Весной 1922 года усилились гонения на Русскую Православную Церковь. Предлогом для них послужил разразившийся в России голод и якобы существующее сопротивление духовенства и верующих помощи голодающим. Во многих городах, включая Москву, прошли аресты священнослужителей и мирян. С 26 апреля по 8 мая в Политехническом музее в Москве проходил суд над духовенством и прихожанами московских храмов.
8 мая 1922 Сталин подал записку членам Политбюро: «Московский суд приговорил к расстрелу одиннадцать человек, из них большинство попы. <...> Каменев предлагает ограничиться расстрелом двух попов. Прошу голосовать “за” или “против” предложения <...> Каменева. Я лично голосую против отмены решения суда». Голосование членов коммунистического Политбюро показало, что Ленин, Троцкий, Сталин и Зиновьев были за смертный приговор. Среди приговоренных был и настоятель храма Иоанна Воина на Якиманке протоиерей Христофор Надеждин.
* * *
Священномученик Христофор родился 21 февраля 1869 года в селе Нижний Белоомут Зарайского уезда Рязанской губернии в семье священника Алексея Надеждина. Первоначальное образование Христофор получил в Зарайском духовном училище; в 1889 году он окончил Рязанскую духовную семинарию и был назначен учителем пения и чистописания в Данковское духовное училище.
В 1892 году Христофор Aлeкceeвич поступил в Московскую духовную академию. Усиленные занятия учебными предметами и одновременно подготовка материалов для кандидатской диссертации, начатая им почти сразу же после поступления в академию, привели к расстройству здоровья, и врач академии настоял на том, чтобы отправить его на лето 1895 года в Самарскую губернию для лечения кумысом.
Из проповеди священномученика Христофора
накануне дня Торжества Православия.
На основании нее он был арестован,
а впоследствии — расстрелян.
В 1897 году Христофор Алексеевич окончил Московскую духовную академию и защитил диссертацию на тему «Очерк истории православной полемической против раскола литературы ХVII и начала ХVIII веков (до учреждения Святейшего Синода)», и получил степень кандидата богословия. Исполняющий должность доцента Московской духовной академии Илья Михайлович Громогласов писал в отзыве на эту работу: «Обращаясь к оценке рассматриваемого сочинения, нельзя не отозваться с большой похвалой, прежде всего о замечательном научном трудолюбии автора. <...> Признавая необходимым дать своему исследованию возможную полноту в подборе изучаемого материала, он не только собрал и обследовал в библиографическом отношении все известные в печати полемические памятники взятой эпохи <...>, но и успел отыскать частью в академической библиотеке, а главным образом, в различных книгохранилищах Москвы и Петербурга, иногда в нескольких списках, немалое число новых источников, доселе остававшихся совершенно неизвестными исследователям».
Учась в академии, Христофор Алексеевич подружился с Иваном Васильевичем Успенским — в будущем замечательным архипастырем-подвижником и исповедником, архиепископом Тверским Фаддеем, — взгляды которого на аскетический подвиг, на непрестанную борьбу с помыслами, на ревностное служение Богу были ему очень близки.
10 февраля 1899 года Христофор Алексеевич поступил на должность законоучителя земской школы в родном селе Нижний Белоомут. 23 февраля 1900 года он был назначен заведующим школьными религиозно-нравственными чтениями по воскресным и праздничным дням. 22 апреля того же года он получил назначение на должность заведующего женской церковноприходской школой села Нижний Белоомут.
10 июля 1900 года епископ Рязанский Полиевкт (Пясковский) рукоположил Христофора Алексеевича во диакона и на следующий день — во священника к Преображенской церкви села Нижний Белоомут.
23 июня 1902 года отец Христофор был назначен священником в Предтеченскую церковь в Староконюшенном переулке в Москве и законоучителем гимназии имени Медведниковых. 10 июля 1906 года он был переведен в храм Иоанна Воина на Якиманке, в котором прослужил до своей мученической кончины. Кроме священнических обязанностей, которые он исполнял весьма ревностно, неустанно проповедуя слово Божие, отец Христофор нес послушание законоучителя сначала в женской гимназии Ломоносовой, а впоследствии в женской гимназии Гельбик.
В течение 1915–1916 годов отец Христофор проводил внебогослужебные беседы с народом, на которых присутствовало иной раз до трехсот человек. Всего приход храма мученика Иоанна Воина насчитывал в то время около двух тысяч человек.
3 января 1921 года отец Христофор был назначен благочинным. 23 марта 1922 года власти арестовали священника, обвинив его в том, что 4 марта он произнес в храме проповедь, в которой сказал, что наступившая разруха есть следствие нравственного падения народа, а также прочел в храме воззвание Патриарха Тихона, касающееся изъятия церковных ценностей, и распространил его в храмах благочиния.
