По поводу школ Монтессори давно уже ведутся споры, кто-то убежден в чудодейственности этой педагогической системы, а кто-то видит в ней одни лишь минусы. К тому же есть вопросы и к ее мировоззренческому базису. Мы попросили высказать свое мнение протоиерея Александра Елатомцева, духовника православной школы «Рождество» (Московская область).
Быстро пролетели младенческие годы, и ребенок все больше рвется познавать окружающий мир. Родители задумываются, как развивать свое дитя: не за горами школа. Уже и к первому классу надо будет проявить и доказать какие-то навыки и умения. А ребенок у нас «особенный». Это могут быть дефекты речи или странности поведения, неумение собраться и сконцентрировать внимание или вообще такая тонкая организация психики, когда малыш все понимает, но ничего не говорит. Или почти не говорит. Родители, с одной стороны, ищут специалистов, а с другой, избегают такой ситуации, когда их ребенка наградят диагнозами: «дислексия», «дисграфия» или вообще «расстройство аутического спектра».
Таких детей в начале прошлого века называли френастеничными. Современная расшифровка этого слова выглядит зловеще: дети, испытывающие некоторую форму умственной отсталости, болезни или инвалидности. Именно с такими детьми начала работать итальянский врач Мария Монтессори и создала педагогическую методику, которая теперь востребована и для френастеничных детей, и для нормальных, и для опережающих свой возраст.
Сильная сторона ее методики заключается в том, что ребенку дают многократную возможность вынести свой ум на кончики пальцев: потрогать, ощутить, собрать, разобрать. Это запускает мощные механизмы образного и абстрактного мышления. Например, счет: бусины — это единицы. Их можно складывать, то есть нанизывать на один прутик. Прутик с десятью бусинами — десяток. Можно складывать прутик с прутиком (считать десятками). Можно собрать площадку из десяти прутиков — уже сотня, десять таких площадок — кубик (тысяча). Число и счет превращаются из ощущений в образы, абстракции и четко впечатываются в ум ребенка. Так же с письмом: шершавые (трогаемые, проводимые пальчиком) буквы создают четкий модуль в голове. Потом его легче будет вынести из серого вещества и опредметить в виде красивого письма.
Для современных «продвинутых в гаджетах» детей это просто терапия их благоприобретенной психической инвалидности. Нашим детям кажется, что мир рождается и изменяется, и вообще зависит от нажатия кнопки или прикосновения к экрану. А это не так! Все надо делать руками. Даже Господь Бог человека сперва слепил, а потом вдохнул дух жизни. Так что лепка и мелкая моторика — подражание Творцу и вылепливание творца из себя.
Имея такую хорошую сенситивную подкладку, методика Монтессори действительно приносит пользу и приобретает последователей.
Но в какой-то момент заботливым родителям полезно спросить самих себя: метод существует для моего ребенка или мой ребенок для метода? Для родителей, верующих в Бога, этот вопрос решается (хочется надеяться) по понятному слову Спасителя: Суббота для человека, а не человек для субботы. И к любому успешному практическому методу стоит присмотреться и с духовной стороны. Дело в том, что любой авторский метод несет на себе отпечаток автора. И не только несет, но и специально старается сохранять эту аутентичность. Монтессори-школы, например, старательно сертифицируются, чтобы избежать подделки методики.
И вот здесь стоит проявить внимательность и осторожность. Осторожность не по поводу методики как таковой, а по поводу духа Монтессори-педагогики. Можно поинтересоваться Марией Монтессори как личностью, как живым человеком, который жил в непростое время и по-своему преодолевал (не всегда успешно) искушения эпохи.
Кроме того, надо понимать: не существует идеальных, универсальных, годных на любой случай педагогических систем. Просто потому, что любая система — это схема, это обобщение, а жизнь сложнее любой схемы. Поэтому у любой системы, в том числе и у педагогической системы Монтессори, есть и свои минусы.
Мне приходилось слышать, что школа Монтессори слабо развивает у ребенка эмоциональную сферу и сферу воображения (отсюда, кстати, тамошний принцип, что волшебные сказки дошкольникам вредны: дескать, они еще не могут отличать реальный мир от выдуманного), что не использует такой мощный метод, как ролевая игра, что недостаточно прививает навыки групповой работы, не учит преодолевать свою лень, не учит воспринимать критику, что у детей, учившихся в школе Монтессори, а затем в подростковом возрасте перешедших в обычную школу, возникают огромные трудности в адаптации.
Возможно, причина этих минусов не столько в самой системе Монтессори, сколько в фанатичном отношении к ней со стороны некоторых родителей и педагогов. Им кажется, что если ребенка учат по Монтессори, то больше ничего ему и не нужно, что чудодейственная методика решит все образовательные и воспитательные проблемы. Поэтому ребенок ничего не получает в дополнение к тому, чем с ним занимаются в Монтессори-школе или детском саду. Это может мотивироваться тем, что методика Монтессори — цельная система, в которой все взаимосвязано, что никакие ее элементы по отдельности не работают, а только вместе. Но отвечу такой аналогией: автомобиль — это тоже взаимосвязанная система. Нельзя воспользоваться одной лишь коробкой передач или карбюратором без всего остального. Верхом на карбюраторе не поедешь. Однако из этого не следует, что передвигаться всегда надо исключительно на машине. Есть места, куда попадешь только пешком. Или на лодке. Или на самолете. Поэтому, признавая несомненные плюсы системы Монтессори, я не могу считать ее педагогической панацеей.
Да и вообще, тому заинтересованному родителю, которого мы пытались изобразить, наверное, понятно, что никакой метод не заменит внимательного и профессионального, владеющего множеством методов учителя. Живого и верующего, идущего вместе с учениками и его родителями по ступеням образования и воспитания.
