Мадина Астахова — жена священника и мама троих детей. И при этом она всерьез занимается фотографией. Герои ее работ — муж Дионисий и дети: Серафим, Аня и Севастьяна.
Мадина (в крещении Мария) Астахова родилась в Казани в 1972 г. Окончила Ленинградский государственный университет им. А. С. Пушкина и факультет фотокорреспондентов при Санкт-Петербургском Союзе журналистов. Работает фотографом и верстальщиком детского журнала «Божья коровка». В 2006 году в галерее «Фотоimage» арт-центра «Пушкинская, 10» прошла ее персональная выставка «Батюшка в жизни», посвященная необычным и ярким моментам жизни священника Дионисия Астахова. Помимо этого, Мадина участвовала в нескольких персональных и коллективных выставках, она является призером профессиональных конкурсов.
Встреча благодаря… движению хиппи
Мои родители занимались наукой и были далеки от Церкви, поэтому я росла некрещенной. Но в старших классах вдруг купила себе православный крестик, который потом носила много лет. В те годы до нашей страны докатилось движение хиппи, и многие мои друзья втянулись в него. Я тоже интересовалась, а когда друзья рассказали, что считают Христа «первым и величайшим хиппи на земле», решение было принято. До этого я была хорошей, правильной девочкой, училась сразу в трех школах — обычной, художественной и музыкальной. И вот эта привычная благопристойная жизнь, главной целью которой было окончить все, что можно, на «отлично», померкла на фоне необозримой свободы, мерещившейся мне во всем, что было связано с хиппи. По инерции я поступила после школы в институт, но быстро забросила учебу и стала путешествовать.
С друзьями мы ездили автостопом по взбудораженной перестройкой стране, путешествовали по Европе, ночевали, где придется, подрабатывали уличным музицированием и наслаждались свободой и молодостью. В этих поездках со мной всегда был фотоаппарат — я была одержима желанием запечатлеть все, что происходило вокруг, зафиксировать моменты, которые никогда больше не повторятся, остановив тем самым время хотя бы на пленке.
Возвращаясь в Петербург, мы жили в знаменитом сквоте на Свечном переулке — там хиппи организовали первую в стране «общественную ночлежку». Как-то мы с друзьями решили подзаработать и отправились в аэропорт «Пулково». Там мы с будущим мужем и встретились впервые. Будущий отец Дионисий хипповал и зарабатывал игрой на флейте в составе импровизированного ансамбля. Тогда очень много народу музицировало в переходах метро, на улицах и в скверах, но на этих ребят я сразу обратила внимание, потому что играли они просто здорово. Мы познакомились, поговорили, а потом расстались и не думали, что встретимся снова. Но спустя полгода меня занесло в Литву, и вдруг там, в местном кафе, снова увидела Дионисия. С тех пор мы везде ездили вместе, а через некоторое время поженились и решили вести более оседлый образ жизни.
От блужданий к паломничествам
И вот «осели» мы в Пушкине, оглянулись вокруг и вдруг неожиданно для себя обнаружили, что большая часть наших друзей — в основном вчерашних хиппи — имеет какое-то отношение к Церкви. Оказалось, что многие бывшие уличные музыканты стали псаломщиками или поют на клиросе, а вчерашние неформальные художники пишут иконы и расписывают храмы. Это был 1993 год, по всей стране открывались храмы, строились монастыри, на принятие крещения выстраивались очереди. И я тоже отправилась в ближайшую к нашему дому церковь, чтобы креститься. Одета была в джинсы, на руке болтались фенечки — в общем, выглядела как типичная жертва «моды на Православие». Тем не менее меня окрестили, а спустя некоторое время в ту же церковь зашел Дионисий и встретил там своего друга, который читал псалмы, и вскоре тоже стал псаломщиком.
Для мужа толчком к этому шагу послужили разговоры с одним умным и добрым батюшкой. Некоторое время нам довелось пожить в Казани, ухаживая за моей мамой после аварии. И Дионисий как-то из любопытства и от излишка свободного времени зашел в православную церковь. Там он повстречал священника, к которому начал приходить постоянно: вел многочасовые разговоры, спорил, задавал каверзные вопросы. Батюшка отвечал без наставительности и раздражения, прямо, спокойно и добродушно. После этих бесед Дионисий сильно изменил свое отношение к Церкви, и его последующий приход к церковному служению был во многом обусловлен общением с тем казанским батюшкой.
