Задолго до наступления эпохи исповедничества протоиерей Василий писал: «Плодом добровольного несения креста является обещанный Христом Спасителем покой духа (Мф 11:29). Ясно всматриваясь в надзвездный мир и чувствуя сердцем свою связь с Господом Иисусом, носитель креста Христова не только не боится страданий, но даже радуется им, видя в них знамение благоволения Божия, залог вечного воздаяния и вожделенное уподобление Самому Господу Иисусу пострадавшему. Христианские мученики чувствовали себя счастливыми и блаженными даже в тот самый момент, когда они стояли лицом к лицу перед страшной смертью и перед открытой пастью разъяренных зверей. У них была только одна мысль — достигнуть Христа».
Через несколько лет отцу Василию и самому предстояло разделить подвиг христианских мучеников...
***
Священномученик Василий родился в 1878 году в селе Белое Озеро Сенгилеевского уезда Симбирской губернии в семье священника Петра Сокольского. В 1898 году Василий окончил Симбирскую духовную семинарию, в 1902 году — Казанскую духовную академию со степенью кандидата богословия. 11 августа 1902 года архиепископ Казанский и Свияжский Арсений (Брянцев) рукоположил его во священника к Андреевской церкви Казанского учительского института.
В Казани отец Василий деятельно включился в работу религиозно-философского кружка, организованного по инициативе архиепископа Казанского и Свияжского Димитрия (Самбикина), который считал, что для пастырей недостаточно служения в храме, что действительность ставит перед ними вопросы, на которые рано или поздно потребуются ответы.
15 сентября 1910 года Святейший Синод назначил отца Василия преподавателем Священного Писания в Астраханскую духовную семинарию. И здесь не только преподаватели и учащиеся семинарии, но и астраханское общество увидело его как прекрасного проповедника, способного пробудить от спячки самосознание человека. В своих проповедях и поучениях священник затрагивал животрепещущие, волнующие общество вопросы и, привлекая данные современной науки, всегда стремился найти их разрешение в свете Евангелия. В семинарии он был инициатором и руководителем диспутов, на которых раскрывался и уяснялся идеал христианского пастыря, что было особенно актуально в эпоху религиозного и нравственного шатания, когда многие умы оказались плененными духом материализма и меркантилизма.
20 ноября 1913 года отец Василий был назначен ректором Черниговской духовной семинарии и возведен в сан протоиерея. Став руководителем учебного заведения, он сразу же поставил перед учащимися задачу получения ими не только теоретических знаний, но еще при обучении в семинарии приобретения и опыта практического.
После Февральской революции новые гражданские власти Чернигова потребовали увольнения священника Василия Сокольского с должности и удаления его из епархии. В 1917 году он переехал в Петроград и был назначен настоятелем собора Владимирской иконы Божией Матери в городе Кронштадте. Закончилась многовековая история Российской империи с ее достоинствами и недостатками, предстояло искать пути к церковному созиданию в новой политической реальности.
Все проявления религиозной жизни тогда указывали на духовный кризис, состояние если не предсмертное, то очень близкое к нему. Отец Василий писал: «Как часто в самых животрепещущих случаях народной жизни на вопрос прихожан, как бы можно было церковно отозваться на эти случаи, батюшка в полном недоумении и растерянности отвечает: „Не знаю, распоряжения никакого не поступало еще“. Распоряжение с течением времени придет, конечно, но жизненный интерес к событию, на которое предположено было отозваться религиозно, уже иссяк, непосредственный религиозный порыв ослабел и религиозное „действо“, совершаемое по предписанию, получает характер мертворожденного, искусственно устроенного проявления религиозности.
В религиозной романтике, в религиозном эстетизме Церковь обнаруживала подчас много силы, но к религиозному реализму она была почти неспособна, словно параличный больной. Способность религиозно реагировать на реальные факты и события настоящего в ней постепенно отмирала и атрофировалась. И казалось со стороны, что в лице Церкви мы имеем не живую религиозную организацию, а какой-то археологический остаток старины, уже потерявший живые нити соприкосновения с настоящим, но еще тщательно сохраняемый и оберегаемый во всей своей неприкосновенности.
Разумеется, нет и нужды разъяснять, что это религиозное бессилие и явилось естественным результатом порабощения Церкви государству и что ссылка в оправдание господствующего направления религиозной жизни на евангельские слова о Царстве Христовом не от мира сего является только грубым софизмом, в котором различие двух направлений жизни: нерелигиозного („мир сей“) и религиозного („Царство Мое“) подменяется произвольным допущением, что мир и жизнь принципиально враждебны религии и что религия может осуществляться только вне мира вообще.
Важно, однако же, отметить, что в процессе такого разобщения религиозности с миром не только увядала, делаясь безжизненной, религия, но и сама жизнь вырастала и развивалась, не имея на себе, по крайней мере снаружи, печати религиозности. Она выросла как „безрелигиозная“, развивалась в противовес религии, вопреки ей. Лучшие плоды этой жизни — культура, наука, общественно-политическая жизнь — вырастали, не согретые или только косвенно освещенные светом и теплом религиозности, искусственно задержанной в своем развитии. Отсюда их уродливые формы, с которыми неправильно направленная религиозность пытается бороться, забывая, что ей следует только осветить их своим живительным светом, снизойти в это царство мира, которого она доселе чуждалась и которое именно поэтому и стало безрелигиозным, в свою очередь лишив религию жизненности».
