Они абсолютно разные, Даша, нервная и хрупкая, старше на 8 лет, Миха спокоен и самоуверен, как маленький плюшевый танк. У каждого из них своя жизнь, свои привычки, свои любимые истории, но они одной крови.
Вообще-то до появления Мишки жизнь у нас текла себе и текла. Утром заплети косички, отведи в детский сад (потом в школу), бегом на работу, 4 раза в неделю музыкальная школа, на выходные – к бабушке, по дороге домой купи хлеб. Питерская коммуналка на пять семей, нет, детка, посиди в комнате, папа вернется голодный – надо же суп сварить! У соседки тихая тоска сменяется буйным запоем, в стенку летит сковородка. Убрали тарелки, протерли клеенку, садимся делать домашнее задание. Соседи в коридоре выясняют, кто виноват в несовершенстве мира, не отвлекайся, что там тебе задано? А еще друзья, концерты, боевые вылазки в мир искусства и культуры, успевай поворачиваться. В крохотной комнате на пол стелятся спальники – остаются ночевать ребята-москвичи, приехавшие в гости не то к нам, не то к Питеру. Каждый день заполнен до отказа и пролетает незаметно.
Мы вовсе не собирались увеличивать семью. Все выяснилось совершенно неожиданно, в канун Нового года, абсолютно против планов и ужасно некстати. Если бы мы были героями кинофильма, то под перезвон курантов мне бы полагалось положить ладонь мужа себе на живот и прошептать: милый, мой подарок тебе – наш сын! Вместо этого я, позеленев, как елочка, пронеслась в уборную, попутно понимая, что шампанское в эту полночь не для меня. Результатов теста я ждала с тихим отчаяньем. В нашу комнатушку не то что кроватку – лишнюю табуретку поставить было бы сложновато. И на работе возникнут проблемы. И дочка только-только в школу пошла. И все наполеоновские планы по завоеванию мира лежат у ног, разбитые вдребезги. Эх, если бы через годик или три! Но две алые полосочки проявились без колебаний, невозмутимо и твердо.
Муж посмотрел на меня, как на идиотку, и ласково спросил, а что бы, собственно, изменилось через годик? И мы пошли радовать новостью прочих членов семьи.
Дарья в простоте душевной отреагировала так: “Ну, спасибо, что сказали! А я уже и сама все знаю. Хотелось бы, конечно, сестричку, но как получится”. Старшие родственники оказались не столь толерантными и, осторожно посетовав на житейские тяготы, предложили хорошенько все обдумать еще раз. Зато моя мама сразу заявила, что она обожает зятя и надеется на внука! Только очень обеспокоилась за Дашку, просила ее не обижать и не забрасывать в связи с появлением маленького. И начался отсчет обратного времени. Восемь месяцев до родов. Семь. Шесть. Все повторялось снова, но слегка по-другому. Когда я ждала Дашку, я была моложе и крепче, но абсолютно не представляла, что делать, как быть, чего бояться, а чего нет. Мама ничем не могла помочь – она все давно позабыла, а среди моих подружек Дашка стала первым младенчиком. В середине 90-х беременных вообще было немного, народ не торопился обзаводиться потомством, не зная толком, чем кончатся смутные времена, и наша компания не была исключением. Казалось бы, что такое 8-9 лет, но за это время то ли страсти чуть-чуть поутихли, то ли женщины поняли, что дольше ждать нельзя, но кругленькие будущие мамы с сияющими глазами появились везде, и улицы буквально расцвели.