Со мной же было сложнее, поскольку я очень осторожно отношусь ко всему новому. Поэтому даже когда Дионисий стал псаломщиком и я начала ходить в церковь регулярно, почувствовать себя православной христианкой мне еще долгое время было тяжело.
Но потом наступил период, когда мы, сменив прежние блуждания по миру на паломнические поездки, стали посещать русские монастыри, и там я убедилась в существовании мира духов. Самое большое впечатление на меня произвели бесноватые, которых я видела в Киево-Печерской лавре. Хорошо помню женщину, выкрикивающую мужским, со звериными интонациями голосом гадости в адрес священника, креста и Церкви. И другую, которую буквально отбрасывало назад, когда батюшка подносил к ее лицу крест — она выгибалась, складываясь каким-то непостижимым образом почти вдвое, но не падала. После этих шокирующих впечатлений моя вера окрепла, но тем не менее я долго еще продолжала считать себя невоцерковленным человеком.
Даже когда Дионисию предложили стать диаконом, я была не уверена, что рада этому — именно потому, что считала нас недостаточно церковными людьми. Но желание мужа, конечно, решило все — для него это был важный шаг. Потом Дионисий поступил в семинарию и стал священником. Он понял, что нашел свое призвание, и с радостью двигался по пути церковного служения.
У Бога всего много
Наш первенец Серафим появился на свет как раз в то время, когда муж стал диаконом. Спустя четыре года родилась Аня. Бабушек и дедушек, готовых заниматься внуками, у нас не было, денег тоже. Снимали комнату в коммуналке с тараканами и считали каждую копейку. Одно время в комнате совсем не было мебели и спали мы на матрасах. От безденежья и неустроенности у меня иногда заходил ум за разум, и я задавала мужу риторический вопрос: «Когда же все это кончится?». Он отвечал, что многие еще хуже живут и что все наладится. Мне эти аргументы не казались убедительными, но почему-то именно в этот самый тяжелый период нашей жизни мы ни разу не поругались.
После рукоположения Дионисию поручили заниматься обустройством прихода в поселке Лесное, недалеко от Санкт-Петербурга. Пришел он буквально на пустое место, потому что храма там не было. Из верующих были только бабушки, перебивавшиеся на пенсию. Поначалу на месте будущего храма был только небольшой камушек с крестом. Дионисий приезжал туда каждое утро, служил молебен, после чего, по его собственным словам, сидел на камушке и ждал вечерней службы. «Сидение на камушке» продолжалось недолго — люди стали помогать чем могли. Вскоре появился старый гнилой вагончик, взятый с территории Софийского собора, откуда его собирались вывозить на свалку. Этот вагончик отремонтировали и сделали из него церковь. Потом появился еще один вагончик, который стал трапезной. А спустя несколько лет «Балтийская строительная компания» подарила приходу складную деревянную часовню.
С самого начала священнического служения мужа стали происходить удивительные вещи, которые помогли мне окрепнуть в вере. Первый загадочный эпизод случился, когда только-только отремонтировали вагончик под церковь. Для того чтобы полноценно служить, нужны были колокола, а самый простой набор стоил около 300 долларов и тогда это были большие деньги. И вот однажды Дионисий служил, молился и мучительно думал над тем, где достать деньги на колокола. После службы к нему подошла женщина, которой он никогда не видел (притом, что в поселке все друг друга знают), и со словами «вот, батюшка, вам передали» дала ему конверт. В первый момент он растерялся, а когда хотел узнать у этой женщины, кто она — ее и след простыл. В конверте лежала точно нужная сумма и до сих пор совершенно неизвестно, кто ее пожертвовал. После того случая происходило еще много необъяснимого. Дионисий регулярно, возвращаясь из храма, рассказывал и сейчас продолжает рассказывать о разных чудесных случаях. Сначала я пыталась все записывать, но бросила, так как чудо стало неотъемлемой частью нашей жизни.
Быть матушкой
В нашей стране после октябрьского переворота нарушились многие традиции, в том числе уклад жизни семей священников. Отсутствие этой преемственности, при которой на интуитивном уровне понимаешь, что надо делать и как себя вести, я ощущаю на себе.
С другой стороны, мир меняется, и слепо копировать прежнее не всегда возможно. Например, в XIX веке матушки обычно ничем не занимались, кроме семьи. Тем более, детей тогда было много — нередко больше десяти.
В наше же время я не знаю ни одной матушки, которая бы просто «сидела» дома.
