Верующему человеку приходится часто сталкиваться с недоумением окружающих людей, особенно интеллигентных: "Ну допустим - ты веришь в Бога, это вполне можно понять. Некоторые из нас тоже верят. Но причем здесь церковники?! Причем здесь эта иерархия, которая..."
И тут на православного обрушивается поток информации обо всяких пакостях, якобы совершаемых или действительно совершенных кем-то из "церковного начальства".
Затем - о "неправильных" святых, которых либо не надо было раньше, либо не надо сейчас
канонизировать.
Вслед за этим - рассказы о "теневых" страницах церковной истории. Далее - о "злой старухе", которая набросилась на рассказчика с клюкой в момент посещения им православного храма. Потом - о пьющем (ругающемся, надменном, сребролюбивом и т.д.) батюшке из церкви города N.
И наконец - девятый вал. Обвиняющий переключается с церковников на Церковь; с верующего человека - на "злого" ("несправедливого", "лишающего свободы", "противоположного Евангельскому") Бога.
Я сгущаю краски? Вполне возможно. Упреки и недоумения сведены тут в "столбик". Или, правильнее сказать, целый столб, к которому люди оказываются так крепко привязаны, что веревка
скорее задушит их, чем позволит свободно пойти в Церковь.
Самое смешное (или самое страшное?) в данной ситуации - то, что на эти упреки и вопросы мало кто из нас, православных, пытается ответить. Мы молчим, как партизаны, боясь выдать "врагу" какую-то "военную тайну". Действительно, бывают случаи, когда лучше промолчать: например, если говорящему важен не столько ответ, сколько возможность поупражняться в споре.
И все же с острыми вопросами часто обращаются к нам именно те, кому совсем не все равно, что мы ответим. Люди, такие же, как и мы сами - сомневающиеся, недоверчивые, ищущие смысла - ждут этого ОТВЕТА. Они хотят понять и себя - правильно ли то, что они живут без веры, вне Церкви. Понять и нас: отчего их православные друзья или родственники выбрали это самое православие? И зачем их ближним оказалась нужна именно православная Церковь, когда в ней так много "недостатков"?
Но даже если мы вступаем в разговор - то почему-то ожесточаемся, говорим без любви и сочувствия. Мне кажется, это часто происходит от того, что в глубине души мы сами также источены сомнениями. И этих сомнений боимся, как адского пламени.
Но отвечать необходимо - как необходимо и дать отчет перед Богом и самим собой в том, как и насколько мы верим, и в чем наша вера заключена? Почему мы вопреки "всему" остаемся в Церкви? Отчего верим, что "врата ада не одолеют Ее"? - А вдруг уже одолели?..
СТАТЬЯ ПЕРВАЯ. РОДИНА
Когда слышишь очередное обвинение (будь то пересказ газетного текста о "коррупции в высших церковных кругах", либо личное впечатление человека от столкновения с посетителем или служителем Церкви), первая мысль: ложь все это, не может быть! Но потом вспоминаешь то, что видел сам, то, что действительно происходило в истории Церкви, и понимаешь, что тебе, очень возможно, рассказали правду. А иногда увидишь в глазах вопрошающего такую обиду, такое искреннее разочарование! Как бы невысказанный второй, главный вопрос: "Где же мне теперь, после того, что я узнал, искать Истину?!"
Как будто ты сам, лично, обманул - предал этого человека.
И тогда бывает очень трудно объяснить ему происходящее, потому что слова твои воспринимаются как стремление все оправдать. Как какую-то ложную партийную солидарность. Как церковную "круговую поруку".
А между тем, Церковь - не современная партия, и не древняя, крепостная крестьянская община. И именно с разговора о том, что такое Церковь с точки зрения верующих - нам придется начать. Это большая тема, но если не разобраться в ней, то отвечать на обвинения окажется бессмысленным занятием, поскольку говорить мы будем на разных языках.
К Церкви большинство людей подходит с теми же мерками, что и к каким-нибудь государственным или политическим институтам. Церковь сравнивают то с КПСС, то с каким-то "министерством правды", но если вдуматься - для нее очень трудно подобрать сравнение.
Ведь это не Церковь - слепок с партии, а напротив - любая партия есть съежившееся, беспомощное' подобие Церкви. То же относится и к государству. Сколько было государств за времена, прошедшие от Ноя до Авраама, от Авраама до Иисуса Христа, от Иисуса Христа до наших дней?..
Из партии, столкнувшись с безобразиями, можно выйти. Из общины - бежать на Дон, откуда "выдачи нет". Государство легко можно возненавидеть и, став революционером, бороться с ним. А Церковь?
- Это очень огромное и очень родное. Это и внутри тебя, и в окружающем мире. Это То, что можно назвать Отечеством, Родиной.
