История знала немало правителей — яростных гонителей христианства. Знала и таких, которые прославились личным благочестием и помогали Церкви. А вот правителей, которые еще и искренне покаялись бы в своих грехах, — буквально единицы. И первым был византийский император Феодосий Великий
Чем известен император Феодосий?
Феодосий I правил Византией (или, как говорили сами византийцы, Великой Ромейской империей) с 379 по 395 год. Почти все это время он являлся соправителем императора Грациана: Феодосий управлял восточной частью империи (от восточных окраин Сирии до запада нынешней Турции), а Грациан — западной. Лишь в последний год своей жизни Феодосий объединил под своим началом всю империю. Но после его смерти она разделилась вновь, и на сей раз — уже окончательно.
В историю Феодосий вошёл с титулом Великий. При нем христианство впервые получило статус государственной (а не просто разрешённой, как при Константине Великом) религии. В 381 году в Константинополе состоялся II Вселенский Собор, на котором было сформулировано в окончательном виде главное исповедание христианского вероучения — Символ веры, а также осужден ряд ересей. При Феодосии Церковь одержала и окончательную победу над арианством — ересью, которая оказалась очень живучей и влиятельной: согласно ей, Иисус Христос не Бог, а всего лишь высшее из творений Бога, своего рода посредник между Богом и людьми.
Но личность императора Феодосия была не такой уж однозначной. Не всегда он поступал как христианин. И, может быть, самым неприятным эпизодом его правления стало беспримерно жестокое подавление мятежа в македонском городе Фессалоники (современные греческие Салоники) весной или летом 390 года. Не до конца понятно даже, был ли там мятеж: из сообщения историка Созомена известно, что некие люди убили начальника местного римского гарнизона Вуфериха, казнившего фессалоникийского возницу. В ответ Феодосий велел собрать в местном цирке несколько тысяч (по разным сведениям, от семи до пятнадцати тысяч) ни в чем не повинных жителей Фессалоник и всех их казнить.
На эти-то события и откликнулся епископ тогдашнего административного центра Ромейского государства — итальянского города Медиолан (нынешнего Милана), один из самых влиятельных церковных деятелей того времени святитель Амвросий. Прежде чем стать епископом, он сам несколько лет проработал советником префекта (императорского наместника, по-нашему — губернатора) Италии, а потом еще около года был префектом Северной Италии. То есть в политических делах Амвросий разбирался превосходно. Ничуть не хуже разбирался он, конечно, и в делах духовных: сочинения медиоланского святителя навсегда вошли в сокровищницу святоотеческой мысли. В результате его вмешательство в ситуацию, грозившую переродиться в масштабный общественный кризис, оказалось крайне уместным, тактичным и плодотворным.
Что же сделал Амвросий Медиоланский?
Он направил императору личное послание, в котором призвал его покаяться в убийстве множества безвинно загубленных людей.
Святитель Амвросий написал, что весть о случившемся в Фессалониках застала его на проходившем в Медиолане Соборе и произвела на всех участников собора самое тяжелое впечатление: «не было никого, кто не погрузился бы в скорбь, никого, кто отнесся бы к ней с равнодушием». Когда Собор завершился, медиоланский епископ сказался больным и уехал из столичного города в Аквилею (в то время второй по значению город в Италии). А уже оттуда написал Феодосию и дал понять, что его возвращение зависит от того, как поступит теперь император.
В послании Амвросий напомнил: по праву священнослужителя он обязан указать заблуждающемуся на его ошибку, даже если этот заблуждающийся — сам император. И призвал Феодосия «примириться с Богом»: это неизбежно означало, что император, с точки зрения епископа, в данном случае против Бога восстал. Святитель привел властителю в пример царя Давида, человека в целом праведного и благочестивого (как и Феодосий), но однажды тяжко согрешившего. Давид прельстился прекрасной женщиной по имени Вирсавия, у которой был муж. Он вступил с ней в связь, а когда она забеременела, отправил ее мужа воевать на дальние рубежи, где тот предсказуемо погиб. Себя же самого медиоланский святитель уподобил пророку Нафану, который пришел обличить Давида и вызвал в нем глубокое покаяние. (Подробно об этом эпизоде из жизни царя Давида можно прочесть в статье «Фомы».)
Так, обосновывая свою позицию примерами и цитатами из Священного Писания, епископ поставил Феодосию два требования. Во-первых, признать свою вину в убийстве множества людей и покаяться. Проливать невинную кровь не позволено никому, даже царю: «грех снимается только слезами и покаянием». И во-вторых, это покаяние должно быть совершено прилюдно. Таковы были правила.
Завершалось послание, в целом написанное очень почтительно, недвусмысленным предупреждением: до тех пор, пока Феодосий не принесет покаяния, святитель Амвросий не вернется в Медиолан, потому что не дерзнет «приносить жертву» в его присутствии. Речь шла о совершении Евхаристии — величайшего христианского таинства, которое иначе называется Причащением, а еще — Бескровной Жертвой. Причащаться без покаяния Амвросий императору категорически не советовал: «Не добавляй к своему прегрешению нового греха и не присваивай себе того, присвоение чего повредило многим».
Это не был ультиматум. Скорее спокойная и точная обрисовка сложившейся ситуации, сделанная в расчете на то, что получатель письма поймет и оценит все правильно. Ведь он христианин, пусть и согрешивший.
Как отреагировал на обличение император?
