От автора «Хроник Нарнии»: пять нестандартных мыслей Льюиса про ад

Мысль № 1. Ад — про одиночество

«Расторжение брака» — метафорическая история об «экскурсии» грешников из ада в преддверие рая. Сюжет о путешествии по загробному миру не новый, он известен со Средних веков. Взять хотя бы «Божественную комедию» ДантеДанте Алигьери — итальянский поэт XIII–XIV веков, автор поэмы «Божественная комедия». В основе сюжета — путешествие Данте по загробному миру. Пройдя через ад и чистилище, Данте встречает в раю свою возлюбленную Беатриче.. Но схожесть Данте и Льюиса на сюжете и заканчивается. Даже загробный мир авторы изображают по-разному. В «Божественной комедии» ад — это воронка с девятью кругами страданий. Ад у Льюиса — большой серый город с вечными сумерками. 

Повествование в «Расторжении брака» ведет герой-рассказчик. Мы, читатели, застаем его в сером городе на остановке в ожидании автобуса. На первый взгляд, ад — обычный город, даже сам рассказчик не сразу понимает, где находится. Но когда автобус с пассажирами взлетает, герой, выглянув в окно, замечает, что под ним, «куда ни глянь — улицы серого города». Правда, улицы пусты. Попутчик, с которым у героя завязывается разговор, объясняет, что это особый город. Дома в нем расположены за тысячу миль друг от друга. Люди здесь предпочитают одиночество: «Дело в том, что у нас здесь все очень склочные, — объясняет рассказчику «местный» житель. — Прибудет кто-нибудь, поселится и сразу поссорится с соседом. <…> В конце концов он строит себе на отшибе новый дом».

В городе, то есть в аду, живут грешники всех времен. Как мы уже поняли, все они страдают в первую очередь от собственных обид. Но не признаются в этом самим себе. Попутчик рассказывает, как двое любопытных заглянули в окно к императору и увидели, что Наполеон «…все ходит и ходит. И приговаривает: “Это Ней виноват… Это Сульт виноват… Жозефина виновата… Россия виновата… Англия…”». 

В аду Льюиса нет изощренных пыток и мучений, как у Данте, где в каждом кругу  отдельные страдания для разных категорий грешников — сладострастников, чревоугодников, еретиков, обманщиков. Льюис показывает ад как состояние. Состояние страха, гордыни, обиды. Ад, по Льюису, в сердце. Потому что никто не может замучить людей так, как они терзают сами себя. 

Мысль № 2. Главное препятствие человека — он сам

Автобус с пассажирами из серого города останавливается на зеленой равнине. Если в аду — постоянные сумерки, то здесь — вечный рассвет: «Было светло и прохладно, как летним утром, минуты за две до восхода солнца…» Становится понятно, что жители города оказались в преддверии рая. 

Только при свете герой замечает, что пассажиры автобуса — прозрачные, и с ужасом понимает, что и у него нет плоти. Жители ада, или, по-другому, Призраки, выходят из автобуса, где их уже ждут Духи: души тех, кто живет в раю. 

Для чего они встречаются? Рассказчик наблюдает за беседами Призраков с Духами и понимает, что последние уговаривают жителей ада пойти с ними в рай. Это непростая задача, ведь Призраки не только прозрачные. Все предметы для них — тяжелые и жесткие, даже трава под ногами не сминается. Им некомфортно в новой реальности. Но не это главное препятствие на пути к раю. 

Не каждый готов ради вечного блаженства отказаться от греха. Например, Призрак, к которому пришел бывший коллега Лем, не может побороть свои страсти. Лем убил человека, но попал в рай, потому что покаялся. Для Призрака помилованный убийца, который оказался в раю, — вопиющая несправедливость: «…почему это всякие убийцы тут прохлаждаются, а я столько лет живи в каком-то хлеву?…<…> …я лично считаю, что мне место здесь, а тебе — там. Такое мое мнение».

Понятно, что Призрак живет в хлеву из-за осуждения других. Его гордость оказывается сильнее желания прийти к Богу. Призрак возвращается в автобус, не соглашаясь жить в одном раю с «убийцами»: «…Тут у вас принимают всяких убийц, если они расхныкаются. Что же, вам виднее. А мне это не годится, понятно? Мне милостыня не нужна. Я жил, как надо».

