8 декабря отца Иоанна отправили к тюремному фотографу, но для чего, священник не знал, как и не знал приговора. Он был сфотографирован, и на нас с фотографии устремлён спокойный взгляд православного пастыря за день до расстрела. Затем его перевезли на находящийся за ближайшей окраиной Москвы расстрельный плац. Приговор был ему объявлен только там...
* * *
Священномученик Иоанн родился в 1879 году в селе Савельево Серпуховского уезда Московской губернии в семье пономаря Преображенской церкви Павла Михайловича Виноградова и его супруги Пелагии Георгиевны.
В 1894 году Иван окончил Перервинское духовное училище, в 1901-м — Московскую духовную семинарию и был назначен законоучителем и учителем церковнославянского языка в церковноприходскую школу при церкви Спаса Преображения, что в Наливках в Москве. В 1903 году Иван Павлович обвенчался с девицей Марией Чертковой и в том же году был назначен псаломщиком ко храму московского Никитского девичьего монастыря и рукоположен в сан диакона. Мария была сиротой, внучкой протоиерея Хрисанфа Милославина, служившего в Никитском монастыре и взявшего на себя все заботы о ней после смерти её отца-священника.
Протоиерей Хрисанф и настоятельница Никитского монастыря игумения Паисия (Плотникова) были самоотверженными христианами, и этим определялось направление жизни сестёр, клира и прихожан этой материально бедной, но духовно богатой обители, в которой начал своё служение диакон Иоанн.
Игумения Паисия, имея, по слову хорошо знавшего её епископа Трифона (Туркестанова), «поистине золотое сердце», после смерти протоиерея Хрисанфа не оставила его сирот — на место псаломщика после рукоположения в сан диакона и был принят Иван Виноградов, женившийся на его внучке. Протоиерей Иоанн Кронштадтский называл игумению Паисию своей матерью. «Я люблю тебя, — говорил он ей, — как вторую родную мать».
В 1904 году игумения Паисия начала строительство церкви-школы на монастырском хуторе в деревне Катюшки близ станции Лобня Савёловской железной дороги, находившейся на территории прихода Троицкой церкви села Чашниково Озерецкой волости Московского уезда. Поскольку монастырская дача была далеко от приходских храмов, решено было построить здесь и храм в честь недавно прославленного преподобного Серафима Саровского, и 20 мая 1905 года храм был освящён.
Во время литургии 20 мая епископ Трифон рукоположил диакона Иоанна Виноградова во священника к новоосвящённой Серафимовской церкви-школе. С возведением в этом месте храма монастырский хутор сделался почти отдельной обителью, и к 1908 году здесь подвизалось около тридцати сестер.
В 1911 году отец Иоанн, видя массовое поражение народа страстью пьянства, основал на хуторе Никитского монастыря Серафимовское братство трезвости. В воскресенье 22 января 1912 года Братство праздновало свою первую годовщину. Несмотря на неблагоприятную погоду, в этот день к литургии пришло много трезвенников, а также сто пятьдесят учеников местной церковной и пучковской земской школ. Во время литургии учредитель и председатель Братства отец Иоанн обратился к присутствующим с проповедью о пагубности страсти пьянства. Он настоятельно увещевал родителей воздерживаться давать вино своим детям, хотя бы оно было и виноградным, в противном случае родители будут первыми виновниками гибели своих детей. Школьников он отечески убеждал не привыкать к этому гибельному «яду». Произносились обеты о воздержании от винопития, трезвенникам дарились иконки покровителя Братства преподобного Серафима Саровского и святое Евангелие.
Из членских взносов к праздникам Пасхи, Рождества Христова и Троицы семьям малоимущих трезвенников давалось денежное пособие. Все члены правления во главе с председателем священником Иоанном Виноградовым трудились безвозмездно и своим личным воздержанием от спиртных напитков служили наглядным примером для трезвенников.
24 ноября 1913 года, в воскресенье, в деревне Пучки, находившейся рядом с фабрикой братьев Крестовниковых, в Серафимовском братстве трезвости была открыта народная чайная и при ней библиотека. В это время Братство насчитывало уже до семисот членов, и была уже нужда в открытии народного дома, где бы трезвенники могли проводить время, читая духовно-нравственные книги.
