Что делать родителям, если дети уходят из Церкви?

Не отчаиваться

Мария Свешникова, журналист. Воспитала сына

Много лет наблюдая за православными семьями, я пришла к выводу, что не существует рецепта «как уберечь ребенка от того, чтобы он отошел от Церкви». Сознательно употребляю глагол «отошел» вместо «ушел», потому что, за исключением редких, особых случаев, это явление временное. Бывает так, что дети из очень устойчивых семей заявляют, что перестали верить в Бога, и, наоборот, тот, кого считали маловером, останется даже и работать в храме. Что же делать родителям? Переживать? Конечно, как переживают они любые трудности, с которыми сталкивается ребенок. А вот расстраиваться и отчаиваться не стоит. И уж тем более не вижу причин для давления на подростка, психологической атаки, эмоционального шантажа в этой ситуации. Ему самому очень непросто приходится. Ему хочется искренне верить, но многое мешает, ему нужно сохранить любовь родителей, но он боится, что, признавшись, он потеряет их доверие и любовь. Я бы поручила этот сложный разговор человеку, с которым дети смогут обсудить эту проблему потому, что они доверяют ему и знают, что он если и не будет «на их стороне», то уж точно не станет осуждать. И, конечно, нужно, чтобы они точно знали, что в любой момент могут вернуться. Что вся их жизнь покрыта любовью родительской и Любовью Отца Небесного.

Положиться  на Бога

Протоиерей Константин Островский, настоятель Успенского храма города Красногорска Московской области. Отец четверых детей

Нужно понимать, что в мире сейчас гораз­до больше соблазнов, чем в прошлые века, и они несравненно сильнее действуют на душу ребенка, даже если он родился в церковной семье и получает благочестивое воспитание. С переходным возрастом у подростков это действие усугубляется, пары ударяют в голову — и устоять против этого воскипания очень сложно. Феофан Затворник в книге «Путь ко спасению» писал, что в это время бороться со своими страстями может только тот, кто уже определил себя христианином: почувствовал призвание Божие и откликнулся на него.

Действительно, это так, потому что в целом каждого подростка тянет ко греху. А потом многие каются. Как писал святитель Димитрий Ростовский, мир обещает злато, а дает блато (т. е. болото). И очень многие, нахлебавшись этого, потом все-таки возвращаются в Церковь.
Хуже всего действует на детей лицемерие родителей. От подростков в семье ничего не скроешь, и если родители, хотя и ходят в храм, исполняют церковные обряды, вычитывают домашние молитвенные правила, то есть внешне ведут себя благочестиво, но к внимательной сердечной молитве, к очищению своего сердца от страстей не стремятся, то это или детей сделает такими же поверхностными христианами, или может их соблазнить. Они вырастут и скажут родителям: «Мы не хотим ваших пустых обрядов». Но несравненно хуже, когда отец на людях изображает благочестие и учит людей нравственности и религиозности, а вдали от опасных для него глаз пьянствует или впадает в еще худшие грехи.

Не так страшно, как лицемерие, но тоже опасно чрезмерное давление со стороны даже искренне и глубоко верующих родителей. Знал одну такую семью. Отец — это было еще при коммунизме — состоял в партии, работал начальником цеха на заводе, а потом уверовал во Христа, все бросил и стал простым кузнецом. Мать, интеллигентная женщина, тоже горячо уверовала. Причем характеры у обоих были очень мощные, и оба считали полезным жестко требовать от детей исполнения церковных правил. Физически, кажется, не наказывали.
И вроде бы все хорошо: ходят в храм, старший сын всегда с молитвенничком, на клиросе, бабульки отроком восторгаются.

И родителям казалось, что все идет, как надо. И первым ударом для них стало совершенно неожиданное и внешне не мотивированное вступление 15-летнего сына в комсомол. А в 18 лет он им заявил: «Я сам буду искать Бога и, конечно, не в Церкви». И как только он Его не искал: даже переехал в Америку и принял там иудаизм! А лет в 25 покаялся и вернулся в Православие. Думаю, что такой буйный разворот был связан не только с его характером, но и с ошибками родителей.

