В последнее время люди — и церковные, и светские — много спорят о том, каким должно быть современное христианское искусство, и вообще — должно ли оно быть. Мы помним, сколь бурной была дискуссия по поводу состоявшейся в Москве в притворе храма мученицы Татианы художественной выставки «Двоесловие/диалог». Сейчас я не собираюсь обсуждать работы, которые были там представлены, — мне кажется гораздо более важным и интересным поговорить о значении христианского изобразительного искусства в деле церковной проповеди и миссии.
Для меня это не умозрительный вопрос: вот уже несколько лет в нашем небольшом городе при Крестовоздвиженском соборе существует Музей современного христианского искусства, насчитывающий более трехсот произведений живописи, графики и скульптуры. Музей, созданный буквально из ничего силами нескольких энтузиастов, сейчас ведет большую духовно-просветительскую работу.
Существует стереотип, что церковная проповедь должна вестись исключительно в стенах храмов. Да, Церковь должна нести в мир Благую Весть о Христе Спасителе, но формы несения этой Вести могут быть самыми разными: с амвона, по радио и телевидению (причем выступления не только священнослужителей, но и мирян), лекции в вузах и кинофильмы, походы и рок-концерты, авторская песня и автопробеги! И в том числе — произведения изобразительного искусства.
Но о каком именно искусстве идет речь? Есть храмовое искусство — иконы, фрески, мозаики, сама архитектура храмов — это явление Неба на земле: покой, гармония, полная победа добра над злом, торжество Божьей правды.
Светское же искусство на религиозную тему — картины, графика, скульптура — это схватка между добром и злом, прорыв к Божьей правде — через поиск, метания, блуждания. Такое искусство — это земля, стремящаяся обрести Небеса.
Вот именно таким светским искусством мы и занимаемся в нашем музейно-выставочном центре. Работы отбираем по нескольким принципам.
Во-первых, они, с художественной точки зрения, должны быть выполнены на высоком уровне. Какая возможна проповедь в дурном вкусе, китче, бездарности? К сожалению, православный китч уже сложился, причем зачастую на самом высоком уровне. Сколько проводится официальных, чисто церковных выставок, где все очень приглаженно, все исполнено в сверхреалистической манере — и все неживое. Я уверен, что на таком искусстве построить миссионерство очень сложно.
Во-вторых, отбор происходит и по содержанию. Поскольку музей создан Церковью, произведения должны служить проповеднической миссии. Существует опасность неверно, а иногда и прямо противоположно истине толковать Священное Писание, Предание, церковную историю и так далее. Да, конечно, искусство, созданное с миссионерскими целями, должно показывать размышления, и даже метания авторов. Но всему есть предел. Такое творчество должно получать не только художественную, но и богословскую оценку. Я имею в виду не цензуру, не запреты — художник творит так, как он может, и нельзя у него стоять над душой. Но когда работа создана, тут уж не самому художнику, а другим людям — священникам, миссионерам, организаторам церковных музеев и выставок — предстоит решить, годится ли она для целей проповеди.
К примеру, на первой нашей выставке была картина одного художника, обращенная к словам Христа: Не мир пришел Я принести, но меч (Мф 10:34). В стилистике, свойственной Сальвадору Дали, автор изобразил микс из всех войн, что велись на земле. А в центре картины — фигура Христа, как будто Он является источником всего этого ужаса, будто Он это принес. Эта картина очень сильно давила на зрителя. Больше мы ее, конечно же, не выставляли.
В таком музее крайне важной оказывается роль экскурсовода. Идя на наши выставки, люди часто думают, что увидят иконы и облачения, а встречаются с непонятными для них произведениями искусства, и только проповедник-экскурсовод сможет донести скрытый в полотнах и скульптурах смысл до посетителя. Поэтому мы специально обучаем наших экскурсоводов — и стремимся, чтобы каждый из них разбирался и в богословии, и в искусстве. Как можно говорить о картинах, написанных на сюжеты Священного Писания, не читав его? И как можно говорить о картине, не зная элементарных понятий, таких как цвет, композиция, перспектива и так далее?