В 1914 году отец Иоанн тяжело заболел, что потребовало заботливого ухода за ним. Духовной дочери, ухаживавшей за ним во время болезни, он написал: «Возлюбленной во Христе Паше Филатовой на молитвенную память от духовного отца и молитвенника. Благодарю за истинно христианский уход во время болезни ноги грешного иерея Иоанна Виноградова. Молись, трудись и терпи и войдёшь в чертоги твоего возлюбленного Жениха, Господа Иисуса Христа».
В 1919 году отец Иоанн был награждён наперсным крестом, в 1921-м — возведён в сан протоиерея. В 1922 году он был назначен настоятелем Троицкой церкви в селе Чашниково, в приходе которого находился закрытый к этому времени монастырский хутор, и потому отца Иоанна здесь все хорошо знали. В 1926 году отец Иоанн был переведён в Спасскую церковь села Павельцево, расположенного в нескольких верстах от Чашникова, где он прослужил до 1930 года.
Всё усиливающиеся гонения на Церковь и духовенство привели протоиерея Иоанна к мысли о неизбежности его ареста, и в декабре 1927 года он написал и стал постоянно носить при себе записку на случай ареста и скоропостижной смерти на этапе: «Адрес мой и местожительство: Савёловская ж. д., станция Хлебниково, село Павельцево. Протоиерей Иван Павлович Виноградов. 48 лет. Довести до сведения родных, если в пути что случится трагическое».
25 февраля 1930 года уполномоченный районного отделения ОГПУ Трайнис, намереваясь арестовать отца Иоанна, допросил свидетелей: председателя сельсовета, работника артели «Шнур верёвка», фрезеровщика, председателя колхоза, страхового агента, колхозницу, двух колхозников и председателя правления колхоза. Все они единодушно свидетельствовали, что благочинный Иоанн Виноградов часто служит, а на престольные праздники и вообще в большие праздники на его службах присутствует более трёхсот человек, то есть почти столько, сколько храм может вместить. Когда местные власти 6 октября 1929 года поставили на собрании жителей вопрос о закрытии храма, то крестьяне категорически с этим предложением не согласились.
Председатель колхоза Яков Королёв заявил на следствии, что проповеди священника повлияли на внутреннюю работу колхоза и «можно ожидать невыполнение весеннего посевного плана, и посему Виноградова, как агитатора против колхозной работы, просьба убрать с территории Московской области».
В ночь с 25 на 26 февраля 1930 года сотрудник Московского окружного отдела ОГПУ Поляков арестовал отца Иоанна и после обыска, во время которого он забрал различную переписку и Библию (которая, впрочем, священнику по его требованию была вскоре возвращена), заключил в тюрьму.
На следующий день уполномоченный 3-го отделения Петров допросил протоиерея Иоанна. Отвечая на его вопросы, священник сказал:
— Предъявленное мне обвинение в антисоветской агитации считаю результатом наговора лиц, недоброжелательно по отношению ко мне настроенных. Заявляю: никогда и нигде против советской власти не говорил. Все её мероприятия, в частности коллективизацию, признаю, как вполне целесообразные, и против них вести агитацию не мог. Все читаемые мною проповеди носят исключительно религиозный характер, и ничего антисоветского в них нет. С прихожанами имею общение только церковного характера. Местное духовенство у меня бывает редко и только по отдельности. Совещаний же никакого характера у меня никогда не было.
22 марта 1930 года тройка при Полномочном Представительстве ОГПУ по Московской области приговорила протоиерея Иоанна к трём годам ссылки в Северный край, и он был отправлен в город Архангельск, где прожил всё время ссылки, получая от родных посильную помощь.
В 1934 году протоиерей Иоанн вернулся из ссылки, и епископ Орехово-Зуевский, викарий Московской епархии Иоанн (Широков) назначил его настоятелем в Никольский храм в селе Вышелес. В том же году священник был награждён митрой.
В обращении с прихожанами отец Иоанн был бессребреником и принципиально не брал денег за требы. Люди помогали ему кто чем мог, чаще всего продуктами, так как сами были в это время очень бедны и денег не было почти ни у кого.
Однажды отца Иоанна позвали к тяжело больному прихожанину, жившему довольно далеко от села Вышелес, и прислали за ним лошадей. Исповедав и причастив больного, обратно он ехать на лошадях отказался. «Завтра лошади вам самим в хозяйстве будут нужны, а я домой потихоньку пешком дойду», — сказал он.