Из своего опыта могу сказать: давление полезно (если дети его выдерживают) во всех областях жизни, но только не в духовной. Строгая борьба с непослушанием, с ленью особенно, ребенку не повредит. Но в области отношений с Богом заставлять опасно. Естественно, маленьких детей носят или водят в церковь, но подростка, если он не хочет идти на службу, вставать на молитвенное правило или слушать Священное Писание, уже принуждать нельзя.
Впрочем, духовная жизнь зачастую парадоксальна. И может складываться очень по-разному при, казалось бы, одинаковых обстоятельствах. Так понуждение в духовной области сплошь и рядом приводит к восстанию против родителей и Церкви, но иногда стояние в храме может, наоборот, расположить душу к искренней молитве. Например, в одной семье детей воспитывали очень строго и заставляли их вместе с родителями читать длинные молитвенные правила. Детям это, пока они были маленькими, нравилось, а в подростковом возрасте — уже нет. Они скучали, но, уступая авторитету уважаемого ими отца, эти правила выстаивали. Дети выросли, стали жить самостоятельно — и почти все побросали чтение правил. Но при этом стали церковными, благочестивыми людьми. И вот мать и отец стали рассуждать между собой. Мать говорит: «Правилу-то мы их научили, а молитве не научили». А отец говорит: «Наоборот, мы их заставляли, но они, хоть и отказались от молитвенных правил, зато научились внутренней молитве». Думаю, что здесь огромное влияние оказало то, что хотя эти родители и часто перегибали палку в давлении на детей, но дети их любили и уважали.
Такие парадоксы неслучайны: когда нам кажется, что мы делаем все очень хорошо, что ведем детей в Царствие Небесное, то Господь может и показать нам, что мы заблуждаемся. Мне очень нравится такая мысль: не столько нужно говорить детям о Боге, сколько — Богу о детях.

Поэтому общего совета насчет того, как избежать ухода детей из Церкви, быть не может: родители сами должны чувствовать своих детей, замечать, что происходит с ними и вокруг них, и понимать, что кроме родительского усилия есть еще и свободная воля человека, и Промысл Божий. Мария Египетская, например, страшно грешила на протяжении 17 лет. А потом принесла покаяние и стала величайшей святой. Но до 29 лет ее никто не мог остановить, пока Сам Господь не призвал ее к Себе.

Стать другом

Ирина Копчинская, мама пятерых детей

На мой взгляд, самое главное — постараться стать своим детям другом. Не быть только указующим перстом, не давить авторитарно на детей, но входить в их обстоятельства. Если дети доверяют родителям, не чураются их, если знают, что родители их будут поддерживать в трудную минуту, у таких детей больше шансов, даже уйдя — вернуться.

И еще один важный момент: я поняла, что если родитель не живет на самом деле той глубокой внутренней жизнью, которую декларирует, — не борется со своими страстями, не движется вперед — он не может увлечь за собой никого. Тем более своих детей. Это будет мертвая констатация христианства.

У меня трое взрослых детей, и у всех троих сложилось по-разному.
Сережа и Тася в период взросления ушли из храма. При этом они не считают себя людьми, у которых Бога нет. Но на тот момент какие-то атрибуты «взрослости» для них стали привлекательнее. А когда ты не исповедуешь свой грех, не причащаешься, то, конечно, и в храм перестаешь ходить.

Старший сын, Сережа, остается человеком, который верит Богу, но он не вернулся. А Тася начала потихоньку возвращаться, когда вышла замуж и поняла, что станет мамой. Она мне сказала: «Я не хочу, чтоб мой ребенок был нецерковным», — и недавно в первый раз за долгое время пришла на исповедь.

У средней, Даши, сложилось иначе: я думаю, она была на грани ухода в момент, когда началось вхождение во взрослую жизнь. Но личные обстоятельства сложились так, что она не только осталась, но начала очень интенсивно участвовать в церковной жизни. Она познакомилась с молодым человеком, алтарником нашего храма, и они поддержали друг друга в духовном плане и вытащили друг друга. Даша стала петь на клиросе, ее друг поступил в семинарию.
Какое-то время я подсчитывала свои ошибки в воспитании старших детей, думала, что, может быть, будь у нас больше доверия к друг к другу, мне удалось бы удержать детей. Хотя они и говорят: «Мам, да всегда все было хорошо!». Но сейчас я поняла, что Господь мудрее. Он ведет каждого человека — и во всех его метаниях, уходах и приходах.
Как сказал недавно один священник, то, как наши дети делают свой выбор, — для нас тайна, мы не можем до конца в это проникнуть. Бывает, ожидаем одного, а складывается совершенно иначе! У каждой души свой путь, своя жизнь, которую до конца нам не разгадать.
И, на мой взгляд, если дети ушли, вернуться они могут только сами. А для родителей самое главное — молиться за них и все время оставаться на связи, оставаться близкими людьми. А все остальное Господь Сам управит.

