Как обрести мир в душе и не потерять себя в повседневной суете? Советует преподобный Макарий Оптинский

Мария ХОРЬКОВА

редактор, журналист

Писатель Николай Васильевич Гоголь и философ Иван Киреевский были первыми деятелями русской культуры, которые прониклись духом Оптиной пустыни. Оба видели в Оптиной воплощение святости, связи с Богом, и оба были связаны с монастырем через иеросхимонаха Макария. Это не удивительно: преподобный Макарий происходил из дворянской семьи, был образован, обладал, как отмечал составитель очерка об Оптиной пустыни иеромонах Сергий (Четвериков), «мягким и кротким характером, эстетическими наклонностями, в молодости даже играл на скрипке, знал и любил церковное пение, любил цветы, был очень начитан в церковной литературе, имел склонность к ученым, кабинетным занятиям». Именно поэтому преподобный Макарий некоторое время руководил уникальным проектом Оптиной пустыни по переводу и изданию духовной литературы. Именно тогда в России впервые были опубликованы переводы великих творений святых отцов, выполненные старцем Паисием (Величковским). Среди них «Лествица» преподобного Иоанна Лествичника, труды преподобного Исаака Сирина, Варсонофия Великого, Феодора Студита и многих других.

В этом деле преподобному Макарию активно помогали светские интеллектуалы: уже упомянутый Иван Киреевский, историк Михаил Погодин, филолог Степан Шевырёв. Живое участие в редактировании и издании этих книг также принимал митрополит Московский Филарет (Дроздов). Ближайшими помощниками преподобного Макария в этой работе были будущие прославленные старцы Амвросий (Гренков) и Леонид (Кавелин).

Помимо издательского дела, преподобный Макарий занимался духовным окормлением многочисленных чад, в том числе по переписке. Писем было так много, что процесс пришлось оптимизировать. Преподобный просматривал все поступавшие письма, откладывая те, которые требовали его личного ответа. Остальные доверял составлять своим ученикам. Ответы на письма приходилось писать урывками, между службами и приемами посетителей, но два раза в неделю он на несколько часов прекращал прием и занимался письмами: читал написанное учениками, исправлял, подписывал и сам запечатывал конверты. До наших дней сохранилось письмо преподобного Макария Николаю Гоголю, где он советует писателю «смиряться и каяться перед Господом, но не смущаться и не унывать».

Выбор монашеского пути для преподобного Макария был более чем осознанным, но в братии Оптиной пустыни он оказался лишь в 46 лет, прожив до этого много лет в других монастырях.

Преподобный Макарий в раннем детстве потерял мать, а в восемнадцать лет — отца. Оставшись с младшими братьями, он взял на себя управление имением, но дела шли не вполне успешно. При этом современники отмечали его щедрость и доброе отношение к работникам. Его монашеский путь начался в Площанской пустыни, где он стал учеником последователя старца Паисия (Величковского) — схимонаха Афанасия (Захарова).

В Оптиной преподобный Макарий стал сначала помощником, а затем и преемником другого великого старца — Льва (Наголкина). Иногда преподобный Лев прилюдно смирял его, однако ближайшим ученикам признавался: «Отец Моисей и отец Антоний — великие люди, а Макарий — свят». После кончины старца Льва именно к отцу Макарию перешли его духовные чада. За годы его служения 60 человек приняли в Оптиной монашеский постриг.

Читайте также:

5 поучений Макария Оптинского

Из-за проблем с дикцией — эта особенность, по воспоминаниям его чад, смущала старца на протяжении всей его жизни — преподобный Макарий служил мало, раз в месяц причащался в алтаре Святых Христовых Таин и при этом, по воспоминаниям современников, буквально обливался слезами. Сохранилось описание внешности подвижника: «Волосы на голове и бороде имел он недлинные и седые, бороду окладистую. Руки его отличались мягкостью и гибкостью, как и весь его стан — стройностью. Лицо белое и чистое».

Скончался преподобный Макарий 7 сентября 1860 года. Его мощи сегодня покоятся во Владимирском храме Оптиной пустыни.

Старец Макарий скончался больше полутора веков назад, но сердце человеческое — одно и то же во все времена. И сегодня, как и много лет назад, оно жаждет духовного утешения. Вот несколько фрагментов из писем преподобного, которые могут быть полезны и христианам XXI века.

О раздражительности и тревоге

Пишешь ты, что последняя болезнь твоя есть следствие тревоги: малое оскорбление тревожит тебя. Ты должен знать, что эта тревога происходит от внутренней твоей духовной болезни или неустройства нравственности; в тебе лежит залог яростной части, т. е. раздражительности, которая получает силу действия от самолюбия и гордости; от действия и возмущения сих духовных страстей падает и на тело расстройство, и это уже есть наказание Божие: и душа и тело страдают от нашего нерадения и невнимания.