От Дашки мы решили ничего такого не утаивать, да и трудновато секретничать в махонькой комнатке, а наблюдательность наших детей мы, взрослые, постоянно недооцениваем. Дарья отлично видела, как я меняюсь, они с папой окружили меня постоянной заботой и с пониманием относились к моим перепадам настроения и всяческим немощам. Беременность шла тяжело, очень хотелось спать и чтоб не так тошнило. А Дарья строго следила за моим режимом дня, не позволяла перенапрягаться, мыла посуду и подметала общий коридор. Удивительно, сколько может сделать восьмилетний ребенок, если ему это позволить! Когда младенец толкался, Даша гладила меня по животу, беседовала с будущим братцем, а его “фотографию” изучила в подробностях. Мы вместе читали пособия для беременных, рассматривали книжки по уходу за младенцем в первый год жизни, а в магазинах Дашка критически приглядывалась к погремушкам и ползункам. Разумеется, наша жизнь не превращалась в сплошное ожидание, на это у нас не было ни времени, ни возможностей, ни желания. Дашка ходила в школу, мы с мужем на работу, все шло по-прежнему, но гипотетический член семьи все увереннее занимал свое законное место. Девочка моя морально готовилась стать старшей сестрой, и на прогулке присматривалась к малышам: а какие они бывают, эти братцы? А как они растут, что едят, почему плачут? А как мы поймем, чего он хочет, если он еще не говорит? Я смотрела на дочку и думала, что мне эти вопросы пришли в голову, только когда на руках появился свой собственный незнакомый кулечек, и решать их приходилось методом проб и ошибок. Школа для беременных мам – это хорошо, но не всегда она есть рядом, и удовольствие это отнюдь не из дешевых. Бесплатные консультации в женском кабинете или плакаты на стенках поликлиники, скорее, запутают окончательно, чем помогут разобраться с какого конца подходить к младенцу. Нет уж, для моей дочери ни беременность, ни страшный зверь-грудничок уже не станут такой же тайной за семью печатями, как были для меня.
Беременность, конечно, радость и великое благо, но вынести это благо иной раз нелегко, особенно если каждый резкий запах ударяет по голове, и ноги к концу дня отекают. Иногда становится неловко, если ты входишь в вагон метро, и единственный человек, встающий при виде твоего животика – это немолодая женщина, а мужчины при виде тебя погружаются в глубокий сон или заслоняются газетами. Но зато как радостно, когда на улице люди тебе улыбаются, а на рынке продавцы отбирают для нас самые красивые фрукты, да еще обязательно пожелают счастья нам обоим, и мне, и будущему ребенку.
Честно говоря, я все же опасалась, как Дарья примет братишку. Одно дело, если он надежно упакован в моем теле, не своевольничает, не пищит, и совсем другое – когда вот он, требовательная и жадная гусеничка, и попробуй-ка с ним не посчитайся! Кроме того, так сложилась жизнь, что к рождению Мишки мы перебрались в Москву, Дашку пришлось записывать в новую школу, отрывать от привычной среды обитания, что само по себе нелегко, а тут еще и изменение в статусе! Мишка выбрал для появления на свет самый лучший момент – схватки начались 31 августа. В новую школу, с белыми бантиками и лиловыми астрами ребенок пошел с бабушкой, а когда они вернулись, их уже встречали мы с огромным щекастым Мишкой. Весил “кабанчик” 4 700, после нелегких родов я толком не могла пошевелиться, хотя рожали мы дома, в родных стенах и с замечательной акушеркой. Все те полторы недели, что я ходила, держась за стеночку, Дарья под руководством бабушки изо всех сил привыкала к братцу. Прошло три месяца. Увидев в витрине пупса-младенца, который умел плакать и писаться в игрушечный памперс, моя великолепная дочь пожала плечами: “И кто-то еще за это деньги платит!”
Толстый, прожорливый и улыбчивый Миха поселился в уютном слинге и ни под каким видом не желал оттуда вылезать. Он оказался не таким удобным и кукольным, как милые малыши на картинках, но гораздо лучше, чем все младенцы, встреченные нами во время прогулок. Первые полгода Дашка, не особенно афишируя это, жестоко ревновала к младшему брату. Он был все еще “неведомой зверюшкой”, жил у мамы на руках, таскать его по дому и играть с ним, как представлялось раньше, было трудновато. Его кормили почти постоянно, иногда у него болел животик, тогда он басом орал и жаловался на весь дом. Дашка резко поглупела. Развитой грамотный ребенок, она могла теперь полчаса складывать 7 и 14, писать с чудовищными ошибками, пропуская буквы в словах, иногда забывала, о чем с ней только что говорили. В первом классе Дашка была почти отличницей, а тут оказалась на грани троек по всем предметам. К счастью, завуч школы, в которую мы перешли, еще в августе уговорила нас отдать дочку не в третий класс, а все-таки во второй, и как в воду смотрела. Дашка держалась на плаву только за счет того, что эту учебную программу она уже проходила в Петербурге. Ругать ребенка не имело смысла – Дарья и сама была не рада своему умственному затмению, она переживала, но ничего не могла с собой поделать. Стресс нельзя преодолеть революционно, а стресс был огромен. И переезд, и новая школа – одного этого бы уже хватило, а рождение братишки было сравнимо разве что с землетрясением. К счастью, Дашке повезло с учительницей. Ирина Алексеевна прекрасно поняла, в чем дело, и не шпыняла Дарью, наоборот, поддерживала ее, сочувствовала и при малейшей возможности поощряла ласковым словом и, что не менее важно, добрым юмором.
