
В редакцию «Фомы» пришел вопрос читателя:
Я раз за разом грешу и исповедуюсь в одном и том же грехе. Священник призывает меня его преодолевать, я тоже этого хочу, но ничего не получается. А в Писании говорится, что грех не дает наследовать Царство Небесное. Меня это очень волнует. Получается, исповедь ничего не меняет? Как же быть? Что делать с грехами, рабом которых ты остаешься?
Что такое грех, и в чем смысл исповеди, если после нее все равно грешишь? Что делать, если кажется, что духовная жизнь зашла в тупик? Об этом мы беседуем с протоиереем Федором Бородиным, настоятелем московского храма святых бессребреников Космы и Дамиана на Маросейке.
Церковный человек, согрешив, приходит на исповедь и кается. Но если из раза в раз приходится исповедовать один и тот же грех, поневоле задумаешься: что дает такая исповедь? И что вообще в такой ситуации делать?
Действительно, когда борешься со своими страстями, может возникнуть ощущение, что исповедь не приносит плода. В этом состоянии мы можем на собственном опыте понять, о чем говорит апостол Павел в седьмой главе Послания к Римлянам: Доброго, которого хочу, не делаю, а злое, которого не хочу, делаю (Рим 7:19). Но тут важно помнить, что таинство Исповеди — это не только действие: «покаялся — очистился», но и путь исцеления. Да, человек может годами каяться в одном и том же грехе, и только спустя время Господь вознаграждает его за этот труд избавлением от греха.
Собственно, грех — это и конкретный греховный поступок, и греховная страсть. Но если поступок мы еще можем совершить один раз и после исповеди больше не повторять — к примеру, негневливый по природе человек может однажды выйти из себя, покаяться и впредь держать себя в руках, — то со страстью дело сложнее. Страсть — это греховный навык, ставший привычкой, и искоренить ее намного сложнее. Не зря святые отцы сравнивают ее с корнем, из которого произрастают прочие грехи. Вот побрился человек, щеки стали гладкими, но фолликулы-то под кожей остались, и через некоторое время щетина снова отрастает. Так и с грехом: мы раскаялись в нем, но корень зла в нас живет, и из него произрастает новый грех. И лечится это годами, а иногда и десятилетиями.
Так что же в таком случае избавляет от греха — помощь Божия или наши усилия?
Помощь Божия — в ответ на наше желание, о котором свидетельствует наш труд. От нас только требуется постоянно духовно трудиться, и тогда исцеление обязательно произойдет. Одно из определений Бога в Священном Писании — дающий молитву молящемуся (см. 1 Цар 2:9). Иоанн Лествичник объясняет это так: качество молитвы является следствием ее количества («Лествица», Слово 28). Да, мы можем долгое время молиться рассеянно, отвлекаться, но, если продолжать трудиться, рано или поздно молитва из сухой и безжизненной превратится в горячую, искреннюю, со слезами и прикосновением благодати Божией.
То же самое и с покаянием. Если не опускать рук, регулярно ходить на исповедь, каяться — пусть даже в одних и тех же грехах,— рано или поздно получишь помощь Господа.
Приведу пример из жизни: одна наша прихожанка, с детства привыкшая соблюдать уставные правила, выйдя замуж, продолжала соблюдать посты, читать утренние и вечерние молитвы — для нее это было несложно. А потом она забеременела, и оказалось, что во время Великого поста она просто физически не может обойтись без скоромного — кстати, беременные и по уставу не обязаны строго поститься, — и на исповеди со слезами каялась, что только теперь поняла, что все предыдущие годы пост для нее означал только телесное воздержание, и больше она ничего не могла принести Богу в дни поста. И это откровение было даровано ей за тот труд, который она несла все предыдущие годы, исполняя церковный устав, регулярно исповедуясь и причащаясь Святых Христовых Таин. Так Господь открыл ей духовное зрение, чтобы она могла дальше возрастать духовно.

Любой духовный труд — аскеза, соблюдение постов, регулярная исповедь — обязательно будет вознагражден Богом. Поэтому лучшее, что можно посоветовать, когда кажется, что духовная жизнь зашла в тупик, — это не думать, что твоя борьба бессмысленна, а продолжать трудиться и просить у Бога помощи, несмотря ни на что.