Я не имею сейчас в виду национальный момент: православные христиане живут во многих странах. Речь идет о том, что понятие "Церковь" обнимает все. Все, что свято и дорого. И еще - что Родину ты ведь не станешь отвергать - даже если Родина твоя несовершенна. Несовершенства ты видишь, и сердцу бывает очень больно. Но возвращаясь сюда из самого красивого далека, ты падаешь в траву и целуешь родную землю.
Вот что происходит в душе верующего человека, ставшего сыном или дочерью Церкви. Возможно, это выглядит чересчур красиво. Ведь когда речь идет собственно о нашей земле, о Родине в прямом смысле слова, мы представляем себе конкретные места, свой дом, своих близких. А что конкретного в Церкви? -спросите вы - стояние на службах? свечи? монотонное чтение молитв?
- И это тоже, - ответит верующий.
Думая о Родине, каждый вспоминает какие-то родные "мелочи": запах жилья, знакомый оклик, зачитанная до дыр детская книжка. У каждого они свои, непонятные для другого. У молящихся в церкви более общие, но тоже разные - эти "мелочи". Иногда настолько дорогие, что за то, чтобы они сохранились, человек готов пожертвовать своей жизнью. И фанатизма в этом не больше, чем в мыслях солдата, который, умирая за Родину, вспоминает свой двор и знакомые до боли деревья.
* * *
Но солдат идет в бой все-таки не только за двор или деревья. Потому что конкретные эти образы связаны с тысячами других - и в конечном итоге соединены в нечто качественно иное, более высокое. "Малые родины" каждого из нас часто совершенно разные: близкое и родное для одного может быть непонятно и даже чуждо другому. И что же тогда объединяет людей, собравшихся в целые армии, если не это, более высокое и принятое многими людьми понятие - Родина?
В Церкви, наряду с малым, частным, тоже есть общее. Причем такое общее, что оно способно соединить самых разных, совершенно разных людей. Даже тех, у которых нет общей Родины.
Когда в нашем московском Храме Иоанна Богослова (неподалеку от Малой Бронной) стоял на службе православный англичанин - мы не поняли, что среди нас иностранец. Хотя было совсем немного народу.
Только потом, слушая его рассказ о том маленьком городке, где он живет, о православной церкви, которую построили на свои средства местные верующие (все они, включая священника, сплошь англичане; там всего лишь одна русская жительница - женщина из третьего поколения эмиграции), мы по акценту, по одежде узнавали в нем иностранца. Но в его храме так же молились на английском языке, как и в нашем храме на церковнославянском! И это поразительно сближало нас.
Вспоминаю еще, как заплакал у нас на литургии молодой католик из Австралии, который ни слова не понимал по-русски. Это было в самый таинственный и важный момент службы. Он каким-то образом понял или почувствовал, что совершается Таинство, и у него из глаз потекли слезы.
И Дэвиду (его так звали) было тогда как-то все равно, что хор поет нестройно, что кто-то в ТАКОЙ момент разговаривает, пробивается ставить свечи... Он думал и понимал самое главное, и наверное, поэтому он теперь стал православным.
* * *
Так что же в Церкви самое главное? Почему, зная о тех или иных безобразиях, совершающихся в церковном мире, большинство людей все же не хлопает дверью и не уходит?
Ответ простой и одновременно сложный. Просто сказать - Церковь дарит нам ЖИЗНЬ. Глубокую, насыщенную подлинными, некнижными переживаниями... Но это такое широкое понятие!
А как иначе скажешь? Именно - православие - это жизнь. Оно по сути и начинается с Евангельского слова "покайтесь", т.е. пересмотрите свою жизнь, начните иную! Начало ее - таинство Крещения, во время которого человека погружают в святую воду, это погружение означает погребение прежнего человека и появление на Свет нового, готового взять ответственность перед собой, другими людьми и перед Богом за каждое свое дело, слово. Даже за образ своих мыслей!
И начинается эта другая жизнь. Начинается зачастую не с мистики, не с чудес и ангельских откровений.
Скольких поклонников тайных знаний, ожидающих от Церкви призыва бросить семью, работу, все!!! - чтобы погрузиться в мистическое созерцание, ждет здесь разочарование! Вместо "иной реальности" им предлагали сначала научиться любить своих жен и мужей, пап и мам, не бросать "неинтересную" работу, прекратить злословить и бранить окружающих людей (в то время как мы считаем в порядке вещей "костерить" всех - от президента до нашего лучшего друга)!
Им скажут, чтобы учились не обижать и не обижаться. Чтобы, в конце концов, прекратили считать себя центром, вокруг которого все должно вертеться!
Вслед за этим напомнят о ДИСЦИПЛИНЕ церковной жизни, в которой не молиться и не исповедоваться - это все равно что в жизни не мыться и не следить за своим телом.