Наши друзья, оказавшиеся в такой же ситуации, были вынуждены обращаться к детскому психологу. Учитель, решивший, что их Лешка просто обленился и распустился, стал давить на мальчишку, стыдить его перед классом, а потом и вообще устроил форменный террор. Мать, загруженная по горло заботами о болезненной малышке, упустила из виду школьные дела старшего, а несчастный третьеклассник стыдился признаться, что здорово съехал, а потом и вообще перестал ходить в школу. А классный руководитель даже когда узнала, что у парня в семье прибавление, искренне не поняла, как это может быть связано с учебой.
Мы с Дашкой опять достали прописи, забытые с первого класса. Перед тем как написать какое-нибудь слово, Даша проговаривала его вслух, объясняла мне и Мишке, почему оно пишется так, а не иначе, и только потом писала его в тетрадку. Перед тем как пойти выполнять какую-нибудь просьбу, Дашка повторяла, что она должна сделать, потом шла и выполняла. Звучит-то это кошмарненько, но мы обе друг друга стоили – я со своей молочной тупостью и Дашка с ее гипернапряжением. В Москве мы поселились в двухкомнатной квартире, поэтому Дарья уходила спать рано, и Мишкины ночные концерты ее не тревожили. Гулять, кушать побольше фруктов и спать вволю – эти правила подходили нам обеим, и мы обе ничего не имели против. Иногда Дашка с папой выбирались на выходные в парк или в кино, культурно отдохнуть от младенца и поговорить по душам. Постепенно Дашка начала выправляться, Ирина Алексеевна сообщала, что в школе ребенок перестает “тупить”, активнее работает на уроках, даже слегка выправляется почерк. Дома она уже не ходила по квартире с видом утомленного негра-зомби, не сидела на кровати, уставившись в одну точку, а все больше и больше была похожа на прежнюю Дашку. Мишка тоже рос, теперь понимать его было легче, он и сам уже охотно интересовался, что такое сестра, как с ней играть и можно ли ее скушать. Еще через некоторое время Дашка уже лихо меняла братику памперсы, поучала его с высоты своего немалого опыта, пела ему песенки и в виде особой милости давала поиграть своей Барби. Когда Дашка уехала на зимние каникулы к бабушке и деду в Петербург, она уже ничем не напоминала апатичное тупое существо, гулявшее по дому осенью.
Постепенно Миха становился все более похожим на человека. С ним уже можно было говорить, он мог находить глазами Дашу, тянулся к ней. И ей, очевидно, доставляло удовольствие, что малыш отличает ее от всех прочих людей, хочет с нею общаться. Через некоторое время оказалось, что их вполне можно оставить вдвоем, сперва на некоторое время, пока я на кухне готовлю еду, потом Дашка могла посидеть с братцем в соседней комнате, когда я работаю, и, наконец, в дождливый день дети остались одни в доме, а я побежала за молоком. В магазине была очередь, кассирша не торопилась, бабки ворчали, а мне все виделись пожар, потоп и гуси-лебеди, атакующие нашу квартиру. Врываюсь в дом, “ну как вы тут, не испугались?”, а дети с удивлением смотрят на перенервничавшую мамашу: “Ты что, уже пришла? Так быстро?” Оказалось, что без меня Миха куда спокойнее и покладистее, совсем не вредничал и вовсе не желал сосать грудь через каждые полчаса. Правда, завидев маму, он тут же пищал и старался наверстать упущенное, но главное – Дашка абсолютно разучилась бояться младенца, и с удовольствием просвещала бабушку, приехавшую в гости, играя роль эксперта по детскому вопросу.
