ИСТИНА В ВИНЕ?

По оценкам экспертов, в том числе ВОЗ, экономические потери, связанные с чрезмерным употреблением алкогольных напитков, включая некачественные, в том числе суррогатные, составляют 500–700 млрд. рублей в 2004–2005 годах, или около 3-4% ВВП России ежегодно. Причем речь идет только о прямом ущербе по его минимальной оценке, который складывается из следующих составляющих:
• недопроизведенный ВВП от ежегодной смерти 400–600 тысяч граждан;
• незаконное производство и оборот алкоголя и спирта;
• расходы на содержание системы УИН;
• асоциализация около 600 тыс. детей-сирот;
• борьба с беспризорностью и содержание «социальных сирот»;
• пособия, страховые выплаты, а также прямые затраты на содержание, лечение и социальную реабилитацию больных алкоголизмом и иными заболеваниями, обусловленными алкоголем;
• рождение детей с врожденными или наследственными заболеваниями;
• снижение производительности труда, рост производственного травматизма, пожары вследствие злоупотребления алкоголем, в том числе на рабочем месте.
Суммарно экономические потери России от злоупотребления алкоголем превышают 10% ВВП.
К потерям неимущественного характера относится распространение субкультуры алкоголезависимых, деформация системы общественных и семейных ценностей, ущерб духовно-нравственному потенциалу общества в целом.
Стоит упомянуть, что со злоупотреблением алкоголем связано до 80% совершаемых в России убийств (а также значительный процент других преступлений), 40-60% самоубийств, смертей в результате ДТП, несчастных случаев на производстве, пожаров и случайных утоплений. Результат — 300 тысяч насильственных смертей ежегодно, что в 25 раз выше потерь в Афганистане за 10 лет войны.
Осуществляемые государством меры в данной области не являются эффективными в силу их недостаточности, несогласованности действий заинтересованных ведомств и служб, а также отсутствия должного организационного обеспечения. Тем не менее, даже частичные меры, принятые в 2006 году, дали определенный результат (Ред: см. Факты), который свидетельствует о том, что государственная программа в этой области даст еще больший эффект.
Общественный совет Центрального федерального округа инициировал создание Программы первоочередных мер государственной политики в сфере производства, оборота и потребления алкоголя, основанной на исследованиях отечественного и мирового опыта преодоления алкогольных проблем и его адаптации к современным российским условиям. Программа не потребует дополнительного финансирования из федерального бюджета, поскольку нацелена на стопроцентную окупаемость. Эффект для экономики выражается в сотнях миллиардов рублей дополнительного прироста ВВП и ощутимом снижении смертности.

Водку на Руси пили не всегда, хотя бы потому, что крепкие алкогольные продукты, полученные в результате дистилляции (перегонки) изобрел лишь в начале IX века арабский ученый ар-Рази, при этом продукт перегонки долгое время использовался только в качестве реактива в химии/алхимии и аптечном деле. На Руси водка появляется только в XV–XVI веках. До этого же россияне употребляли лишь слабоалкогольные напитки («брагу», «пиво»).
Государственная монополия на водку несколько веков была важным источником доходов казны. Сохранилась статистика, которая свидетельствует, что потребление алкоголя в дореволюционной России было отнюдь не таким высоким, как принято считать. В пересчете на 100% спирт на душу населения в России в 1863–1866 годах приходилось 4,55 литра алкоголя в год, в 1876 — 3,32, в 1893 — 2,46, в 1910 — 4,7. Для сравнения, с 70-х годов прошлого века (за исключением периода антиалкогольной кампании) этот показатель держится на уровне 15 литров.
Как до революции, так и при советской власти алкогольная монополия имела откровенно фискальный характер, то есть была направлена на максимизацию государственных доходов, сильно зависевших от продажи водки. На этой почве нередки были конфликты между правительством и трезвенническим движением. Так, когда в конце 50-х годов XIX века многие сельские сходы приняли решение о закрытии в своих сёлах питейных заведений, министром финансов было издано следующее распоряжение: «...Приговоры городских и сельских обществ о воздержании уничтожить и впредь городских собраний и сельских сходней для сей цели не допускать». А в письме обер-прокурору Святейшего Синода он писал: «Совершенное запрещение горячего вина [водки] посредством сильнодействующих на умы простого народа религиозных угроз и клятвенных обещаний не должно быть допускаемо как противное не только общему понятию о пользе умеренного употребления вина, но и тем постановлениям, на основании которых правительство отдало питейные сборы в откупное содержание».
