

В день памяти священномученика Мирона (Ржепика), последнего настоятеля Пятницкого храма до его закрытия в 1928 г., с какой-то особой остротой почувствовалась глубинная внутренняя неправильность нашего отношения к новомученикам и исповедникам Российским. Формально – да, они прославлены, да, кому-то из них даже написаны службы, их имена включены в обязательное поминовение в ряду великих святых Православной Церкви – но при всём этом, положа руку на сердце, они почти не интересны большинству церковного народа. Странно ли это? Ещё как!
В Древней Церкви кровь мучеников воспринималась как живительное семя, из которого произрастает настоящая христианская жизнь. И это – вовсе не красивая аллегория: их подвиг был подражанием Христу, и неспроста на гробах мучеников и совершалась Божественная Евхаристия. В сознании ранней Церкви мученики вовсе не были «жертвами» кровавых репрессий со стороны безбожных гонителей: они были победителями, и рождали не жалость и сострадание, а восхищение мужеством и верностью Христу.
Так ли мы смотрим сегодня на наших, родных новомучеников? Едва ли. Нам почему-то как-то неловко с этими новопрославленными святыми: умом понимаем, что они заслуживают великой чести – а на практике получается, что мы и не знаем толком, что делать с их памятью. Неудобные они какие-то. Неформатные. То ли дело новоявленные чудотворцы и блаженные: сюда народ идёт потоком, акафистный глас не умолкает, и ни у кого не возникает даже сомнения в том, что здесь – какое-то парадоксальное смещение акцентов: чудотворцев – единицы, а новомучеников – тысячи и тысячи.
Конечно, эту «неловкость» с новомучениками можно понять: ведь среди тех, кто сбрасывал колокола, подписывал расстрельные приговоры, а то и просто не торопился воспротивиться закрытию приходского храма – в котором был когда-то крещён и венчан – скорее всего, были и наши с вами родственники. Неужели генетическая память настолько сильна? Но до тех пор, пока своим пристальным вниманием к новомученикам мы не отстранимся от этих жутких страниц нашей истории, не осудим предательство, косность, животный страх тех, кто отступил от веры – мы так и будем оставаться пусть невольными и молчаливыми, но все же соучастниками преступлений наших предков.

Икона "Собор Новомучеников и Исповедников Российских, за Христа пострадавших явленных и неявленных", фрагмент
У человеческой памяти есть удивительно свойство – избирательность. И то, как мы избирательно забываем, позволяет поставить достаточно точный диагноз нашему состоянию. Дерзну предположить: если мы не знаем, к чему должна подвигнуть нас память новомучеников, это может свидетельствовать о том, что внутри всё еще продолжает бродить хронический испуг перед страшной силой мира сего – перед его «мерзейшей мощью», которая может перемолоть любого: только одних – в чистейшую муку для Тела Христова, а других – просто раздавить и уничтожить – и физически, и морально. И, положа руку на сердце, мы не вполне понимаем, где мы можем оказаться, если – не приведи Господь! – совсем недавний сценарий гонений снова повторится. Не поэтому ли – «на всякий случай» – мы и пытаемся «не переусердствовать» с почитанием новомучеников – а вдруг наше публичное осуждение гонителей кого-то заденет, кто по сей день грустит по славным годам советского прошлого? Разве где-то в глубинах подсознания мы не начинаем выискивать возможность – так, «на всякий случай» – куда-нибудь «схорониться», вжаться в стенку, стать прозрачными и незаметными – а вдруг да и мимо пронесется, не заметит, не затронет? И всё это – естественно, вполне искренне и неосознанно?
Особенно контрастно ситуация с почитанием новомучеников выступает на фоне ветеранов Великой Отечественной Войны. Они для народа – очевидные герои. И когда видишь на машине «Спасибо деду за победу!» – понимаешь, что это – от души. Эта благодарность за то, что они – выстояли, смогли, не сломались – висит георгиевскими ленточками на рюкзаках и сумках, да и не только: каких сегодня способов не придумает наш современник, когда его что-то цепляет!