Не терпеть

Протоиерей Александр Ильяшенко, настоятель храма Всемилостивого Спаса бывшего Скорбященского монастыря в Москве. Отец 12 детей.

Если ребенок ушел из Церкви — это большое горе для родителей. Им можно только посочувствовать и ни в коем случае не осуждать. Для нас остается тайной, почему бывает так, что и у хороших родителей дети перестают верить. Не всегда можно отыскать ответы.

Очень трудно удерживать детей в Церкви, когда они находятся под натиском агрессивных антицерковных выступлений в общественной среде. Давайте обратимся к великому искусству XIX века: скольких положительных героев духовного звания можно отыскать в произведениях наших классиков? Кроме старца Зосимы из «Братьев Карамазовых» сложно вспомнить хотя бы одного. Сегодня, после долгих лет гонений на Церковь, о новомучениках, людях потрясающе крепкой веры, в светских СМИ вообще не упоминают. Зато широко обсуждают негативные происшествия, которые, к сожалению, действительно бывают. Духовные лица, как и все люди, тоже могут ошибаться, но так как все привыкли друг друга осуждать и критиковать, внимание обращают только на негатив. К примеру, нашумевший фильм «Левиафан» имеет явную антиклерикальную направленность. И поскольку ничего другого нет, фильм выступает как некое обоб­щение: «Вот, мол, они какие». Но возьмите Византийскую империю эпохи расцвета, православную Русь, христианскую Европу — народ был верующим, и уйти из Церкви считалось просто невозможным. Ведь все, что окружало человека, поддерживало в нем веру. Вот и нам нужно стремиться создавать такую среду, которая помогала бы родителям воспитывать своих детей нравственными, благородными, верующими и преданными Церкви людьми.

Особенно выделяю слово «благородный». На мой взгляд, задача нашего образования — воспитать благородного человека. Не только не совершающего подлых поступков, но и готового отстаивать свои высокие убеждения, не терпеть неправды, клеветы. Благородство — это такой сконцентрированный позитив, который дает ориентир в жизни и вызывает уважение. Я бы сказал, что благородный человек может быть и неверующим, но зато верующий человек должен быть благородным. Иначе мы неизбежно оттолкнем от себя окружающих и даже своих детей. Конечно, и благородные дети благородных родителей могут уйти из Церкви, никто от беды не застрахован, но все-таки это редкость.

Приведу в пример выдающегося ученого, Владимира Николаевича Щелкачева — человека глубокой веры, за стойкость в своих убеждениях репрессированного как «врага народа». Как-то в юности он пришел к матери и сказал, что не хочет идти на исповедь: ему кажется, что вера противоречит науке. Мудрый ответ матери он запомнил навсегда: если ее сын откажется от веры, ей не только будет больно, но она не сможет его уважать, потому что его сомнения основаны на односторонней информации — только на книгах безбожников (Мечникова, Стеклова и др.). Она посоветовала прочитать и апологетические книжки, побеседовать с верующими людьми, все обдумать и взвесить, и, если после этого убеждения сына не изменятся, ей будет так же горько, но она все-таки будет его уважать. После этого наказа Щелкачев встретил многих замечательных верующих людей и сам не только сохранил веру, но и передал ее многим.

Вот и мы должны принять для себя такой принцип воспитания: нельзя терпеть того, чего терпеть нельзя. Вопрос — как не терпеть? Для многих «не терпеть» — это кричать, ругаться, бить кулаком по столу и выгонять из дома. Далеко не лучшие способы, и, скорее всего, они дадут негативный, даже противоположный результат. Прежде всего, нужно оглянуться и постараться увидеть собственные ошибки — мы ведь неизбежно ошибаемся, — чтобы впредь их не повторять. Второе, конечно, — усилить покаяние и молитву: Господь — Чудотворец, и, когда мы обращаемся к Нему всей душой, Он несомненно являет нам Свою милость.

