
Факел в руке юноши горел так ярко, что слепил глаза. Он скорее мешал, чем помогал увидеть скрытое в темноте. Поэтому юноша отодвигал его так, чтобы пламя было чуть в стороне. Тогда ему становились видны спины других людей, вместе с ним шагавших по пологому склону Елеонской горы. Некоторые из них тоже держали в руках факелы, и юноша видел, как от горящей, пропитанной смолой пакли летит удушливый смрадный дым. У других в руках были тяжелые дубинки. Были среди этой толпы и несколько римских воинов с офицером во главе. Огни факелов тускло отражались на их сияющих доспехах. На склоне горы росли кустарники и оливковые деревья. Тропа, по которой шли люди, была еле видна во мраке. Но толпа двигалась по ней уверенно, как будто люди твердо знали, куда они идут. И верно — впереди, рядом с римским тысяченачальником шел высокий черноволосый мужчина, указывавший дорогу всем остальным.
Юноша знал, что зовут этого мужчину Иуда. Это он приходил пару дней назад к первосвященнику, чтобы рассказать, где скрываются люди, которых многие считали мятежниками, собравшимися захватить власть в Иерусалиме. Сам юноша был одним из слуг первосвященника. Звали его Малх.
Вместе с другими жителями столицы Израиля он видел, как торжественно въезжал в город предводитель тех якобы мятежников — Иисус из Назарета (так назывался город, в котором жил этот возмутитель народного спокойствия). Малх видел, как радуются Ему люди, как именуют Иисуса царем. И даже сам кричал вместе со всеми «Иисус, спаси нас!» и бросал свой плащ под ноги ослику, на котором Он ехал.
Но потом первосвященник собрал всех слуг во дворе своего дома и объяснил, что Иисус — самозванец, который хочет устроить бунт, разрушить знаменитый Иерусалимский храм, свергнуть власть римлян. И что может пролиться много крови, если Его не остановить вовремя. А все эти рассказы о чудесах, которые Он творил, об исцелениях безнадежно больных и даже воскрешении умерших — сказки и ложь. Никакой Он не Сын Божий, а самый обычный человек, желающий стать царем.
Вот это да! А ведь Малх чуть было не поверил в эти сказки! Хорошо еще, размышлял он, что нашелся среди мятежников этот честный человек — Иуда. Он одумался, пришел к первосвященнику и пообещал показать, где Иисус и Его ученики будут этой ночью.
И вот теперь Малх вместе с отрядом других слуг и римской стражей идет, чтобы схватить этих преступников, пока те не успели осуществить свои коварные замыслы. И факел дымится в его руке, а сердце горит желанием покарать тех, кто едва не сумел его обмануть.
Но вот толпа замедлила свой шаг, а потом и вовсе остановилась. Малх пытался разглядеть — что там, впереди? Наверное, мятежников уже нашли? И верно — слуги и воины оказались на большой поляне среди оливковых деревьев и встали плотным полукольцом вокруг кучки людей, прижавшихся к зарослям колючего терновника.
Малх поднял факел над головой и протиснулся сквозь толпу вперед, чтобы лучше видеть происходящее. Сам он по натуре был трусоват. Но ему очень не хотелось пропустить такое редкое зрелище — арест мятежников. Ведь для того и пришли с ними римские воины. Это их работа — хватать преступников. Вот пусть они и делают то, чему обучены. А он, Малх, человек маленький. Ему сказали — иди, он и пошел вместе со всеми. Если что, может посветить факелом, чтобы воинам удобнее было вязать самозванцев. А заодно и сам получше все рассмотрит.
Но кто же из мятежников Иисус? Языки пламени на факелах колебались, освещая неровным светом фигуры людей, прижавшихся друг к другу возле терновых кустов. И тут проводник стражи — черноволосый Иуда — вдруг шагнул вперед, подошел к мятежникам и поцеловал одного из них. Малх слышал еще во дворе первосвященника, что таков будет знак, указывающий на Иисуса: кого поцелует Иуда, того и надо будет хватать.
Но стражники не успели исполнить этот приказ. Тот, Кто получил поцелуй, тоже вышел вперед и сказал Иуде:
— Друг, зачем ты пришел сюда? Хочешь предать Меня своим поцелуем?
Иуда не нашелся, что на это ответить. А Человек обратился теперь уже к обступившим Его стражникам и слугам первосвященника:
— Кого вы здесь ищете?
Римский тысяченачальник шагнул Ему навстречу и ответил:
— Иисуса из Назарета.
— Это Я.
И столько было силы в Его словах, что Малху на секунду показалась, будто само небо обрушилось на него. Ничего подобного в своей жизни он не испытывал. И все пришедшие с ним тоже пришли в ужас от этой простой фразы. Уронив оружие, они отпрянули назад и упали на землю. Слово Иисуса было подобно ударившей в землю молнии, способной в одно мгновение испепелить всех, дерзнувших пойти против Него. Все стражники лежали, уткнувшись лицом в землю, и ждали неминуемой смерти.
Но ничего страшного с ними не происходило. Иисус по-прежнему стоял перед ними. Он спросил еще раз:
— Кого ищете?