А вот почему нас по сей день память новомучеников не особо-то задевает – вопрос открытый. Быть может, мы сегодня настолько изнежены, избалованы комфортом и игом потребления – в том числе, и внутри церковной жизни – что само понятие войны – и подвига – способно вызывать лишь негативные эмоции? Но как же быть тогда с категоричным утверждением святых отцов, что кто не в борении – тот не со Христом? И что тогда делать с апостолом Павлом – вместе с его излюбленной военной риторикой – все эти «шлемы спасения», «брони праведности», «мечи духовные»? Неужели мы и правда – совсем уже не бойцы? Слишком нежны и избалованы, и слишком любим болеть простудой – которой в окопах, увы, никто не болеет? Откуда у нас этот «духовный астигматизм» – когда очевидная святость новомучеников, прямо перед нами, перед нашим носом – почему-то размывается и ну никак не оказывается в фокусе? А может, мы всё еще настолько сращены с той самой системой, которой наши новомученики противостояли до крови – и победили её? И вызов их к нам – слишком резок для нашего миролюбивого и политкорректного слуха?
Пока здесь – одни вопросы. Ответы – в глубине. На которую – хотим мы, или не хотим – а спускаться придётся. Впрочем, этот процесс уже запущен – неспроста совсем недавно была создана специальная комиссия при Святейшем Патриархе по увековечению памяти новомучеников. Но пока не начнётся движение навстречу, снизу – никакая комиссия не в состоянии будет изменить привычную и давно наезженную колею приоритетов церковной жизни.
Дай Бог, чтобы я оказался неправ. Чтобы та самая «советскость», в которую ну никак не вмещается почитание новомучеников, оказалась не более чем фантомной болью души – когда-то неизбежно проходящей. Чтобы наши новомученики в сознании церковного народа стали не жалкими «жертвами репрессий», а нашими славными и любимыми героями. Чтобы вернулись они из-за границы реальной церковной жизни в её сердцевину – туда, где они и должны быть.
К сожалению до сих пор засекречены многие документы, проливающие свет на многие события нашей истории. (Например засекречено дело об убийстве моего прадеда, хоть он и был чекистом). Второе- до сих пор сохранены имена государственных преступников, убийц в названиях областей, улиц и т.п. - власть бережно охраняет своих (своих не бросаем- говорит один из лидеров нынешней элиты). А вот снизу как раз и нарастает требование справедливости, которое пугает нынешнюю власть. Власть закупоривает все источники достоверной информации, пичкая нам суррогатные новости и сомнительные открытия типа "святости" Иоанна "грозного" или барона Врангеля. Хватит врать!
"Новоявленные чудотворцы и блаженные" и «Спасибо деду за победу!» - с этими понятно как их почитать, а покажите ракурс почитания новомучеников, в чем он будет заключатся. В "неумолкаемом гласе акафистов" или в обклейке машин Софринскими иконами?
мне кажется неверной постоянное сталкивание людей в вопросах трагедии 1917 года. трагедии,которая была пережита! Люди невероятным напряжением преодолели беды того времени. Прошли войну, восстановили города, радовались этому,. Любили свою страну -Советский Союз. И вместо того,чтобы возвысить этот подвиг, нас заставляют рассматривать, только одно-жестокость Любой Революции. Только это! Это привело к полному уничтожению связи с историей своей Родины! Это преступно! Отсекают всех людей, которые любили, сострадали, жертвовали собой!
Вопрос и в правду не простой... И дело тут не только в "отношении к новомученникам". В общем пока, наверное, мало кто может ответить на него. Может, со временем, каждому из нас, удастся найти ответ...Хотя бы для себя.
Мы "сращены с той самой системой, которой наши новомученики противостояли до крови" - в этом видится мне главное препятствие. И церковным народом ещё предстоит стать, за это, в том числе, и пролита кровь новомучеников.
«… род лукавый и прелюбодейный ищет знамения» … (Мф. 12:39), поэтому чудотворцы и "чудотворцы" понятны, их проявления в человеческой жизни можно пощупать.
А подвиг веры - во-первых, не материален, а во-вторых, страшно к нему прикоснуться, ибо никто не знает как сам поступил бы в подобной ситуации. Страшно будет глянуть в глаза тому, кем восхищался, а потом поступил как его враг. Это для тех, кто на практике знает что такое ВЕРА, а не только описательно.
А уж всем остальным вообще непонятно как это можно умереть за что-то... такое.... чего даже и не выразишь ...
Да и мало известно о каждом из новомучеников отдельно. Собирательное название как-то обезличивает каждого в отдельности.