Быть женой священника — это в любом случае очень разносторонняя деятельность. Священническое служение подразумевает постоянную заботу о прихожанах и пристальное внимание к их проблемам, поэтому подавляющая часть семейных дел — в самом широком их понимании — перекладывается на плечи матушки. Да и зарплаты батюшек (особенно в небольших и провинциальных приходах) чаще всего не хватает, так что женам поневоле приходится подрабатывать. Я, например, когда дети были совсем маленькими, матрешек на дому расписывала, и это нас неплохо поддерживало.
Я вообще почти всегда подрабатывала, несмотря на то, что у нас трое детей, а может быть, и благодаря этому. Сейчас довольно распространен взгляд на материнство как на помеху в личной жизни и стопор в карьере женщины. А по моему мнению и опыту, дети — это и есть личная жизнь женщины, и они не мешают, а окрыляют на какие-то профессиональные свершения. Раньше я думала, что трое детей — это очень много, а теперь хочу еще, потому что мне с ними интересно, я их люблю!
При этом мы не занимаемся каким-то планомерным воспитанием, не пользуемся новомодными методиками. Просто стараемся водить детей на интересные выставки и концерты, вместе ездить в отпуск. Я по возможности помогаю в учебе девочкам. С сыном в основном занимается муж. И еще я уверена, что главное в воспитании детей, — это молитва и личный пример.
А главный молитвенник за семью у нас, конечно, папа. Дионисий почти с пеленок брал детей в храм, где они общались с прихожанами и служителями церкви, участвовали в службах и учили молитвы. Вечером, перед сном, он любит читать детям что-нибудь из Евангелия или святых Отцов. И, наверное, это главное для воспитания детей в православной вере.
Кстати, сам факт, что папа — священник и всегда ходит в рясе (об этом прекрасно знают одноклассники и учителя, а учатся наши дети в обычной общеобразовательной школе), работает как дисциплинирующий элемент. Например, Серафиму регулярно после очередной проделки в школе напоминают, кто его отец, и он понимает, что иметь такого папу — дело ответственное.
Батюшка в жизни
Я окончила художественный институт, но стать художником не получилось — чтобы писать картины, нужен покой или хотя бы отдельное помещение. Тем не менее творческая натура рвалась наружу, и я решила попробовать заниматься фотографией. Снимала многое и многих, в том числе, конечно, своих родных.
Муж сначала очень не любил сниматься, и каждый раз мне приходилось прибегать к уговорам, чтобы сфотографировать его. Но однажды мы возвращались домой, и Дионисий нес в руках ярко-оранжевый апельсин. Сочетание черного (он был, как всегда, в рясе) и оранжевого мне очень понравилось, и я сделала снимок, который в итоге пришелся по душе и батюшке. С этого момента он стал более спокойно реагировать на объектив моего фотоаппарата.
И вот однажды я пришла к известному петербургскому фотографу Андрею Чежину, чтобы показать свои фотоработы. Он быстро просмотрел художественные снимки города, пейзажи, и остановился на портретах батюшки, которых на тот момент у меня было всего три или четыре. Именно они показались ему самыми интересными, и он посоветовал мне продолжить эту серию.
И вот я полгода фотографировала мужа и детей, а в результате получилась выставка «Батюшка в жизни».
Изначально у меня не было каких-то миссионерских планов или концепций. Я ничего не придумывала, снимала по настроению, иногда что-то случайно получалось. Но интерес к этим работам и улыбки на лицах посетителей выставки помогли мне понять, что людям важно и интересно увидеть батюшку в обычной, бытовой обстановке, в семье. И к тому же осознание того, что священник тоже человек и обычные человеческие дела, заботы и эмоции ему не чужды, для людей оказалось открытием, сопряженным с радостью, иногда даже с умилением.
Поэтому я собираюсь продолжить эту тему. Мне кажется, я нашла свое профессиональное призвание, хотя грандиозных планов не строю, тем более, что времени на занятия фотографией катастрофически не хватает. Главное, что мне интересно жить, потому что у меня есть семья — муж, любимые дети. И дело, приносящее радость и удовлетворение.
 |
|||
| Отец Дионисий с дочерью Анной на побережье Финского залива. Краткий привал во время прогулки. | |||
 |
|||
| Отец Дионисий, Серафим, Аня и Севастьяна, чудом уместившиеся на нескольких квадратных «бревенчатых» дециметрах. Многолетний опыт коммунальной жизни не пропал даром. | |||
 |
|||
|
|||
Записал Иван Михайлов