Исцеляется сия душевная болезнь не тем, чтобы нас никто не тревожил и не оскорблял, этому и быть невозможно; в жизни встречаются множество непредвидимых, неприятных и скорбных случаев, Промыслом Божиим посылаемых к нашему испытанию или к наказанию; но надобно искать исцеления сей страсти так: при благом произволении, принимать все случаи, выговоры, уничижения, укоризны и досады — с самоукорением и смирением. Сие самое, что движется в нас раздражительная часть, есть уже наша вина и душевная болезнь. Укоривший нас есть наш благодетель, ибо мы чрез него познаем лежащую в нас греховную нечистоту и должны пещися о исцелении оной самоукорением, и смирением, и молитвою ко Господу, прося от Него помощи, но никак не дерзать обвинять оскорбляющего нас, хотя бы, казалось быть, и неправильным оскорбление; а считать его орудием Промысла Божия, посланного нам показать наше устроение.

О страхе смерти

Ты пишешь, что, помышляя о смерти, чувствуешь страх; страх смерти естествен, но нам не должно бояться паническим страхом, а ободрять себя верою и надеждою на благость Божию и на заслуги Спасителя нашего, Господа Иисуса Христа. Это всем нам известно, что каждому из нас должно умереть; но когда, Единому Богу известно. И в этом есть предопределение Божие, когда кому умереть. Если кто умирает, в каких бы то ни было летах, в младости, или в старости, или в среднем возрасте, то ему так от Бога назначено; то о сем надобно быть спокойными, токмо примирять свою совесть покаянием и благонадежием. Сколько бы мы ни жили, а все надобно умереть; кто умирает в молодости, то надо полагать, что Богу так угодно, да не злоба изменит разум его или лесть прельстит душу его; рачение бо злобы помрачает добрая и парение похоти помрачает ум незлобив (Прем. 4, 11–12), — говорит Писание.

О смущении на исповеди

Вы пишете, что, приступая к исповеди, приходите в страх, даже до лихорадочного состояния, и почти не помните себя, и не можете привести свои мысли в порядок и как должно говорить. Из сего замечаю, что вы бываете в это время в смущении; а в смущении невозможно иметь чувства покаяния и болезнования о грехах своих, и это происходит от зависти вражией и от тщеславия…

Приступая к таинству Исповеди, должно представлять себя со страхом, смирением и надеждою. Со страхом — как Богу, прогневанному грешником. В смирении, чрез сознание своей греховности. С надеждою — ибо приступаем к чадолюбивому Отцу, пославшему для нашего искупления Сына Своего, Который взял грехи наши, пригвоздил их на кресте и омыл пречистою Своею кровию… Такое приуготовление отвратит тот вредный страх, о коем вы пишете. Оный происходит также и от ложного стыда, а вместе от гордости и от тщеславия, при обличении тайных сердца своего пред служителем Таинства. Ничто подобное не смутит приходящего со смирением…

В случае смущения и забвения грехов своих можно, идя к Таинству, записать оные для памяти, и при забвении, с позволения духовника, посмотреть в записку и объяснить ему.

О заботах и многозадачности

Вы жалуетесь на многоделие ваше и большие хлопоты; да можно ли и без них обойтиться? когда же оных нет, меньше ли бывает безпокойства? но они-то в физической нашей жизни необходимы; ибо праздность есть мать скуки и многим порокам. Однако ж, при всей внешней деятельности, надобно уделять часть и душе, пещись об ней, принося жертву хвалы Богу и ища Его помощи в делах ваших.

Вы жалуетесь на хлопоты и заботы и сожалеете о рассеянности вашей жизни. Все же вы знаете свой долг, и на какой конец мы созданы; то и посреди увлечения памятуйте это, дабы и из действий ваших житейских проявлялось желание ваше к исполнению воли Божией; а при помощи Его, и на деле исполнится. Невозможно же быть вам в совершенном бездействии физическом: тогда страсти больше будут беспокоить.

Это не худо, что вы обучаетесь сами знать хозяйство; вы составлены не из одной души, но и из тела, а тело нужно для спасения души, надобно же и о нем попещися.

О том, как обрести устойчивый мир в душе

Ежели мы удаляемся случаев, которые нам показывают наши страсти, то никогда не возможем оных истребить; а иногда и бывают случаи оскорбления от других; но мы, вместо того, чтобы попещись об исцелении своей страсти, укоряем других, нанесших нам неприятность, не понимая того, что не они вложили в нас страсть, но залог ее лежит внутри нас, а они токмо показали нам, смотрением Божиим, гнилость нашего устроения, коих бы нам должно считать своими благодетелями, ибо без них мы не познали бы нашей немощи. Вот причина, почему душа не имеет спокойствия — наши страсти. А что человеку возможно иметь спокойствие души, то веруйте относительно этого не моим словам, но словам Самого Спасителя и Господа нашего Иисуса Христа; Он сказал: научитеся от Мене, яко кроток есмь и смирен сердцем, и обрящете покой душам вашим (Мф 11:29). Итак, когда нет спокойствия, то явно, что нет и смирения. Если мы исполняем, по-видимому, долг христианский: ходим в церковь, читаем книги и другие обязанности исполняем, и при всем том увлекаемся в высокоумие и мнение о себе, то уже нельзя ожидать мира и спокойствия; но при всем оном исполнении благого надобно быть смиренным и нищим духом, тогда и спокойствие водворится в нас.