К сожалению, пока таких людей мало, и готовить их нужно не только на базе нашего музея. Отрадно, что в ПСТГУ есть искусствоведческое отделение, где студентов учат воспринимать искусство с христианских позиций. Однако из этих ребят преимущественно готовят специалистов по храмовому искусству. А я считаю, что неплохо было бы выделить как отдельную искусствоведческую специализацию светское искусство на религиозную тему.
Впрочем, хотя религиозная тема и сложно воспринимается неподготовленными людьми, все же человек мыслящий, умный, с проницательным взглядом сможет извлечь пользу и из самостоятельного просмотра нашей коллекции, хотя это бывает очень редко.
При отборе произведений мы не занижаем планку и не гонимся за количеством посетителей. Что такое массовая культура, где планка опущена ниже некуда, всем уже очевидно. Высокий, сложный уровень, возможно, заинтересует немногих, но, заинтересовав, он раскроет перед этими людьми новые горизонты и духовные глубины. Когда я вижу, как под воздействием искусства начинают тянуться к вере доселе совершенно безразличные к ней люди, я вновь и вновь понимаю: такая форма проповеди необходима.
Еще когда не существовало музея, а мы проводили биеннале современного христианского искусства, стало ясно, какие большие возможности миссионерской работы таятся в этом движении. Во-первых — работа с художниками. Не все из них были на ту пору верующими, воцерковленными людьми. Общение со священником в процессе отбора картин и формирования выставок дополнилось интереснейшими встречами-дискуссиями между биеннале. За одним столом собирались верующие художники и ищущие, и священник вел эти встречи, рассказывая о Христе, вере, Церкви, споря, а часто в уголке аудитории выслушивая один на один проблемы жизни.., а порой тут же и принимая первую в жизни исповедь. Часто бывает, что человеку трудно сделать первый шаг в храм. И любая территория вне храма, где священник или миссионер встречается с человеком, очень ценна. В процессе этих встреч я поражался, насколько слой художественной интеллигенции лишен церковного внимания. Думаю, и не только художественной. Живая связь с художниками осталась до сих пор, несмотря на расстояния, разделяющие сегодня многих из нас. Несколько человек воцерковились, некоторые из них служат сегодня в церковных структурах.
Интереснейшая работа была и среди студентов Красноярских художественных института и училища. Живое общение дало настолько горячий отклик, что многие из них выбрали библейские темы в качестве дипломной работы. В музее есть специальный зал студенческих работ, часто экскурсии по нему принимают острый характер, а это особенно интересно для молодежи.
С первых дней открытия музея мы вошли в экскурсионные маршруты по малому Северу Сибири. Все паломники и туристы, проезжающие через Енисейск и Лесосибирск, оказываются в стенах музея, где для них готовятся специальные встречи. Для более эффективного миссионерского результата все экскурсии подготовлены в разных форматах с учетом аудитории. Для паломников — один формат, для светских экскурсантов — другой. Для детей — свой, для студентов — свой. Учителя из города и местная творческая интеллигенция, школьники, пенсионеры и дети-сироты — с каждой группой ведется работа в соответствии с их духовными возможностями и запросами. Для более глубокого изучения проблем веры и искусства в конференц-зале музея действует лекторий. В музее даже проходили межконфессиональные встречи с молодежью пятидесятников, участниками конференции баптистов. Получается, что музей — сложнейшая, но широкая и увлекательная площадка для проповеди Христа, споров о вере и Церкви.
В процессе работы над миссией музея мы пришли к выводу, что нельзя экскурсии просто так заканчивать. В конце экскурсии надо раздать какой–то печатный материал, хоть маленькую листовочку с указанием контактных телефонов, адресов наших клубов, сестричества, братства, катехизаторской школы и так далее, чтобы что-то напомнило о храме и помогло прийти. Для многих людей посещение музея стало первым шагом на пути к вере, следующие шаги они делают уже в храме на службах и в катехизаторской школе нашего собора.
Жаль, что нет пока сил и специалистов для социологического исследования, скольким людям музей СХИ открыл дверь ко Христу. Но мое твердое убеждение, основанное на десятилетнем опыте работы в этой по-прежнему новой для православной Церкви сфере, что, трудясь здесь, мы многое сможем сделать Божьего. Если Господь открыл для нас это поприще для труда, то не оставим поле невозделанным, но соберем с него благословенный урожай.