В этом отношении отечественные госмонополии радикально отличались от современных скандинавских госмонополий, имеющих социальный, а не фискальный характер и направленных на снижение (а не увеличение) потребления алкоголя. И сегодня России нужна такая социальная, ориентированная на решение демографических вопросов, а не фискальная госмонополия.

Антиалкогольную кампанию Горбачева 1985-86 гг. многие ругают и считают неэффективной, припоминая вырубку виноградников и расцвет самогоноварения. На самом деле, положительный эффект был колоссальный — за 2 года смертность снизилась на 1,2 млн. человек! Продолжительность жизни мужчин выросла почти на 5 лет. Более того, рост рождаемости конца 80-х тоже связан именно с антиалкогольной кампанией. Мужчины 40 лет перестали умирать, попадать в тюрьму, а семьи — распадаться по причине хронического алкоголизма кормильца, что и привело к рождению во многих семьях второго ребенка. Снизилась преступность, возросла производительность труда. К сожалению, из-за падения налоговых поступлений в бюджет кампания была свернута.
В 90-е годы рынок алкоголя либерализовали. Например, если соотношение цены буханки хлеба к бутылке водки в годы застоя составляло 1:15, то начиная с 90-х годов этот показатель снизился до 1:3–1:4. Результатом стал печально известный «русский крест» — превышение смертности над рождаемостью на 800-900 тысяч человек ежегодно.
Эту сверхсмертность, показатель которой сравним с аналогичным показателем беднейших африканских стран, нельзя объяснить ничем, кроме распространения алкоголизма. Так, Россия заняла в 2005 году 51-е место в мире по среднедушевому ВВП и 138-е — по продолжительности жизни мужчин.
Объяснить такое положение дел слабой медициной нельзя. Уровень младенческой смертности, которым и определяется степень ее развития, составляет у нас 9-10 на 100 000 новорожденных, по сравнению с 4-6 на Западе и 40-60 в Африке.
Шок от радикальных реформ — не менее сомнительная причина. В Прибалтике реформы были еще радикальнее, а Грузия, Армения и Азербайджан были вообще охвачены войной, но смертность у них так не возросла. Более того, самая низкая смертность в России в 90-е годы была зафиксирована в 1998 году — 13,8 на 1000 человек, потому что в год дефолта упали доходы и потребление алкоголя. С 1999 года с ростом доходов смертность начала расти.
Разница в продолжительности жизни мужчин с высшим образованием и без оного в России составляет… 19 лет — 54 против 73! Конечно, у мужчин с высшим образованием, как правило, лучше медобслуживание и уровень жизни, но больше и стрессов. Поэтому подобный разрыв нельзя объяснить ничем, кроме культуры потребления алкоголя.
Целый ряд правительственных экспертов связывают снижение смертности в последние 2 года с ростом уровня жизни. Однако в 1999–2001 годы он вырос куда существеннее, чем в 2005–2007, но смертность за первый период увеличилась на 17%!
А вот в Москве в последние годы наблюдается как раз снижение показателя смертности: продолжительность жизни мужчин выросла до 68 лет, женщин — до 77. Это объяснимо: именно в Москве алкогольный рынок в наибольшей степени свободен от суррогатов и подделок. В результате же почти полной автомобилизации, высокого уровня образования и нацеленности на карьеру происходит изменение отношения к спиртному.
Таким образом, главной причиной снижения смертности стали изменения в алкогольной политике. Однако эффект от нескольких робких ударов, которые нанесло государство зеленому змию в 2006 году, к началу 2008 фактически исчерпан.
Грамотная алкогольная политика способна вывести Россию из демографической ямы, даже если государство не увеличит расходы на семейную политику и сохранит невнятную политику по привлечению потенциальных мигрантов, наших соотечественников в странах СНГ.
