сначала отхаркнулся, а потом плюнул ему в лицо, прибавив, что более грязного места не нашел.
Как-то раз он закричал: «Эй, вы, люди!» Сбежался народ. Он набросился на них с палкой со словами: «Я звал людей, а не дерьмо».
Большинство людей, говорил он, отделяет от безумия лишь один только палец; ведь если кто-нибудь будет расхаживать по улицам и указывать на все средним пальцем, то подумают, что он сошел с ума, а если – указательным, то нет.
Увидев однажды мальчишку, который пил воду из ладошки, он выбросил из своей котомки кружку и сказал: «Мальчик превзошел меня в скромности жизни». Он выбросил и тарелку, когда увидел, как мальчик, разбив случайно миску, ел свою чечевичную похлебку из углубления, сделанного в хлебном мякише.
В Крании Диоген грелся на солнышке. Подошел Александр и сказал: «Проси у меня чего хочешь». Диоген ответил: «Только не загораживай мне солнца».
Кто-то громко и долго читал, тогда Диоген показал на чистое место в конце свитка и сказал: «Мужайтесь, люди, – вижу землю».
Когда какой-то порочный евнух написал на двери своего дома: «Пусть не войдет сюда никакое зло!», – Диоген спросил: «А как же теперь войдет сюда хозяин дома?»
Умастив ноги благовонной мазью, он рассуждал: «Благовоние распространяется от головы в воздух, а от ног оно поднимается к ноздрям».
Когда Платон выступил с определением: «Человек есть животное с двумя ногами и без перьев», – и заслужил всеобщее одобрение, Диоген ощипал петуха и принес его в платоновскую школу со словами: «Вот человек Платона». Тогда тот прибавил к своему определению: «И кроме того, с плоскими ногтями».
Средь бела дня с зажженным фонарем в руках бродил он повсюду и говорил: «Ищу человека».
Он часто громко заявлял, что богами людям дана легкая жизнь, а они забыли о ней, гоняясь за лакомствами, благовониями и тому подобным. Поэтому человеку, которому раб надевал сандалии, он сказал: «Ты был бы совсем счастлив, если бы он еще и сморкался за тебя. Покалечь себе руки, так оно и будет».
Когда кто-то в присутствии Диогена опровергал аргументами существование движения, тот встал и просто стал молча ходить перед говорящим в знак опровержения
Ну, и так далее…
Или еще пример. Другой киник Моним Сирикузский сказал, что «богатство – это блевотина судьбы».
Не правда ли, крайне странное, на грани грубого фола, но при этом в чем-то прекрасное мышление и поведение? В чем же тут дело, и при чем тут философия и собаки? Кстати, довольно очевидно, что античные киники были своеобразными предшественниками христианских юродивых, и что между ними довольно много общего.
Итак, кинизм как философская школа настаивал на том, что добродетель и разум заключаются в том, что жить следует согласно природе, а это в свою очередь понималось как максимальная простота и естественность, полная свобода от всяческих общественных условностей. «Отучение от зла» и «перечеканка ценностей», которые провозглашала их этика, требовала также предельного упрощения жизни и быта вместе с крайним ограничением своих потребностей. Правда, в избавлении от условностей, под которыми они понимали и такие общественные институты как государство, семью и наличную религию, они слишком часто доходили до полного абсурда и безобразия. Например, могли публично совершать сексуальные акты на агоре в самом центре полиса, аргументируя это тем, что это тоже естественно и близко к природе. Такой вот акционизм…
Неудивительно, что многим киники по поведению чем-то напоминали «друзей человека» собак, которые, как правило, существа приятные и полезные, но совершенно не соблюдающие необходимых в человеческом обществе приличий. А собака по-древнегречески значит ὁ κύων (kyōn). Вот их и назвали образованным отсюда словом ὁ κῠνικός (kynikos) – киник, последователь учения киников.
Поэтому мы, например, и можем с некоторой долей условности назвать Диогена великолепной философствующей собакой. Кстати, в одном из своих диалогов Платон тоже называет собаку философским животным, потому что она вечно что-то разнюхивает и ищет.
Со временем негативные аспекты античного кинизма (всякие безобразия и нехорошие излишества) и легли в основу современного понимания цинизма, который упрощает все до предела и уже ни в чем не видит ни высоких смыслов, ни высокого призвания человека – в отличие от античных идейных киников.
Иллюстрация: Диоген. Жан-Леон Жером, 1860 г. Галерея Уолтера, Балтимор