Но ведь если на протяжении длительного времени побороть страсть не получается, можно разочароваться в исцеляющей силе исповеди, впасть в уныние или даже отчаяние...
А что такое уныние и отчаяние? Это оборотная сторона гордыни. Смиренный человек вообще никогда не унывает, что бы с ним ни произошло. А если из-за того, что не можешь справиться с грехом, начинаешь заниматься самоедством и смотришь на себя как на никудышного христианина, это сигнал, что в твоем сердце живет гордыня.
Достижение смирения — это вообще один из самых главных критериев успешного духовного пути. Бывают ситуации, когда само исполнение заповедей становится пищей для гордыни, хотя мы этого даже не замечаем. Тогда Господь может нас лишать своей помощи в борьбе со страстью, чтобы мы осознали свою немощь и смирились. Богу важнее, чтобы мы были не подвижниками, а смиренниками. У преподобного Марка, который, кстати сказать, назван Подвижником, есть такие слова: «Бог дает благодать человеку не за добродетели и не за труды, понесенные ради их приобретения, а за смирение, полученное во время этих трудов».
Когда я учился в семинарии, я попал Великим постом в келью одного монаха. К нему пришли братия, достали конфеты из молочного шоколада и стали их есть. А на мой недоуменный взгляд сказали, что это духовник посоветовал один раз в пост совершать этот грех, чтобы никто потом не мог похвалиться: я, мол, выполнил все.
Может, конечно, показаться, что Христос хочет, чтобы мы, лишившись его помощи, чувствовали себя немощными, растоптанными и недостойными — а это чувство никак не сочетается с призывом радоваться, которым наполнено Евангелие. Но дело в том, что без смирения радость будет ненастоящая. Стяжание смирения — это необходимое условие, чтобы вкусить истинную, духовную радость.
Но ведь даже апостол Павел испытывал отчаяние от того, что делал зло, которого не хотел…
Отчаяние апостола Павла — это не разочарование в исцеляющей силе таинства, а разочарование в себе самом. Да, чтобы духовно преуспеть, человек должен отчаяться в возможности самостоятельно, без Бога преодолеть грех и спастись. Но это не то отчаяние, которое заставляет тебя опустить руки, это просто духовный реализм. Осознание своей немощи рождает упование на Бога, воззвание к Нему как к личному Спасителю, которое всегда сопровождается радостью. Казалось бы, происходит сочетание несочетаемого: полное разочарование в себе и радость от того, что Господь может тебе помочь. Но в этом кажущемся противоречии и кроется ключ к духовному преуспеванию.
А как быть с грехами, которые человек осознает, но в данный момент еще не готов искоренять? Например, он курит и понимает, что курение — это грех, но не готов начать борьбу с ним. Стоит ли в этом случае исповедовать этот грех на каждой исповеди?
Я думаю, стоит. И признаваться, что нет решимости начать бороться, тоже стоит. И за это малое усилие — регулярное исповедание греха — дастся понимание тяжести греха и его отторжение.

Кому-то грех курения кажется просто вредной привычкой, которая не влияет на нравственные качества человека. Но дело в том, что вся православная аскетика построена на систематическом преодолении в себе плотского человека ради того, чтобы стать человеком духовным. Для этого преодоления нужна воля, а она поражена грехом. И получается, наша задача — тренироватьволю к победе над нашими слабостями. А ежедневное курение, наоборот, «тренирует волю» на поражение: зная, что курить плохо, мы по несколько раз за день говорим своей воле: «Молчи». И слабеем. А потом, когда нужно употребить волю на что-то более существенное, оказывается, что она не работает.
А если человек регулярно кается в грехе, он со временем увидит, насколько этот грех ему вредит, и дорастает до того, чтобы начать с ним бороться.
Но ведь человек может просто поставить себе слишком высокую планку и не взять ее.
Такое бывает. Я помню, как один мой знакомый поступил в конце 80-х в семинарию с четким планом через два года стать прозорливым, а через четыре — начать творить чудеса. Он почти ничего не ел, был практически на всех богослужениях, но ни прозорливости, ни чудотворства он не обрел. В подвижничестве мы должны всем своим существом прочувствовать слова Христа: Без Меня не можете творить ничего (Ин 15:5). Эти слова относятся прежде всего к духовной жизни: быть успешным в мирской жизни без Христа можно, а вот в духовной — нет.