— Иисуса, — ответил с опаской тысяченачальник, поднимаясь с земли.
— Это Я. Итак, если Меня ищете, отпустите остальных, пусть уходят.
Но спутники Иисуса, похоже, не собирались просто так уходить, оставив своего Учителя в руках врагов. Как один, шагнули они, встав рядом Ним. Видно было, что они готовы драться со стражей насмерть, защищая Иисуса. Один из них, самый горячий, вдруг выхватил из-под одежды короткий меч.
Малх стоял к нему ближе всех. Он успел лишь чуть-чуть отпрянуть в сторону, когда меч ученика Иисуса просвистел совсем рядом с его головой и отсек Малху ухо. Если бы Малх не уклонился, он бы уже лежал на земле с разрубленной головой.
Остальные ученики тоже рванулись вперед. Но тут Иисус сделал останавливающий жест рукой, и они замерли на месте. А Иисус обратился к своему пылкому защитнику, сжимавшему в руке клинок:
— Довольно! Или ты думаешь, я не могу сейчас попросить защиты у Моего Небесного Отца и Он пошлет ко Мне более чем двенадцать легионов ангелов? Вложи свой меч в ножны.
Потом подошел к Малху, скорчившемуся на траве от боли, осторожно отвел его руку и прикоснулся ладонью к ране…
Малх потом так и не смог понять, что же с ним произошло в тот момент. От этого легкого прикосновения боль в ране тут же прошла, на душе стало легко, тихо и мирно. Больше всего это было похоже на то чувство, которое он испытывал в детстве, когда он болел, а мама гладила его рукой по раскаленной от жара голове.
Малх, еще не веря в случившееся, протянул пальцы к ране. Но никакой раны больше не было. Ухо снова было на месте, как будто его не снес только что меч ученика Иисуса.
Потрясенный Малх поднял глаза на Того, Кто сотворил чудо и исцелил его.
А Иисус тем временем уже обращался к толпе.
— Как будто на разбойника вышли вы с мечами и кольями, чтобы взять Меня? Каждый день бывал Я с вами в храме, и вы не поднимали на Меня рук. Но теперь ваше время и власть тьмы.
Он словно бы Сам отдавал себя в руки врагов. И этого не могли понять ни враги, ни его защитники. На какое-то мгновение все застыли, не зная, как быть дальше. Но тут же время вернуло свой обычный ход.
Растерянные ученики бросились бежать кто куда. Пришедший в себя тысяченачальник сделал рукой повелительный жест, и воины послушно подбежали к Иисусу. Малх сидел на траве и смотрел, как римские легионеры заламывают руки за спину Тому, Кто только что вернул ему отрубленное ухо. Он видел, как связывают Его веревками, как, толкая в спину, уводят с собой.
Малх остался один. Рядом на траве дымился погасший факел. В черном небе над головой сияли бесконечные россыпи звезд. Где-то неподалеку изредка вскрикивала какая-то ночная птица. Малх сидел на земле, обхватив голову руками. Мысли его путались, разбегались, словно стадо непослушных овечек, и он никак не мог собрать их.
«Первосвященник сказал нам, что Иисус — обманщик, и я пришел, чтобы схватить Его. Но Иисус исцелил мне ухо одним прикосновением. Разве могут обманщики творить чудеса? А если Он не обманщик, а настоящий чудотворец, значит… Значит, мы пришли схватить праведника, царя, Сына Божия? Но этого же не может быть! Неужели первосвященник ошибся? А может, не ошибся, а специально обманул всех! Но как такое возможно? Нет, лучше я буду думать, что Иисус — лжец и самозванец, а первосвященник все сказал правильно».
Но как только Малх успокоил себя этой мыслью, тут же его рука снова, как будто сама по себе, потянулась к уху, погладила его. Малх вспомнил тот мир и тишину, которые он ощутил в себе от прикосновения Иисуса. Вздохнул, зачем-то подобрал погасший факел и побрел вслед удаляющейся толпе.
Он еще не знал, что Иисуса этой ночью приговорят к смерти, а на следующий день — распнут на кресте вместе с двумя разбойниками. И уж тем более он не знал, что на третий день после казни Иисус воскреснет из гроба. А еще он не знал, что Иисус вовсе не собирался становиться царем земного царства, потому что Его целью было открыть людям путь к Царствию Небесному. Все это было пока неизвестно Малху. Сейчас он просто шел по ночной тропе, низко опустив голову. В одной руке у него был чадящий факел без огня. Другую он прижимал к исцеленному Иисусом уху, словно боялся забыть о совершившимся над ним чуде. И не понимал, как ему теперь жить дальше.
It is done all the time, but in my opinion it is inexcusably irreverent. A writer spins another story from the Scriptures. It is speculative, fictional. The danger, especially for children, is in the deception. Now the fiction joins the Gospel in the reader's mind, a blasphemous result.
Плохой рассказ. Плох он тем, что неполон. Дети будут спрашивать: "а что было дальше?" "а чем всё кончилось". А у вас история обрывается на середине. Иисус так не рассказывал, Он всё доводил до конца.
Вы пробовали читать Евангелие с детьми? Мне приходилось...