В Париже есть станция метро «Stalingrad». Это рядом с Площадью Сталинградской битвы (Place de la Bataille-de-Stalingrad). Станция «Stalingrad» построена в 1942 году, а в 1946 получила свое нынешнее название. Если посмотреть на это в свете дискуссии о переименовании Волгограда в Сталинград, сначала на ум приходит осторожное: живут же люди с такой топонимикой — и ничего. Но тут же — другая мысль: им во Франции можно, нам в России — нельзя.
Банальность, но все же: одно и то же явление имеет разный резонанс в зависимости оттого, кто его воспринимает.
Для обычных французов Сталин — это политический деятель, который воевал против Гитлера, а Вторая мировая — это в первую очередь движение Сопротивления и генерал Шарль де Голль. В парижском Музее армии де Голлю посвящена отдельная экспозиция, а в ней — раздел об антигитлеровской коалиции. Там висят портреты тех, с кем генерал так или иначе имел дело: Черчилль, Рузвельт, английские и американские военные руководители, Сталин… Признаюсь, увидев это, я вздрогнул — не ожидал такой простоты подачи. Просто портрет, просто висит среди прочих, просто подпись, имя-фамилия… А где же привычное оценочное указание «тоталитарный правитель»? Или на худой конец просто титул — «главнокомандующий Красной Армией»? Нет, просто — Joseph Staline. И все. Советский политический деятель. Как в энциклопедии.
Это не значит, что во Франции ничего не знают о советских лагерях. Знают. Но — само собой — знают не так, как в России. Не в смысле объема информации, а в смысле ее фильтрации, оттенков и акцентов. Настрой французов по отношению к СССР всегда было многосоставным. Во время войны среди участников Сопротивления были коммунисты — и они поддерживали Сталина, но не как Сталина, а как «союзника» в войне против Гитлера. Были и те, кто участвовали в Сопротивлении, совершенно не симпатизируя коммунистам: они были не за «Сталина-против-Гитлера», но просто за Францию. Тем не менее, в первые послевоенные годы общественное мнение Франции окружило СССР ореолом почета и уважения. Ситуация начала меняться в 60-ые — на фоне новостей о политзаключенных и диссидентах, на фоне «Пражской весны», на фоне судьбы Солженицына… Левое движение во Франции все равно оставалось сильным, но когда увлеченность СССР начала рассеиваться, примерами для подражания стали Мао, Хо Ши Мин и Фидель Кастро. Отголоски этого левого движения слышны в сегодняшнем французском правительстве. Таковы оттенки и акценты — они, скорее, политические. Все, что касается Сталина, интересно французам с точки зрения того, что происходило в их собственной политической истории во второй половине XX века.
Моя знакомая француженка говорит мне: «Конечно, для нас с освобождением Франции намного больше связано имя де Голля, а не Сталина…» Она права. Я ее очень хорошо понимаю. С освобождением Франции Сталин ассоциируется у французов не в первую очередь — а с репрессиями в СССР не ассоциируется вовсе. Но я не позволю себе даже намека на то, чтобы в чем-то мою знакомую упрекнуть. Для нее это — нормально. Сталинское наследие не имеет к ней непосредственного отношения. Упоминание этой фигуры в ее голове не резонирует с фоновыми знаниями о советских репрессиях. Она избавлена от болезненных ассоциаций. В ее мыслях не всплывает трагический контекст. В ней не срабатывают дополнительные интерпретации.
Именно поэтому во Франции в принципе возможно назвать площадь и станцию метро в честь чего бы то ни было, связанного со Сталиным. А в России — на мой взгляд — нет.
Моя французская знакомая знает, что в годы войны на территории СССР произошла Сталинградская битва, переломившая ход Второй мировой войны, это важно и достойно памяти. Площадь и станция метро в Париже названы в честь этой битвы. Все, точка. Сам город Сталинград тут не при чем. И уж конечно тут не при чем тот, чьим именем город был назван. Я верю, что дальше этой точки мысль моей знакомой не идет. Потому что она — француженка.
Но чтобы дальше этой точки не шла и моя мысль, появись на карте снова город Сталинград, мне нужно было бы стереть из памяти много прочитанного и в книгах, и услышанного от бабушки. Моя бабушка, простая честная гражданка СССР, рассказывала, что плакала на похоронах Сталина. Тогда ей казалось, что так полагается. Сейчас, осознавая себя жертвой пропаганды, она вспоминает об этом с сокрушением.
Фото Weiter Winkel, источник — flickr.