Постепенно набираясь опыта духовной жизни, мы убеждаемся в фатальной поврежденности нашей природы грехом. Поэтому признаком настоящей духовной жизни святые отцы называют сердечную боль, возникающую от полного несоответствия между тем, каким я должен быть, и тем, какой я есть, точнее — между моим падшим состоянием и тем, что, несмотря на него, Господь меня любит.
Не получится ли при таком подходе, что человек успокоится и перестанет понуждать себя к какой-то духовной работе?
Нет. Та самая сердечная боль не даст такой возможности. Иоанн Златоуст пишет, что единственное, что разделяет человека с Богом, — это грех. Поэтому христианин, который по-настоящему Бога любит, ощущает грех как боль, как свое личное горе.
Безусловно, исцеляет нас от греха Господь, поэтому нам нужно уповать на Промысл Божий, но и самим продолжать трудиться над очищением своей души.
Нужно ли бороться со всеми грехами сразу или это надо делать постепенно?
Знаете поговорку: чем ярче свет, тем сильнее тень? Приближаясь к Богу — источнику света, — человек отчетливее начинает видеть глубину своего падения. И все, что в данный момент он осознает как грех, должно представлять предмет его духовной работы. Другое дело, что степень интенсивности этой работы по отношению к разным грехам может быть разная.
Есть смертные грехи, которые преграждают нам путь в Царствие Небесное. Безусловно, таких грехов христианин старается не допускать, и они являются предметом его самого пристального внимания. Что касается менее грубых грехов, то и с ними необходимо вести серьезную борьбу. Серафим Саровский говорил, что святые от обычных людей отличаются именно решимостью бороться с грехом. А мы, христиане, все призваны к святости, поэтому всем нам необходимо проявлять решимость в духовной брани.

Есть конкретные практические советы древних подвижников, как бороться с грехами. Например, распространенный совет посвящать пост борьбе с определенным, самым значимым в данный момент грехом. То есть сконцентрироваться на чем-то одном, направить силы именно на эту страсть. Другое важное наблюдение древних отцов: первая страсть, с которой нам нужно начинать бороться, — это чревоугодие. Если человек не борется с чревоугодием, остальные страсти ему не победить. Поэтому постам уделяется столько внимания в жизни христианина.
А что делать, чтобы исповедь не превращалась в формальность?
Когда человек стяжал настоящее покаяние, ему не нужны никакие подсказки, он и так ощущает в душе его плоды: мир, тишину, прощение. Но не стоит смущаться, если с нами пока такого не происходит. Наша задача — трудиться, понуждая себя к покаянию из глубины пусть даже и сухого сердца, и Господь непременно дарует духовные плоды именно в тот момент, когда это будет нужнее всего.
У преподобного Исаака Сирина есть такие слова: «Покаяние — это трепет души перед вратами рая». Иными словами, живя на земле, войти в рай мы не можем, но искреннее покаяние подводит нас прямо к его вратам. И в этот момент от рая нас отделяет только оставшееся время нашей жизни. Эта мысль Исаака Сирина может служить для нас ориентиром, каким должен быть наш настрой, когда мы подходим к аналою с лежащими на нем крестом и Евангелием.
Беседовала Виктория Кашекова
Вопрос без отношения к предыдущему диалогу: вот, отец Феодор пишет: "лучшее, что можно посоветовать, когда кажется, что духовная жизнь зашла в тупик, — это не думать, что твоя борьба бессмысленна, а продолжать трудиться и просить у Бога помощи, несмотря ни на что".
Самое страшное не то, что борьба кажется бессмысленной. Страшнее - НЕ УСПЕТЬ. Можно годами каяться и надеяться на милость Божию, бороться со страстями - но если страсти не будут побеждены, то... "в чём застану, в том и сужу". И смерть перечеркнёт все усилия. Некоторые святые проповедовали, что Бог позволяет смерти взять человека только тогда, когда он ближе всего к Царствию Небесному. Но остальные такого утешения не давали. Итак, вопрос: может ли Бог помиловать человека, который НЕ УСПЕЛ одержать победу над своими грехами, или ему одна дорога - в адскую пещеру для "не успевших"?
Ну, мы знаем предостаточно примеров святых, которые в письмах или проповедях говорили о себе как о людях недостойных, и далеких от того, чтобы победить свои страсти, но мы тем не менее считаем их святыми. Так что, как мне кажется, тут искренность и труд на пути к избавлению от страстей это уже более чем половина дела. Ну а как оно на самом деле, мы узнаем только после смерти.