Давайте сначала представим: а как он мог бы отреагировать? Ведь ясно, что реакция императора могла быть весьма и весьма болезненной. Даже несмотря на то, что послание святителя Амвросия являлось сугубо конфиденциальным — вплоть до того, что заключительную его часть епископ написал собственноручно, а не надиктовал помощнику.
Хорошо известно, например, чем закончился конфликт между московским митрополитом Филиппом и царем Иваном Грозным. Святой митрополит обвинил царя по сути в том же, в чем святитель Амвросий — Феодосия: в неоправданно жестоких действиях против подданных. Не сумев образумить царя в частных обращениях, святитель Филипп стал прилюдно призывать его прекратить бесчинства, а в конце концов при стечении народа отказал ему в благословении. Закончилось все трагично. Святителя Филиппа прилюдно оскорбили, сорвали с него святительские одежды, извергли из сана и сослали в Отроч монастырь в Твери (бывший по сути местом заключения для лиц духовного сословия). Некоторое время спустя он трагически погиб, как считается, от рук вожака опричников Малюты Скуратова.
В Византии императоры тоже не церемонились со своими обидчиками (или теми, кого считали таковыми). Самое меньшее, что могли сделать с неугодным иерархом, — это сместить его с кафедры и отправить куда-нибудь подальше, с глаз долой. Именно так расправились в начале V века со святителем Иоанном Златоустом, возглавлявшим Константинопольскую кафедру и дерзнувшим обличать в языческих нравах супругу императора. (Историю страданий святителя Иоанна Златоуста «Фома» описывал в статье, с которой можно ознакомиться по ссылке.) Похожим образом 500 лет спустя поступили с Константинопольским Патриархом Николаем Мистиком, который категорически отказывался благословить антиканонический четвертый брак императора Льва IV. Когда тот несмотря ни на что женился, Патриарх Николай изверг из сана священника, обвенчавшего Льва с четвертой невестой, и не пустил императора в церковь. За что и был отставлен и сослан.
А вот Феодосий Великий святителя Амвросия послушался. Он явился в храм и принес покаяние. Ему не пришлось проводить годы, не имея возможности войти в церковь и стоя на паперти среди «плачущихТак называлась в Древней Церкви одна из категорий кающихся христиан, которые в течение нескольких лет не имели права войти в храм) (хотя общие правила покаяния в то время были именно такие: человек не мог покаяться и в тот же день идти причащаться; он должен был слезами и молитвой заслужить право вернуться в число верных». Но император, насколько позволяют судить об этом сохранившиеся исторические документы, во всяком случае совершил положенный обряд — пришел в храм в простой одежде, без знаков царской власти, лег на землю, посыпал голову землей и громко, во всеуслышание, исповедал свой грех.
О том, сколько людей присутствовало в это время в храме и могло засвидетельствовать покаяние императора, история умалчивает. Вероятнее всего, конечно, «лишних» глаз и ушей там не было: никто не был заинтересован в том, чтобы глава империи подвергся публичному унижению, и Церковь тоже стремилась отнюдь не к этому. Важен был сам факт: император поступил как христианин. Смирился перед Церковью. Признал свою неправоту.
Конечно, свою роль здесь сыграл и авторитет святителя Амвросия, о котором блаженный Августин пишет в своей знаменитой «Исповеди», что это был «один из лучших людей, известных по всему миру, благочестивый служитель», яркий проповедник и вообще «Божий человек». Он прекрасно понимал и, видимо, сумел убедить императора, что даже с политической точки зрения христианскому государю полезнее признать свою ошибку и вину, чем, несмотря ни на что, изображать из себя праведника — и, возможно, спровоцировать новые народные выступления. Важна была и шедшая за самим Феодосием слава императора, который сделал христианство фактически единственной законной религией в своем государстве и организовал Второй Вселенский Собор. Так или иначе, был создан очень важный прецедент.
К сожалению, он имел весьма скромные последствия. Случаев, когда правитель государства потерпел бы обличение со стороны церковной власти и публично покаялся в совершенном грехе, в истории было крайне мало. Все они исчерпываются несколькими эпизодами из жизни средневековой Европы, где короли в случае отлучения от Церкви рисковали лишиться власти. Ведь, отлучая правителя от Церкви, Папа Римский освобождал подданных от необходимости повиноваться ему. Формальный титул за королем сохранялся, а вот реальную власть он утрачивал.
Чем же так важна история покаяния Феодосия Великого?
Эта история показывает, что никто из людей не освобождён от ответственности перед Богом за свои поступки. И что епископская власть «вязать и решить» (то есть разрешать от греха, в котором человек кается), полученная напрямую от апостолов, не теряет свою силу, какое бы общественное положение ни занимал грешник. Судите, справедливо ли пред Богом слушать вас более, нежели Бога? — отвечали еще апостолы Петр и Иоанн первосвященникам, когда те пытались запретить им проповедовать Иисуса Христа (Деян 4:19). И никто из людей не имеет никаких привилегий перед лицом этой власти, делегированной Церкви апостолами. Нет их даже у царей, помазанных на царствование святым миром и имевших, как считалось, отчасти сакральный статус.
Не стоит, впрочем, и переоценивать значение публичного покаяния. Ни действительность, ни действенность самого этого таинства вот уже много веков не зависит от того, сколько людей оказалось его свидетелями. Главное, чтобы исповедь человека услышали Бог и принимающий ее священник и чтобы кающийся искренне был готов расстаться с греховным прошлым. Нет сомнения, что многие христианские правители (и другие люди, наделенные властью) добросовестно каялись в своих прегрешениях, и Господь принимал их покаяние. Тем не менее пример императора Феодосия Великого и по сей день остается крайне важным.