Отвечая на вопросы следователя, отец Христофор сказал: «Виновным себя в агитации против постановления ВЦИКа об изъятии церковных ценностей не признаю. Моя проповедь 4 марта 1922 года за всенощным бдением — это объяснение церковного названия наступающего воскресного дня — Недели Торжества Православия: “Мы с вами заурядные чада Православной Церкви... К чему приводит практически непослушание Церкви? — К разрухе, которую мы наблюдаем в нашей современной жизни. До такой степени мы упали нравственно, что справедливо грядет на нас суд Божий, этот суд выражается, может быть, и в предполагаемом ВЦИКом изъятии церковных ценностей для оказания помощи голодающим и в том, что изъятые вещи могут не попасть на помощь голодающим...”
Воззвание Патриарха Тихона в моей приходской церкви и в церквях благочиния читалось, в моей церкви мною лично — 12 марта после литургии. <...> Воззвание Патриарха было мне доставлено до двух раз: в первый раз в четырех экземплярах, во второй раз в двух экземплярах — в том и другом случае через неизвестных мне лиц, но, несомненно, от высшей церковной власти. <...> Мною через верующих воззвание было разослано по церквям благочиния».
Отвечая на вопросы обвинителей в зале суда, отец Христофор сказал: «Воззвание Патриарха Тихона я считаю религиозным. Контрреволюционного в нем ничего не вижу. 4 марта в церкви я произнес проповедь религиозного характера, в которой говорил, что мы пришли к упадку и что изъятие ценностей есть грядущий суд Божий за наши грехи».
7 мая подсудимым было предложено сказать последнее слово. Отец Христофор сказал: «По моему мнению, человек, который бывает в храме, слышит слово Божие, должен помогать бедным. <...> Я считал своим святым долгом призывать свою паству к этой священной обязанности, и не проходило ни одного большого праздника, чтобы я не призвал помогать голодающим. <...> По отношению к приходу я не позволял себе получать плату за требы. <...> Отделение Церкви от государства я приветствую <...>, приветствовал всегда. В ту минуту, когда Церковь отделяется от государства, священник становится свободнее».
8 мая 1922 года судья зачитал приговор трибунала: одиннадцать человек были приговорены к расстрелу и среди них — священник Христофор Надеждин.
После суда все приговоренные к расстрелу были доставлены в Бутырскую тюрьму, размещены в одиночных камерах и лишены прогулок. После того как стало известно, что исполнение смертного приговора было приостановлено, осужденные подали ходатайства о смягчении условий содержания, но они были тюремной администрацией отклонены.
9 мая 1922 года Патриарх Тихон направил ходатайство председателю ВЦИКа Калинину о помиловании осужденных. «В силу определения Всероссийского Собора <...>. — писал он, — имею долг печаловаться пред Вами, как представителем высшей государственной власти, о помиловании осужденных, тем более что инкриминируемого послания они не составляли, сопротивления при изъятии не проявляли и вообще контрреволюцией не занимались».
11 мая снова состоялось заседание Политбюро относительно приговоренного духовенства. На следующий день Троцкий подал в Политбюро свои предложения, которые заключались в следующем: «Всемерно использовать настоящий критический момент для опубликования воззвания от имени прогрессивной части духовенства <...>, разбить тем временем приговоренных на две группы, как на основании обстоятельств, вытекающих из дела, так и на основании отзывов и ходатайств лояльных священников, которые подпишут воззвание».
В тот же день лидеры обновленцев, «считая приговор трибунала <...> в высшей степени справедливым», как они о том написали, подали ходатайства во ВЦИК о помиловании приговоренных к расстрелу.
14 мая председатель Московского ревтрибунала, заместитель наркома юстиции, заместитель председателя ГПУ и Лев Троцкий составили заключение по делу приговоренных к расстрелу священников. «При исключении из списка 11-ти осужденных к высшей мере наказания остальных 6-ти лиц, — писали они, — комиссия руководствовалась исключительно соображениями о возможности с наименьшим ущербом для существа приговора, справедливого по отношению ко всем 11-ти, пойти максимально навстречу ходатайству прогрессивного духовенства».
Обновленцы надеялись, что поданные ими ходатайства о помиловании будут — из-за тесного сотрудничества их с властями — удовлетворены полностью и таким образом всем будет показано, что именно их политика взаимоотношений с советской властью приносит плоды. Но властям было важнее пролить кровь невиновных и отрезать обновленцам путь к отступлению. 18 мая 1922 года Политбюро приняло окончательное решение о расстреле приговоренных.
Протоиереи Василий Соколов, Христофор Надеждин, Александр Заозерский, иеромонах Макарий (Телегин) и мирянин Сергий Тихомиров были расстреляны и погребены на пустыре вблизи Калитниковского кладбища.