Мы видим, что у Призраков есть свобода воли. Они могут добраться до преддверия рая, пойти дальше, а могут вернуться в ад. Как говорит один из персонажей, «Есть только два вида людей — те, кто говорит Богу: “Да будет воля Твоя”, и те, кому Бог говорит: “Да будет твоя воля”. Ни одна душа, упорно и честно жаждущая радости, туда {т. е. в ад} не попадет».Получается, главным препятствием человека на пути в рай становится он сам. 

Мысль № 3. Не всякая любовь исцеляет

Герой-рассказчик тоже встречает своего знакомогоОтсылка К. С. Льюиса к «Божественной комедии». В поэме главный герой Данте встречает своего проводника, римского поэта Вергилия. Он показывает герою загробный мир, о котором поэт должен потом рассказать на земле.. Им оказывается Джордж Макдональд — шотландский богослов, писатель и поэт, труды которого повлияли на героя при жизни. Макдональд и рассказчик становятся свидетелями нескольких бесед Призраков и Духов. Эти диалоги — не богословские ответы Льюиса на вопросы о спасении, а наглядные примеры того, как препятствия еще из земной жизни мешают человеку найти Бога. 

Одна женщина из автобуса отчаянно ищет сына, который умер в детстве. Но вместо «своего Майкла» женщина встречает брата, который объясняет, что их встреча пока невозможна: «Сестричка, ты не волнуйся… Он бы тебя не увидел и не услышал».

Такие слова — жестокий удар для любой матери. Сын не может ее увидеть, потому что мама — прозрачная. «Тебе надо… Поплотнеть немного», — объясняет несчастной женщине ее брат. «Поплотнеть» — означает перестать жалеть себя, открыть сердце Богу. «Нельзя правильно любить человека, пока не любишь Бога». Женщина не понимает, что здесь нет надзирателей, которые решают, пустить к сыну или нет. Женщина отказывается понять, что проблема в ней. Душа матери полностью заполнена ее привязанностью к сыну, там не остается места для Бога.

Но женщина не слышит брата:

«Ты не имеешь права так говорить о материнской любви. Это — самое светлое, самое высокое чувство.

— Пэм, Пэм, естественные чувства не высоки и не низки, и святости в них нет. Она возникает, когда они подчинены Богу».

Льюис говорит: когда чувства, даже самые святые и светлые, становятся выше любви к Богу, они превращаются в ложных богов. А это уже не любовь, а мания. 

Мысль № 4. Человек с адом в душе не выносит чужой радости

Что еще может отдалить человека от Бога? Не внешние демонические силы, а страсти. Вот что уничтожает и поглощает душу, лишая человека надежды на спасение.

Яркий пример — диалог мужа-эгоиста со своей женой, жительницей рая. Сарра Смит уговаривает мужа оставить все обиды и пойти за ней. Но муж — настоящий «король драмы». Он возмущается, когда Сарра не отвечает «да» на вопросы «Ты скучала без меня?», «Ты была здесь счастлива без меня?». Муж не понимает, что страдание не показатель настоящей любви. «Ты просто думал, что я бы страдала, если люблю тебя. А я тебя люблю и не страдаю», — говорит Сарра. Но мужа обижают слова жены:

«…теперь я тебе не нужен?

— Конечно, нет! — сказала она <...>. — Теперь мы не нужны друг другу, и сможем любить по-настоящему».

Любить по-настоящему мужу мешает зацикленность на себе. За долгие годы его эго настолько выросло, что потеснило душу. Поэтому муж Сарры предстает в двойном образе. Его душа превратилась в Карлика, а эго стало огромным Актером, который управляет Карликом. Именно Актер помнит все мелкие обиды на жену, не может пережить, что Сарре было без него хорошо, и театрально манипулирует ее словами:

«Вот оно, мое вознаграждение. Что ж… Оно и лучше, что тебе нет до меня дела. Иначе бы ты извелась, вспоминая, что вытолкало меня в ад. Что‑о? Ты думаешь, после всего я здесь останусь? Нет уж, я понимаю, что я лишний. “Не нужен”, вот как она сказала…».

