Следствие располагает достаточным материалом, который уличает вас в контрреволюционной антисоветской деятельности, — агрессивно начал свой допрос следователь. — Дайте показания по этому вопросу.
— Вторично говорю, что контрреволюционной и антисоветской деятельности я не вела, — ответила Анастасия.
— В декабре 1937 года в доме Василисы Будкиной вы проводили контрреволюционную антисоветскую деятельность
— Действительно, в доме Будкиной я была. Это было в начале декабря 1937 года. Там же была председатель сельсовета Шустова, которая принесла какие-то листки по части выборов в Верховный Совет. Шустова стала ругать священников. Тогда мною на это ей было сказано: «Советская власть ни за что сажает священников, они плохого никому ничего не делают; были священники — мы жили хорошо, а сейчас, при советской власти, мы живем плохо». Эти слова были сказаны мною, и я их подтверждаю. Кроме того, по части выборов в Верховный Совет в доме Будкиной я говорила: «Нам не нужна советская власть. Кому она нужна, тот пускай и голосует. Нам выборы не нужны». Одновременно я ей заявила: «У нас есть своя, Небесная власть»
Преподобномученица Анастасия родилась 16 декабря 1890 года в селе Кузяево Волоколамского уезда Московской губернии в семье крестьянина Степана Бобкова. В 1920 году родители Анастасии умерли, и она поступила в Свято-Троицкий Александро-Невский монастырь, находившийся вблизи деревни Акатово Клинского уезда, получивший официальный статус в 1899 году, а до этого существовавший как община, которая была основана небогатым купцом, выходцем из крестьян Федором Осиповичем Захаровым в память об освобождении крестьян от крепостной зависимости. После прихода к власти большевиков монастырь ради сохранения богослужения и монашеского строя жизни был преобразован в сельскохозяйственную общину. В 1927 году община была закрыта и насельницы покинули монастырь. Анастасия переехала в деревню Занино в Волоколамском районе и стала помогать священнику, служившему в храме Рождества Пресвятой Богородицы в селе Шестаково. По просьбе верующих она читала Псалтирь по умершим.
В 1930 году власти вознамерились закрыть храм Рождества Пресвятой Богородицы. После получения этого известия верующими состоялось приходское собрание, где был поставлен на обсуждение вопрос о незаконности закрытия храма. Во время собрания в помещение ворвались комсомольцы и попытались сорвать обсуждение. Женщины оказали энергичное сопротивление и выдворили их из помещения. Один из комсомольцев, убегая, споткнулся и упал, что было проинтерпретировано впоследствии, как насилие над представителем власти. Пять участников собрания были арестованы по обвинению в «сопротивлении представителям власти», трое из них были монастырскими послушницами, и среди них Анастасия, которая была приговорена к трем месяцам заключения в исправительно-трудовом лагере, но храм тогда не был закрыт.
Вернувшись из заключения, Анастасия поселилась в той же деревне. Это было время, когда по селам и деревням обломками христианской России были рассеяны монахини и послушницы из закрытых безбожной властью обителей. Оказавшись в среде, в значительной степени враждебной по отношению к Церкви, они продолжали жить христианскими представлениями о нравственности и оценивать происходящее в мире через учение Христа. В то время как на Россию опустился калечащий души людей атеистический мрак, они оставались единственными путеводными огоньками, горящими среди длинной ночи, когда уже и не чаялось, будет ли после нее рассвет. Многие из просвещенных деятелей начала ХХ столетия, наблюдая за развертывающейся на их глазах кровавой трагедией, приходили к выводу о наступившей эпохе антихристовой, но без представительства в одном лице и без последующего общего конца. Только при действии духа антихриста могло случиться так, что власти при многих закрытых и многих уже разрушенных храмах и почти поголовно арестованном духовенстве вновь открыли охоту на христиан, не представлявших для них ни малейшей политической угрозы, влача зачастую в тюрьмы женщин, единственная вина которых была в том, что они не скрывали, что веруют в Бога. Одного 1937 года с его беспощадными репрессиями властям показалось недостаточно, и они продолжили репрессии и в следующем году.
Допросы будущих свидетелей обвинения чаще всего начинались с допросов маленьких и средних начальников. Многие из них, такие, например, как председатель сельсовета, могли быть и неплохими людьми, но когда на пороге их дома или конторы, где им приходилось исполнять роль начальников, мрачной тенью появлялись сотрудники Наркомата внутренних дел, они понимали, что им оставлена роль всего лишь одна — Иуды.
13 февраля 1938 года уполномоченный уголовного розыска Страхов допросил председателя Покровского сельсовета Шустову, она показала: «Анастасию Бобкову я хорошо не знаю, с последней мне пришлось встретиться только один раз, в декабре 1937 года в селе Покровском Волоколамского района в момент проведения кампании по выборам в Верховный Совет СССР. Я проводила агитационную кампанию в доме Василисы Будкиной. В это время в дом пришла Анастасия Бобкова и стала вести среди меня и Будкиной контрреволюционную и антисоветскую агитацию, говоря: “Советская власть ни за что забирает священников, так как последние трудятся только для народа и по Конституции они равны. Где же тут справедливость у советской власти? Только на бумаге?” Тут же она говорила: “Нам не нужна советская власть. Кому она нужна, тот пусть и голосует. Нам выборы не нужны”. На заданные ей вопросы по выборам в Верховный Совет она меня обругала, заявив: “Вы ничего не понимаете. Вас закружила советская власть”. Бобкова не раз ходила по домам колхозников и вела контрреволюционную и антисоветскую агитацию».
В тот же день был допрошен секретарь Шестаковского сельсовета Шахалин, который показал, что ему известно, что Анастасия Бобкова является монахиней, недовольна существующим политическим строем, среди колхозников проводит контрреволюционную и антисоветскую агитацию, занимается травлей колхозников, высказывает недовольство советской властью и партией, имеет связь с монашкой Дьячковой. В доме последней часто собирались неизвестные люди, которые, по мнению свидетеля, проводили контрреволюционную и антисоветскую деятельность.
2 марта 1938 года послушница Анастасия была арестована и заключена в тюрьму в Волоколамском районе. Сразу же начались допросы, которые продолжались в течение четырех дней.
Вызвав на допрос послушницу Анастасию, следователь спросил ее, кого она знает из монахинь и священников. Анастасия ответила, что из монастырских она знает послушницу Александру Дьячкову, которая работала сторожем и уборщицей в храме Рождества Богородицы в селе Шестаково, а из священников никого не знает.
Следователь спросил, каковы были ее отношения с послушницей Александрой, на что Анастасия ответила, что когда она ее посещала, то они читали Евангелие. А что касается мирских разговоров, то говорили о том, что советская власть незаконно закрывает церкви и арестовывает духовенство.
— Вы арестованы за контрреволюционную и антисоветскую деятельность, которую вы проводили в селениях Волоколамского района. Признаете ли вы себя в этом виновной? — спросил ее следователь.
— Контрреволюционной и антисоветской деятельности я не вела, — ответила послушница.
6 марта следователь допросил послушницу Анастасию в последний раз.
9 марта 1938 года тройка УНКВД по Московской области приговорила послушницу Анастасию Бобкову к расстрелу. После приговора она была перевезена в Таганскую тюрьму в Москве. Анастасия была расстреляна 5 апреля 1938 года и погребена в безвестной общей могиле на полигоне Бутово под Москвой. Вскоре после ее расстрела храм в селе Шестаково закрыли, впоследствии здание храма было отдано под автомастерскую.