14 мая 1922 года протоиерей Василий был назначен служить в Благовещенскую церковь на Васильевском острове в Петрограде. Оказавшись лицом к лицу с гонителями, когда все государственные подпорки, от которых было больше вреда, нежели пользы, разрушились, отец Василий встал на путь, которого только и желали его душа и сердце, — быть со Христом в Его Церкви, и если пришло время гонений, то значит, быть исповедником, путь, на который уже вступали многие из его собратьев — мучениколюбец и подражатель подвигу древних митрополит Петроградский Вениамин (Казанский) и его сотрудники.
После создания обновленцами Высшего церковного управления представитель обновленцев, протоиерей Александр Введенский, отправился к митрополиту с требованием передать ВЦУ церковную власть в Петрограде. Митрополит Вениамин отказал протоиерею Александру, а его требование квалифицировал как раскол, и 28 мая 1922 года запретил его в священнослужении вместе с петроградскими священниками — Владимиром Красницким и Евгением Белковым.
31 мая ОГПУ заключило Патриарха Тихона под домашний арест. На следующий день, 1 июня, был арестован митрополит Вениамин. ОГПУ приступило к разгрому иерархии Русской Православной Церкви с помощью созданных им самим обновленцев. 9 февраля уполномоченный 1 отделения секретного Петроградского городского отдела ОГПУ И. Коршунов выписал постановление на арест протоиерея Василия Сокольского.
Допросив его на следующий день, следователь написал, что священник обвиняется в том, что «вел среди верующих антисоветскую агитацию и позволял устраивать у себя в квартире епископу Ярушевичу неразрешенные собрания, целью которых было помочь международной буржуазии в борьбе с советской властью».
30 марта 1923 года внесудебный по существу орган советской власти — Комиссия НКВД по административным высылкам постановила сослать протоиерея Василия в Тюмень. Отбывать ссылку он был отправлен в город Березов Тобольского округа. В 1929 году священник был вновь арестован по обвинению в сопротивлении обновленцам и приговорен к трем годам ссылки. На этот раз он был сослан в село Чекуево Архангельской области. В ссылке отец Василий почти потерял зрение. По ее окончании в 1932 году он поселился в Петрограде и стал служить в храме апостола Матфия. В том же году этот храм был закрыт, и протоиерей Василий перешел служить в храм Ватопедской (Афонской) иконы Божией Матери, находившийся в упраздненном властями Новодевичьем монастыре.
7 марта 1935 года отец Василий снова был арестован. В заключении он показал себя самоотверженным и мужественным исповедником Христовым, сохранившим благодушие во время самых тяжких испытаний, спокойным и благоразумным в ответах.
После ареста тюремный врач констатировал у него почти полную потерю зрения на оба глаза и сделал заключение, что к труду священник не годен, однако «следовать этапом может, но не пешком».
На следующий день следователь НКВД Арзамасцев допросил отца Василия.
— Скажите, к какому церковному течению вы принадлежите? — спросил он.
— К Московской патриархии, возглавляемой митрополитом Сергием, — ответил священник.
— Скажите о вашем круге знакомых.
— Слишком ограниченный, только свое духовенство Новодевичьего монастыря.
— Скажите, как часто вы собираетесь вместе и где?
— Собираемся только на кладбище и в церкви во время службы и при исполнении церковных обязанностей.
— Каковы ваши политические убеждения?
— Я беспартийный и в политические дела по своему убеждению не могу вмешиваться, единственно, с чем я не согласен, это с отрицанием коммунистами бытия Бога, бессмертия души и нравственной ответственности за гробом, что я, как и прочие священники, не скрываю от лиц, обращающихся ко мне за разрешением этих вопросов.
В тот же день следователь, ведший дело отца Василия, написал: «Является социально опасным элементом и ведет антисоветскую агитацию. Сторонник тихоновщины, имеет связь исключительно с духовенством как с работающим с ним в одной церкви, так и в других».
9 марта 1935 года Особое Совещание при НКВД СССР приговорило протоиерея Василия к пяти годам ссылки, которую он был отправлен отбывать в город Атбасар Северо-Казахстанской области.
Летом 1937 года в стране начались массовые аресты, и 8 августа протоиерей Василий снова был арестован. Его обвинили «в проведении среди населения контрреволюционной агитации пораженческо-клеветнического характера и в непрекращении выполнения религиозных обрядов». 13 августа отец Василий был допрошен. На вопросы следователя он ответил четко и ясно: «Никакой контрреволюционной деятельности я не вел и не занимался. Поставленные вопросы признаю ложью. Показывать отказываюсь. Больше по существу дела показать ничего не могу».
5 сентября 1937 года тройка УНКВД по Северо-Казахстанской области приговорила протоиерея Василия Сокольского к расстрелу, он был расстрелян 10 сентября и погребен в безвестной могиле.