Бытует мнение, что дети непременно начинают ревновать и ненавидеть друг друга, что вся жизнь их – сплошная дележка имущества и мамы. Психологи советуют ни в коем случае не принуждать старшего находиться с младшим, предупреждают о массе подводных камней. Все правильно, и меру надо знать во всем, на то мы и родители, но иногда не знаешь, смеяться или плакать. Немолодая дама-психолог, гостившая у соседки по даче, отвела меня в сторонку и предупредила, что моя старшая дочь, судя по всему, страшно ревнует и ненавидит годовалого брата. С чего вы взяли?! Оказывается, Дашка все время про него рассказывает, часто вспоминает его, если нас нет, и ей, даме, это представляется тревожным знаком, вытеснением неких комплексов. А может быть, она его просто любит? – наивно пискнула я. Дама пожала плечами: ее дело предупредить. Настроение было испорчено до тех пор, пока я не увидела страдалицу-Дашку рядом с перемурзанным Михой, оба лопали плохо вымытую клубнику и явно были счастливы.
В течение года Дашка училась поддерживать порядок в своей комнате. С переменным успехом школьная форма все-таки оказывалась в шкафу, игрушки в коробке, а грязные колготки в – корзине для белья. Через год Миха торжественно приполз в ее комнату, и распатронил школьный портфель, брошенный под столом. Старшая сестрица горько рыдала над растерзанным пеналом, но с того времени портфель висел на вбитом для него крючке, а шкатулка с бусами и заколками стояла на верхней полке, недоступной для шаловливых ручонок. Потом была куплена двухъярусная кровать, и Дашкина комната постепенно стала просто детской. Дети вообще довольно понятливый народец. Мы переставили книжки в детском шкафу – Мишкины на нижнюю полку, словари и альбомы на шкаф, остальные – по степени востребованности. Самые ценные свои игрушки, “неприкосновенный личный фонд”, Дарья разместила наверху, где они не будут мозолить братцу глаза и сохранятся в полном порядке, пока Дашка будет в школе или на своих занятиях. К слову сказать, уговорить папу так же поступить с дисками и всякими компьютерностями не удалось. Вместо того чтобы навесить еще одну полочку повыше и сложить на нее Бесценное, папа прочитал лекцию о необходимости развивать у ребенка понятие “чужое” и “нельзя-трогать-компьютер!”. Что уж тут скажешь!
У нас никогда не было речи о том, чтобы любая игрушка старшего доставалась малышу только потому, что он ею заинтересовался. Ведь если детке очень-очень захочется поиграть с папиным мобильником, мать не станет вырывать у мужа из рук телефон, чтобы протянуть его крошке. И свою косметичку я не отдам на разграбление юному варвару. Почему же старший ребенок не имеет права на личную собственность? Дарья сама рассортировала игрушки, выбрав несколько самых любимых и попросив не давать их братику без ее согласия. Она прекрасно понимает, что жадничать нехорошо, но ведь это и не жадность. Один из ее любимцев – серый заяц – подарок бабушки, она спала с ним с четырех лет, конечно, для нее это уже не просто игрушка.
Когда к нам в гости прибегают Дашкины подружки-одноклассницы, Миха вертится с ними, наслаждаясь обществом. Пока Мишаня маленький, у девчонок он вместо живого плюшевого медведика, тем более что все они единственные детки у родителей и настоящего младенчика видят нечасто. Глядя, как играют старшие девочки, Миха и сам научился кормить кукол, строить из конструктора домики, рисовать котов и грибы.
Конечно, маленькому полезно, если рядом есть большой ребенок. Старшая сестра или брат – это пример для подражания и предмет обожания, он столько всего может и умеет! Старший может научить младшего одним своим примером. Мои знакомые обомлели, когда увидели, как их годовалая Ленка включает себе компьютер и запускает мультики – старший брат Алеша несколько раз сделал это при ней. Слова “спасибо” и “пожалуйста” – тоже появились в лексиконе малыша с легкой руки старшего брата. Но и для старшего общение с младшим может принести пользу. Дашка, маленькая, несамостоятельная принцессочка, с появлением в семье младшего вдруг стала большой. При этом не только для меня и папы, она и для себя выросла, стала самостоятельнее. Конечно, в комнате ее все равно время от времени царит Его Величество Бардак, уроки ей надо непременно проверять, иногда напоминать о не постиранных вовремя трусиках и не перемененном постельном белье, но я вижу, как буквально на глазах растет мой старший ребенок. Еще год назад она стеснялась подойти и купить конфету в ларьке, и вот сама бегает в “Пятерочку” с длинным списком продуктов.