Сарра видит только Карлика — реальную душу, а не ту иллюзию, которую взращивал ее муж. И чем упорнее супруг противостоит призыву к обретению настоящей любви, тем большую силу приобретает Актер. И тем меньше остается от живой души. Иллюзия убивает Карлика. В последние минуты Сарра умоляет его прекратить играть на жалости: «Жалость — великое благо, но ее можно неверно использовать. Понимаешь, вроде шантажа. Те, кто выбрал несчастье, не дают другим радоваться».

Можно подумать, что Сарра Смит виновата в гибели мужа. Так считает и рассказчик. Но его наставник, Джордж Макдональд, объясняет, что это не так: «Люди, не ведающие любви и замкнутые в самих себе, хотели бы, чтобы им дали шантажировать других. <...> Чтобы последнее слово осталось за ними. Чтобы ад запрещал раю».

Макдональд также говорит, что при всем желании спасти мужа Сарра Смит не смогла бы пойти в ад. Потому что ад «…меньше райского атома. Взгляни на бабочку в нашем, истинном мире. Если бы она проглотила весь ад, она бы и не заметила». Тогда как можно спасти погибшие души?

«Только Высший из всех может так умалиться, чтобы войти в ад. Чем ты выше, тем ниже можешь спуститься: человек способен привязаться к лошади, но лошадь не привяжешь к мыши. Один Христос спустился туда, к ним».

Сошествие Христа — акт колоссального милосердия Бога к тем, кто находится в аду. Да, муж Сарры окончательно теряет себя. Он выбирает ад вместо рая. Но, если верить Льюису, даже у него остается шанс на спасение.

Мысль № 5. Несчастливы вместе, или О несовместимости добра и зла

В чем главная мысль притчи Льюиса? В том, что человек сам делает выбор между добром и злом. Но выбор этот неизбежен:

«Зло можно исправить, но нельзя переводить в добро. Время его не врачует. Мы должны сказать “да” или “нет”, третьего не дано. Если мы не хотим отвергнуть ад, или даже мир сей, нам не увидеть рая. Если мы выберем рай, нам не сохранить ни капли, ни частицы ада».

Льюис пишет о невозможности соединения добра и зла. И в этих словах — разгадка названия притчи: «Расторжение брака». Вдохновением для такого заглавия стала поэма «Бракосочетание Небес и Ада» английского поэта XVIII века Уильяма Блейка. Льюис не углубляется в сюжет поэмы, лишь не соглашается с ее названием:

«Блейк писал о браке Неба и Ада. Я пишу о расторжении этого брака не потому, что считаю себя вправе спорить с гением, я даже не знаю толком, что он имел в виду. Но, так или иначе, люди постоянно тщатся сочетать небо и ад».

Интересно отметить, что изначально Льюис хотел назвать повесть-притчу «Кто идет домой?». Эта фраза — цитата из романа «Перелетный кабак» английского писателя Гилберта Кита Честертона, старшего современника Льюиса. В романе есть описание традиции, которой придерживались в английском парламенте. Вечером слуга обращался к присутствующим с вопросом «Кто идет домой?», тем самым предлагая проводить их к кебу. Эта традиция переосмыслена в романе Честертона в стихотворении:

В городе, огороженном непроходимой тьмой,
Спрашивают в парламенте, кто собрался домой.
Никто не отвечает, дом не по пути,
Да все перемерли, и домой некому идти.
Но люди еще проснутся, они искупят вину,
Ибо жалеет наш Господь свою больную страну.
Умерший и воскресший, хочешь домой?
Душу свою вознесший, хочешь домой?
Ноги изранишь, силы истратишь, сердце разобьешь,
И тело твое будет в крови, когда до дома дойдешь.
Но голос зовет сквозь годы: «Кто еще хочет свободы?
Кто еще хочет победы? Идите домой!»

(Перевод А. Якобсона)

Дом у Честертона — место, где человек обретает подлинную жизнь. И Льюис, который хотел назвать повесть-притчу «Кто идет домой?», воспринимал это возвращение как путь в дом Отца Небесного. 

Если соединить оба названия повести-притчи, то главная идея Льюиса становится более полной: движение человека к раю — это дорога домой. Иногда даже из ада. Путь к Богу полон препятствий, уловок и неоднократно ставит перед важным выбором. Но Льюис уверен: это единственно возможный путь к настоящей радости. 

Подготовила Мария Ашихмина