Что для этого нужно сделать — свидетельствует западный опыт, причем не только скандинавский, но и канадский, ирландский, польский, американский. Надо существенно ограничить потребление алкоголя и уменьшить долю крепких напитков в пользу натуральных вин и некрепкого пива. Крепкие напитки должны продаваться только в магазинах с ограниченным (особенно в выходные дни) режимом работы. Производство, экспорт и импорт алкоголя должна осуществлять госмонополия. Так же решается проблема контрафакта - введением госмонополии на всю производственную цепочку, от производства спирта до реализации водки. Минимальная цена бутылки водки - не менее 15-20 буханок хлеба (250-300 рублей). Рекламу же алкоголя следует запретить. Неплохо было бы ввести федеральную программу развития российского виноделия. Естественно, необходимо предусмотреть и ужесточение санкций за нарушения на алкогольном рынке, и поддержку любых общественных инициатив в помощь больным алкоголизмом, и целенаправленные мероприятия для групп риска (учащиеся ПТУ, работники силовых ведомств, село, заключенные). Оружием против алкоголя является также повышение уровня образования, развитие семейного и молодежного досуга.
Борьба с алкоголизмом принесет не только ощутимые демографические и экономические результаты, но и вызовет целый ряд положительных социальных эффектов: снизит уровень преступности и количество разводов, оздоровит атмосферу в обществе и семье. Помощь же Церкви в этой ситуации просто необходима.

Недавно на российских предприятиях возникла проблема: спирт, формально производимый для промышленных целей, фактически попадал на пищевой рынок, где обнаруживался не только в виде низкокачественной дешевой водки, но и в бутылках известных брендов. Ситуацию надо было менять, и тогда Валерий Драганов, глава Комитета по экономической политике, стал инициатором содержательной части поправок в Федеральный закон о государственном регулировании производства и оборота этилового спирта, алкогольной и спиртосодержащей продукции (171 ФЗ). Спиртовое лобби под разными предлогами (например, защита химической промышленности) пыталось противостоять этому, однако в июле 2006 года поправки приняли: был введен список из обязательных денатурирующих добавок (бензин, керосин, битрекс и кротоновый альдегид). Добавление любого из этих веществ в установленных количествах делает спиртосодержащую жидкость непригодной для питья, и эти денатураты плохо выводятся во время перегонки спирта. Иными словами, производителей обязали в непищевые спиртосодержащие жидкости (моющие средства, стеклоочистители и т. д.) вводить вещества, делающие невозможными их употребление внутрь. Несоблюдение требований закона карается отзывом лицензии, то есть серьезными убытками для предприятия.
Безусловно, проблема этим не исчерпывается. В России давно сложилась определенная культура потребления крепких напитков. Пиво никогда не станет альтернативой водке. Несмотря на то, что его потребление растет, за столом, как известно, эти напитки часто встречаются, увеличивая разрушительную силу друг друга. Более того, рынок пива и водки у нас не конкурируют, но, скорее, взаимодействуют: алкогольное лобби не только не борется с пивным рынком, но даже заинтересовано в нем, поскольку подростки, привыкшие к пиву, взрослея, переходят к более крепким напиткам.
Спрос на дешевый «кайф» все еще рождает предложение. Вскоре после принятия поправок стали появляться жидкости на основе метилового спирта, с надписью мелким шрифтом на пластмассовой таре: «Опасно для жизни!». СМИ много критиковали эту и другие наши поправки. Помню репортаж с точки продажи таких «напитков». Журналист спрашивает у потенциального покупателя: «Неужели вы не понимаете, что употребление этой жидкости — большой риск для вашей жизни?» В ответ прозвучало: «Так риск — благородное дело!» Но то, что показалось журналистам несерьезным, в реальности дало результат.
Последние данные статистики говорят о том, что даже столь незначительные законодательные меры сильно повлияли на смертность, государство оказалось в состоянии сохранить жизни десяткам тысяч людей, сделать «кайф» менее доступным. Но, к сожалению, многие продолжают губить свою жизнь — людям против их воли помочь невозможно.