Однажды ехал на машине по Московской области и увидел, как на обочине голосует священник. Решил подвезти, остановился. Перед тем, как сесть в машину, батюшка с очень серьезным лицом через стекло перекрестил то ли меня, то ли сам автомобиль, и только после этого открыл дверь и стал погружать телеса внутрь. Представился отцом Михаилом. Долго расспрашивал, в каких «святых местах» я бывал. Узнав, что я ограничился всего несколькими монастырями, — по его мнению, «малоизвестными» — с энтузиазмом сообщил:
— Могу организовать поездку в N-ский монастырь. Беру дешевле, чем в паломнических центрах.
— Спасибо, я пока не собираюсь…
— Там есть старец Иннокентий, наверное, слышал? (Отец Михаил легко перешел на «ты»…)
— Честно говоря, нет…
— Мы с ним знакомы, могу провести к нему без очереди…
Разговор с батюшкой становился все любопытнее. Священник принялся расспрашивать о месте моей работы. Узнав, что я журналист, заметно оживился. Сразу предложил записать с ним интервью. Подарил визитку. На ней было имя и фамилия, священный сан вообще не упоминался. Из текста следовало, что отец Михаил представляет какую-то народно-либеральную политическую партию. Мы доехали до нужного ему места. Я притормозил. Но вылезать из машины общительный батюшка не торопился.
— Я бы мог, — говорил он, — познакомить тебя с руководителем нашей партии. Ты там многого достигнешь. Там нужны такие как ты — молодые, образованные, перспективные. Если приведешь с собой пять своих друзей и создашь свою ячейку — станешь в ней руководителем...
Дальше можно было не слушать. Каким-то образом отец Михаил все-таки закончил агитацию и принялся выгружать телеса из машины. Закрыл дверь и снова многозначительно перекрестил то ли меня, то ли автомобиль…
Знакомство с отцом Михаилом вызвало в памяти один давнишний разговор со знакомой журналисткой. Она говорила: «Наши священники за деньги покрестят и повенчают кого угодно». В тот момент мне хотелось ответить: «Наши журналисты любят говорить о том, чего не знают…», — она никогда ничего о Церкви не писала. Ключевое слово тут — «наши». То есть, свои. Иллюзия причастности внушает право судить. Моей нецерковной собеседнице искренне казалось, что, если храмы на виду, то «в вопросах Русской Православной Церкви» она разбирается априори. При этом заходить в эти храмы — необязательно. «И так понятно, кто такие наши священники…»
А вот для меня не существует каких-то абстрактных «наших священников». Для меня существуют отец Игорь, игумен Мелхиседек, владыка Пантелеймон — и еще много конкретных имен конкретных людей. Те, с кем довелось общаться лично и хочется встречаться снова и снова. Именно их образы складываются в то, что принято называть «духовенством Русской Православной Церкви».
Знакомую журналистку все это не убеждало: «Ты так говоришь, потому что сам церковник. Ты просто «своих» прикрываешь. А на самом деле…» На самом деле и у меня — «церковника» — были неприятные встречи со священниками. И специалист по рекрутингу отец Михаил — тому подтверждение. И если моя знакомая журналистка видела только таких — то, она имеет полное право на праведный гнев. Да, такие «наши священники», как мой случайный попутчик отец Михаил, — есть. Никуда не деться от того, среди священников попадаются служители, не вполне соответствующие сану. Но: лично я начал ходить в Церковь пять лет назад — не очень большой срок для духовного роста, но достаточный, чтобы оценить реальную картину. И за пять лет моего воцерковления этот случай — единственный пример встречи с одним из так называемых «наших священников». А статистика — пускай, и субъективная — вещь упрямая.
Моя знакомая журналистка чуть ли не упрекнула меня: «Тебе просто везло. Ты бывал в удачных местах, и там тебе попадались хорошие священники…» Наверное, она права. Чтобы найти хорошего священника, нужно побывать в удачном месте — в храме.