Мы никогда не вводили систему “посиди с братом за деньги” или “вымой посуду за деньги”, но некоторую сумму на карманные расходы Дашка получает. И когда ребенок на собственные деньги взял и купил братцу яблоко, я была просто счастлива.
Год назад я всюду водила ее за ручку, и вот Дашка сама ездит на занятия хора, да еще успевает по дороге забежать в кафе и привозит братишке в подарок пончик. Полгода назад случилось так, что муж попал в больницу. Оставить детей не с кем, родители в другом городе, друзья гриппуют, и Дашка сказала: “Едь, мама, спокойно, передай папе, что мы уже не маленькие”. Мои дети честно сидели одни, пока я моталась на другой конец города с едой и лекарствами, причем Дарья ухитрялась сделать уроки, сварить мелкому кашу и вообще неплохо и не без пользы провести время. Бабушка, узнав об этом, сперва ужаснулась, а потом пожала плечами: сама она нянчила сестренку с шести лет, и это вовсе не считалось чем-то из ряда вон выходящим. Старушка во дворе, глядя, как мы ходим гулять, всякий раз улыбается: вот как, и лялька, и нянька!
Маленький ангелочек иной раз бывает жутким врединой и провокатором. Вот он бежит в слезах, личико искажено маской страдания. Мишенька, что случилось? “Даша, бух!” Еще бы не “бух”, если ангелочек решил порисовать в учебнике, а когда его прогнали, запустил в сестру тапком! Тут бы и святой “бух”! Миха, ты же сам виноват! Миха мгновенно перестает рыдать и идет к сестре мириться. Иногда Дашка сама просит: мам, забери Мишку. Но через некоторое время оба, отдохнув друг от дружки, прекрасно играют вместе. Я понимаю, когда они вырастут, конфликты станут серьезнее. Но, тем не менее, ссоры проходят и забываются, а брат и сестра – это надолго. На всю жизнь, если повезет.
Между моими детишками немаленькая разница в возрасте, можно сказать, что у Мишки не столько старшая сестра, сколько еще одна маленькая мама. Но глядя на обоих моих детей, я понимаю, что вдвоем им хорошо. И что бы ни случилось с нами, большими, они уже не будут одиноки. У каждого из них есть родич. n
протоиерей Георгий ФОМИН:
Старший ребенок – посредник между родителями и младшим
Честно говоря, я не сталкивался с проблемами, возникшими в связи рождением второго ребенка, и мне кажется, что в воспитании нескольких детей нет никаких особенных секретов. Чтобы избежать ревности или психологических проблем у старшего, надо просто ровно, одинаково относиться к обоим и, по возможности, не выделять появившегося младенца, не ставить его на первое место. Мне кажется, что здесь важно не отдаляться от старшего, а наоборот, стараться сделать его своим союзником, своим единомышленником, чтобы он помогал, и понимал, что это его близкий, родной человек, с которым ему много-много времени придется общаться.
Недавно я был в семье, где семь человек детей, все дети прекрасно учатся, друг другу помогают, подтягивают. Если один ленится, старшие стремятся вразумить его и, порой, их влияние оказывается решающим.
Ну а когда ребенок в семье один, то с ним носятся все, и человек вырастает эгоистом, который любит только себя. А когда дети живут в большой семье, когда нужно помогать друг другу и родителям, тогда, конечно, эгоизм уходит. Да и опыт живого общения с младенцем, безусловно, можно рассматривать как положительный. В жизни пригодится.
Вы знаете, дети в большой семье друг друга воспитывают, а когда большая разница в возрасте, влияние старшего на младшего достаточно сильно. Это особенно чувствуется не в том возрасте, когда младшему три года или пять, а когда младший подходит к сложному, переходному 14-15 -летию. Это тот возраст, когда у человека фактически нет авторитетов, вернее, родители уже не являются авторитетами для него – появляется негативизм, отрицание всего и вся.
* “Сиблингами” (от англ. siblings – братья и сестры) психологи называют всех братьев-сестер в семье – Ред.
