Зрелище самого известного собора Западной Европы, охваченного пламенем, не могло не вызвать почти апокалиптического ужаса. Собор с двумя легко узнаваемыми башнями — слишком хорошо запечатленный в нашей памяти образ, начиная со школьного учебника по истории Средних веков.
Он простоял восемьсот лет, и в его разрушении было легко увидеть катастрофический конец огромной эпохи. То, что Интернет заполнился не только изъявлениями скорби, но и истолкованиями происшедшего, неудивительно.
Но насколько все эти истолкования обоснованны? Действительно ли перед нами грозное знамение погибели Франции и Запада в целом?
Любое событие — радостное или скорбное — включено в Божий Промысл. Но мы не знаем, как именно; скорее всего, даже если бы нам это открыли, мы бы не поняли — Промысл охватывает всю вселенную и включает взаимосвязи, которые мы не способны охватить своим умом.
Кто-то впервые в жизни прочитает о том, что в соборе хранилась древняя реликвия — Терновый венец Спасителя, и задумается о том, что это за венец и, главное, Кто такой Спаситель. Кто-то увидит молящихся на улице парижан — и ощутит желание помолиться, воззвать к небесам. Кто-то почувствует, что один из величайших соборов христианского мира мог исчезнуть с лица земли, — и внезапно ощутит, как ему дорого это здание и та вера, которая его воздвигла.
Французы — и не только — объединяются вокруг пострадавшей святыни, верующие и неверующие, христиане и нехристиане, знаменитые богачи и простые люди собирают деньги на ремонт, так что на наших глазах происходит что-то необычное для секулярного мира: все ревностно торопятся пожертвовать на строительство Церкви. Бог обернет это трагическое событие — и уже оборачивает — к чему-то доброму и спасительному.
Конечно, пожар в древнем соборе — это символ, исполненный значения, знак, о понимании которого надо молиться. И первое, что важно для уразумения этого знака, — это избежать заведомо соблазнительного и неправильного понимания.
В психологии есть понятие «склонность к подтверждению своей точки зрения». Люди склонны из потока фактов выхватывать те, которые хорошо вписываются в уже сложившуюся у них картину мира, и придавать фактам то истолкование, которое должно поддержать их правоту. Любое происшествие воспринимается как повод воскликнуть: «Ну я же говорил! Я был прав в самого начала!»
Ничего собственно религиозного в этом нет — люди склонны так себя вести независимо от своих религиозных взглядов или отсутствия таковых. Беда в том, что такое поведение — не слишком похвальное в любом случае — в религиозном контексте легко превращается в упоминаемый в Десятословии грех: Не произноси имени Господа, Бога твоего, напрасно, ибо Господь не оставит без наказания того, кто произносит имя Его напрасно (Исх 20:7).
Вовлекая в наши суждения Господа Бога — «Бог хочет наказать их за то-то» или «Бог хочет указать им на такие-то их грехи», — мы уже не просто, как в светском контексте, претендуем на то, что все понимаем и видим скрытые причины явлений. Мы уже неосновательно претендуем на проникновение в тайны Промысла Божия и на полномочия говорить от Его имени.
Может ли человек, видя чужую беду, воскликнуть «это вам за грехи»? В одном случае может — если он пророк Божий и Бог лично открыл ему, почему народ постигло бедствие и как вернуть себе благоволение Божие. Во всех остальных случаях — если Бог не призывал вас и не отправлял с поручением «пойди и скажи этому народу» — претендовать на знание тайн Промысла будет неуместно.
В таком умонастроении нам кажется, что что Бог выражает Свое недовольство какими-то другими людьми (тут всегда видятся признаки Божиего неблаговоления к людям, которых мы не любим), Он указывает этим другим на их глупости, грехи и беззакония. А мы оказываемся совершенно оправданы в наших суждениях и неприязнях.
В сети часто можно видеть, как люди (самых разных убеждений) находят странное удовольствие в том, чтобы предвещать погибель странам и континентам: одни предвещают России смуту, мятеж, распад и коллапс, другие изрекают похожего смысла пророчества о Соединенных Штатах, где все никак не взорвется Йеллоустонский вулкан, третьи, расправив вороновы крыла, говорят о погибели Западной Европы, которая, за неимением приличного вулкана, должна рухнуть от нашествия сарацин. Конечно, у любой страны есть свои проблемы — природные, социальные, экономические, — которые могут привести к серьезным потрясениям.
Но то сладковатое ожидание катастрофы, которая должна постигнуть людей, которые нам по тем или иным причинам не нравятся, не имеет никакого отношения к серьезному анализу или научным прогнозам.
В нем есть плохо скрытое зложелательство: они плохие и им должно за это прилететь. В контексте этого настроения пожар рассматривается с каким-то мрачным удовлетворением — а вот не надо было им бомбить Сербию и Ливию, и вообще неправильно себя вести.
Что же, в реальности любая держава, у которой есть внешняя или хотя бы внутренняя политика, не исключая нашей, вызывает чье-то острое — и временами заслуженное — недовольство.
Но Бог не посылает устрашающих знамений, чтобы подтвердить, как неправы те, кто нам не нравится, и засвидетельствовать, что с нами все в порядке. Если ангелы спускаются с небес, чтобы потешить наше самолюбие или даже гордость и враждебность, то это совсем не ангелы.
И лучше нам быть не с ними, а с теми французами, которые перед лицом катастрофы поют молитву Богородице. Потому что это Ее дом пострадал, и они скорбят об этом, и уже начали трудиться, чтобы его восстановить.
| Читайте также:
Основные святыни собора Парижской Богоматери спасены
На заставке: Jaime Sánchez
