Когда я учился в Тюменском университете, был у меня один знакомый — Серега по кличке «Чиж», с которым мы вместе занимались в секции бокса. В отличие от моих друзей-студентов, тратить время на образование он не собирался, а занимался рэкетом на центральном рынке. В свои двадцать лет ездил на новенькой иномарке, носил золотую цепь с крестом больше чем у батюшки, и самый модный костюм «Адидас», называемый «балалайка». Серега отличался недюжинным умом и дерзостью и порой придумывал такие преступные планы, какие голливудскому Оушену со всеми его друзьями не снились. В девяностых подобный род занятий мало кого удивлял, старые моральные нормы и законы отменили, а новые говорили: «Делай, что хочешь, бери, сколько можешь, зарабатывай любыми средствами, ибо сегодня живы, а завтра умрем!» Многие наши сверстники, выросшие на фильмах Тарантино, в это поверили, некоторые умерли от наркотиков, кого-то застрелили, кого-то посадили в тюрьму, другие просто пропали. Серега «Чиж» тоже куда-то пропал, и я не слышал о нем больше десяти лет и не особо переживал по этому поводу.
А недавно мне позвонил старый университетский друг и неожиданно спросил: «Помнишь Серегу Чижа?» Говорю, помню, но лучше бы не вспоминать. Товарищ говорит: «Вчера у него было девять дней. Он пришел в Церковь и очень сильно изменил свою жизнь. Последние несколько лет служил в храме пономарем. Его похоронили в церковной ограде прямо возле храма. Говорят, на приходе его все любили, когда отпевали, все плакали. Будешь служить, помолись за него!» И фото прислал.
На фото — человек с облысевшей головой, большим сократовским лбом в морщинах, длинной окладистой бородой и прямым взглядом, совсем не походивший на того, кого я когда-то знал: насмешливого, бесшабашного и презирающего всех и вся Серегу «Чижа». На меня смотрел много страдавший верующий человек, который когда-то оступился, а потом пришел с покаянием к Богу. И Бог его принял, как принимает всякую покаянную душу. Потому что Бог есть Любовь. И нет в раю большей радости, чем о едином грешнике кающемся. За болью, страданиями и потерями, оставившими отпечаток на его лица, теперь была какая-то тихая радость и благоговение, как у того, кого любят, и кто больше всего на свете дорожит этой любовью.
В его документах нашли записку, которую он завещал своему сыну. Там были такие слова: «В основе жизни надо положить: Бойся Бога и храни Заповеди Его в своем сердце, в этом все для человека, потому что всякое дело, доброе оно или злое, приведет тебя на Суд Божий» И еще: «Кротость — это перенесение всех жизненных испытаний без ропота»
Хотя они мало виделись, его сын очень его любил, теперь хранит записку в паспорте и регулярно ходит в храм. Такая вот история.