И молитва, кстати, не оказывается сразу источником блаженных откровений. А на неопределенное время станет частью каждодневного труда - совершать который кажется также "бессмысленно", как просить прощения у своей "надоедливой" жены, которая "вечно на все обижается".
Но именно в правильном отношении к обыденной жизни и открывается путь, который может стать настоящим подвигом веры.
Церковь говорит человеку: "Пойми, все, что происходит с тобой - это не сон, не набор случайностей. Ты не один, ты должен понять это и полюбить тех, кто тебя окружает. Признать их В САМОМ ДЕЛЕ такими же, как ты сам. Ведь себя то ты все время жалеешь, оправдываешь, прощаешь! Ты неспособен на ПОСТУПОК ради другого человека, потому что тайно или открыто считаешь себя выше всех!
Научиться любить - значит начать подлинную жизнь. Когда начинаешь сочувствовать даже тому, кого другие презирают, когда готов поступиться своей карьерой ради "чужого" человека, когда реальная жизнь с реальными людьми (а не книги, фильмы, фантазии, тайные страсти и погоня за ними) приобретает значение и смысл - тогда открывается "путь наверх".
Обычно мы живем именно фантазиями и потрясениями. Где шок, страсть, буря эмоций - там истинная жизнь, кажется нам... Но это просто доказательство омертвения наших чувств, нашей души. Так внезапно оглохший человек кричит, вместо того, чтобы просто разговаривать. Но если бы мы, думая о жизни, так же не забывали о возможной внезапной смерти, как к этому призывает Церковь - мы оценивали бы каждое свое слово, замечали даже легкий жест, умели бы внимательно слушать самые тихие звуки...
На пороге смерти направление мыслей меняется: стыдно, очень стыдно бывает за себя в это время. И еще бывает иногда в человеке удивительная перемена: он становится чутким на самое маленькое добро по отношению к себе.
Лично я столкнулся с этим, когда вместе со священниками и прихожанами храма при Первой градской больнице мы ходили поздравлять больных с праздником Рождества.
В тех местах, где находились сравнительно "легкие", ходячие больные, ничего особенного не происходило. Но вот мы прошли в палату, где люди лежали, потому
что просто не могли встать. Там был тяжелый запах, больные выглядели ужасно. И когда они услышали, что их поздравляют, когда на их тумбочки легли наши совсем небогатые гостинцы - они все разрыдались. Плакали - и благодарили, что к ним пришли, что их не оставили, не забыли! Это были, в основном, "мужики", пожилые мужчины...
Ничего более пронзительного мне не приходилось видеть. И меня тогда поразило то, что именно в момент физических и моральных страданий люди оказались более всего отзывчивыми и способными воспринимать то, что мы, здоровые люди, вообще замечать отказываемся.
* * *
Вот с чего начинается для человека Церковь и та новая жизнь, которую он должен в Ней воспринять.
Здесь намеренно не говорилось о Таинствах, без которых, конечно же, Православная Церковь немыслима. Не говорилось о подлинной мистике Церкви, о силе молитв, о том, как судьба верующего человека посте пенно из нагромождения случайностей обращается в цепь осмысленных, жизненно важных событий.
Для разговора об этой, мистической стороне Церкви, у нас сейчас, к сожалению, слишком мало места. Да и нельзя сказать всего о таком огромном явлении как Церковь. Но главное, что нужно понять тому, кто задает православному христианину свои "каверзные" вопросы - это их несоизмеримость со всей глубиной, всей силой любви, какую рождает в верующем человеке правильная церковная жизнь.
Верующий слышит эти вопросы. Он знает и видит зачастую намного больше плохого, чем его скептически настроенный собеседник. Он болеет от этого, мучается сомнениями. Но он знает твердо, что есть такой Суд, перед Которым каждому придется ответить - там и откроется, кто был прав, а кто в действительности виновен. И поэтому он не спешит делать выводы, а тем более присоединяться к поспешному людскому осуждению. Он скорее всерьез пожалеет того, кто предпочитает стремлению быть со Христом свое здешнее материальное "бытие".
Это не значит, что православный христианин будет молча наблюдать за любыми безобразиями, которые творятся на его глазах. Всегда в церковной истории присутствовала борьба. Однако человек видит в мире Православия такие чистые и добрые примеры, таких необычайно светлых, святых людей, что он скорее сложит голову рядом с ними, чем дезертирует из этого "войска" из-за того, что враг попался коварный, а среди искренне своих оказался некто-предатель.
И еще. Отказываться от медицины только потому, что есть плохие врачи и что люди все-таки умирают, никто ведь не собирается! Так же и верующий. Он не собирается отказываться от своей Церкви - хотя желающих уничтожить его "врачебницу", его Родину, во все времена было более чем достаточно.
(продолжение)