Михаил, вот опять Вы говорите "мы считаем их святыми..." и далее "Ну а как оно на самом деле, мы узнаем только после смерти". То есть прославление человека в лике святых для Вас ничто? Вы верите в то, что есть люди, которые святыми объективно ЯВЛЯЮТСЯ? И если да, то разве среди них есть хотя бы один человек, который НЕ УСПЕЛ?
А в чем я ошибся? Прославление в лике святых - не магическое действие, это констатация нашего отношения к человеку. То есть буквально, мы считаем человека святым, поэтому прославляем его в лике святых. Одновременно мы можем читать письма и проповеди огромного количества святых, и в них видеть, что они сами думают о своем душевном состоянии. Так что да, успели ли они или не успели избавиться от страстей мы узнаем только тогда, когда встретимся с ними по ту сторону. Собственно, там же узнаем и то, считается ли условием вхождения в рай формальное достижение бесстрастия, или Господь смотрит на нас и нашу жизнь как-то иначе.
А что с Александром Ткаченко?
Денис, да, чудес от лукавого много, но я видел чудеса от Бога. И не я один, но и многие читатели, не говоря уже об авторах и редакторах этого журнала.
Жалко Александра Ткаченко. Да поможет ему Господь.
Денис, вот Вы пишете: "Однако до сих пор Тьма ближе Света 🙁. Почему так вопреки крещению, причащению, прочим таинствам?" Прошу не обижаться, но я скажу вам почему. Потому что Вы продолжаете грешить одним и тем же смертным грехом (кто читал комментарии Дениса в других статьях, тот поймёт) и этим отталкиваете себя от Бога, к тому же позволяете себе этот грех оправдывать. А если бы Вы раскаялись в этом грехе и приложили бы усилия, чтобы НЕ ДЕЛАТЬ ЭТОГО (вы знаете, чего), всё стало бы не так, как Вы описываете, хотя и ДАЛЕКО не сразу.
Владимир (другой), я забыл когда последний раз ел в ресторане, а вы мне про чревоугодие. Да, это вовсе не мой грех, весьма равнодушен к еде. Пожалуй, на пользу было бы больше внимания уделять приготовлению пищи с наведением порядка на кухне.
Разве я отрицаю чудеса в принципе? Чудеса редки, но всё же встречаются. Беда в том, что чаще встречаются чудеса от дьявола, чем от Бога. Проще, легче, быстрее добиться желаемого от демонов, от сил тьмы и разрушения, чем от Господа нашего Иисуса Христа. Да, с Тьмой на порядок проще установить контакт, минутное дело. Это всё равно, что идти под гору и в гору соответственно. Притом, что в нашей семье училась у чёрного мага тётка ради чудесного исцеление от рака, а у меня так обрывочные знания. Для сравнения моим наставником в следовании по пути умного делания уже после был священник Русской Православной Церкви. Однако до сих пор Тьма ближе Света 🙁 Почему так вопреки крещению, причащению, прочим таинствам?
Наталья Колпакова, причём тут гордость? Я вот слаб здоровьем с детства и у меня как следствие мало успехов, мало причин для гордости, но это ни делает меня праведником. Напротив это мешает в духовном плане, так отсутствие супруги из-за слабости здоровья ведёт к развитию похоти, усиливает уныние. Максимум чего удавалось добиться в духовной жизни - это замены одних греховных страстей на другие греховные страсти. Да и то вполне возможно, что тут свою роль сыграла не сколько работа над собой, сколько возрастные изменения, банальный эффект приедания...
Более того, излишнее самоуничижение ведёт к развитию комплекса неполноценности, погружает в депрессию, порою вовсе доводя до самоубийства 🙁
Иван, мы живём на планете Земли. Поэтому по-умолчанию речь само собой разумеется о земном человечестве.
Насчёт в своё время Господь избавит, так показное раскаяние на смертном одре обычно вызвано банальным страхом перед смертью, адскими муками. С таким "покаянием", как бы в Ад подольше не загреметь за лицемерие.
Наконец, много ли праведников вы знаете в реальной жизни?
Я за за почти сорок лет жизни узнал только трёх. Правда все они православные, то есть православие в смысле исправления людей хоть как-то работает.