Время было уже под вечер, дорога из деревни шла через густой лес. Сумерки быстро перешли в ночь, и скоро в лесу наступила непроглядная тьма. Пока светила луна, отец Иоанн ещё кое-как различал, куда нужно идти, но, когда луна скрылась, дороги не стало видно совсем, и он заблудился. Долго он ходил, высматривая, не мелькнут ли между деревьев крыши деревенских домов или купол храма. Но сколько ни шёл, сколько ни высматривал — ничего не было видно, а тем временем становилось всё холоднее. Устав, отец Иоанн присел отдохнуть и увидел, что неподалёку от него сидит на пне старец, одетый во всё белое. Старец спросил:
— Ты что ищешь, отче?
— Ищу свой храм, дом свой ищу. Заблудился я, отец.
— Что же ты ищешь? Вон, прямо перед тобой твоя церковь-то, — сказал ему не раз помогавший многим попавшим в беду святитель.
Глянул отец Иоанн, присмотрелся, и, действительно, недалеко он находился от храма. Хотел он поблагодарить старца, оглянулся, но того уже не было. Придя домой, он первым делом отслужил благодарственный молебен святителю Николаю, небесному покровителю храма.
27 ноября 1937 года власти вновь арестовали священника и заключили в Бутырскую тюрьму в Москве. Были допрошены свидетели; основываясь на их ложных показаниях, сотрудники НКВД обвинили отца Иоанна в том, что он, вернувшись из ссылки, продолжал подрывную антисоветскую деятельность, выражавшуюся, в частности, в том, что он говорил вслух о незаконности своей ссылки в 1930 году и что из-за большевиков в лагерях страдают многие невинные люди. Также в обвинениях священнику приписывались и другие действия: для отвлечения людей от полевых работ и с целью подрыва колхозного строя священник устраивал торжественные церковные службы, что приводило к массовым невыходам на колхозную работу и влияло на трудовую дисциплину. В своих проповедях он призывал противодействовать безбожию, проводимому общественными организациями. Свои враждебные взгляды и своё враждебное отношение к советской власти священник Иоанн Виноградов среди духовенства высказывал открыто, тем самым показывая пример действий против советской власти, так как он среди священнослужителей считается заслуженным священником, имеющим награды от Синода, и является ревностным служителем Церкви.
На следующий день после ареста оперуполномоченный районного отделения УНКВД Граванов допросил священника. Узнав, какое у него имущественное положение, какова его церковная деятельность и за что его судили в 1930 году, Граванов заявил:
— Следствие располагает данными, что вы среди населения вели контрреволюционную агитацию. Признаёте ли это?
— Я антисоветской агитации среди населения не вёл и в этом себя виновным не признаю, — ответил отец Иоанн.
2 декабря протоиерея Иоанна допросил начальник Коробовского районного отделения УНКВД по Московской области младший лейтенант госбезопасности Москвин. Его вопросы поначалу касались почти исключительно церковного служения священника.
— Какие имеете награды и поощрения за церковную деятельность? — спросил Москвин.
— Всего наград я имею три. От Священного Синода митру в 1934 году, сан протоиерея в 1921 году и крест в 1924 году.
— Вы обвиняетесь в антисоветской деятельности, признаёте ли вы себя виновным? — задал ему следователь свой главный и последний вопрос.
— Антисоветской деятельностью я не занимался, виновным себя в предъявленном мне обвинении не признаю, — ответил протоиерей Иоанн, и на этом допросы были закончены.
В тот же день Москвин составил обвинительное заключение. Всё совершалось столь стремительно, что обвинительное заключение в нарушение всех правил, установленных самим НКВД, подписал лишь один человек — сам Москвин, он же и вынес решение: передать дело на рассмотрение тройки при УНКВД. Через два дня, 5 декабря, тройка при УНКВД СССР по Московской области приговорила священника к расстрелу.
Бутырская тюрьма, 1937
8 декабря отца Иоанна отправили к тюремному фотографу, но для чего, священник не знал, как и не знал приговора. Он был сфотографирован, и на нас с фотографии устремлён спокойный взгляд православного пастыря за день до расстрела. Затем его перевезли на находящийся за ближайшей окраиной Москвы расстрельный плац. Приговор был ему объявлен только там…
Протоиерей Иоанн Виноградов был расстрелян 9 декабря 1937 года на Бутовском полигоне под Москвой и погребён в общей могиле.