На меня произвела большое впечатление цитата из Марка Твена: «Правду следует подавать так, как подают пальто, а не швырять в лицо, как мокрое полотенце». Когда ты пода­ешь пальто, ты стараешься помочь человеку, сделать ему приятное, проявить свое доброе отношение, ты приноравливаешься, чтобы ему было удобно. Так же должно быть и с правдой. Неправильно, недопустимо, чтобы ребенок уходил из Церкви. Но если это происходит, нужно активно и решительно проявлять свое неприятие такого поступка, при этом оставаясь к своему ребенку расположенным, доброжелательным и дружелюбным. Надо творчески искать и находить с Божьей помощью решение трудной проблемы. Вот тогда, скорее всего, мы достигнем желаемого результата. Нельзя мириться со злом, но надо отчетливо понимать, что победить зло можно только добром. Это и означает «не терпеть».

Не давить!

Протоиерей Димитрий Струев, настоятель храма иконы Матери Божией «Взыскание погибших» г. Липецка, руководитель отдела по работе с молодежью Липецкой епархии, отец десяти детей

С печальными родителями, чьи выросшие дети не хотят идти в храм, я общаюсь регулярно. Иногда им выпадает утешение: великовозрастное дитя сдается, не выдержав давления, и идет-таки на службу, вычислив, что «пытку» двумя часами богослужения вынести легче, чем систематические увещевания дома. Приходится разочаровывать утешенную маму: ее локальная победа отодвинула дитя от христианства еще дальше, чем прежде.

И вот мамы недоумевают: что же произошло? Почему ребенок так светло молился в детстве, был послушным маленьким христианином, ходил в воскресную школу, а потом вся вера куда-то делась?..

На мой взгляд, главное и общее — то, что дети в духовной жизни семьи не увидели живого Христа. Они естественным образом восприняли от родителей определенную субкультуру, но эта форма, не наполнившись содержанием, стала видеться бессмыслицей, которая пожирает время и силы, ограничивает реализацию потребностей (в лучшем случае — соблюдение постов и сексуальная аскеза до брака, в худшем — отрицание всей светской культуры, дружбы), да еще и непрестанно требует занижения самооценки, культивирования чувства собственной греховности — и тогда захотелось избавиться от религиозного чемодана без ручки.

Чтобы быть православным, необходим реальный опыт общения с Христом при осознании связи этого общения с церковной традицией. Однако бывает, что кто-то довольствуется меньшим, например, «традиция ради традиции»: моя бабушка и мама так делали — я сама должна так делать и детям это передать. Или еще вариант — влюбленность в субкультуру на эстетическом уровне. Такое все умилительное — молитвы, иконы, жития, распевы, источники с канавками. И лик Христов занимает место в этом ряду составляющих дивного мира Православия. Но не как центр и смысл духовной жизни... Все это может сочетаться в разных комбинациях в одном человеке, но то, что одним (родители) кажется очевидным и достаточным для жизни по уставам Церкви, может не являться таковым для других (дети). И это нормально!

Необходимость передать веру собственным детям — это проверка реальности наших взаимоотношений с живым Христом, это поставленный перед нами вопрос: что для нас Православие? Путь единения со Христом или только конфуцианское следование религиозной традиции «для порядка»? Или увлеченность внешними формами церковной субкультуры? Или возможность механического решения проблем с позиций магизма? Подростки особенно остро реагируют на подмену — если в ответах на эти вопросы одно выдается за другое, — даже если порой не могут внятно объяснить, что не так. Причем мы-то, родители, уверенные в собственной искренности, этой подмены не замечаем...

Далеко не всегда при этом есть в чем обвинять родителей. Какие-то особенности их воцерковления могли быть обусловлены ситуацией, в которой оно происходило, особенно если речь о начале 1990-х — нехватка духовной литературы, отсутствие опыта церковной жизни даже у многих из тех, кто принял сан, нездоровая атмосфера на почве эсхатологических и мистических истерик. Это сейчас мы, набив шишек, стараемся быть осторожнее, а тогда казалось, что вот тебе ряд запретов — и пол-Царства Небесного за их соблюдение у тебя в кармане...

Что же можно посоветовать родителям, переживающим о своих ушедших либо колеблющихся на грани ухода из Церкви чадах? Не давить. Не хочет взрослый сын или дочь соблюдать пост, идти в храм — не уламывать, не грозить скорбями, не ставить свою любовь к ним в зависимость от их духовной жизни. Если и увещевать, предостерегая от каких-то ошибок, то — оперируя понятиями общечеловеческой нравственности, избегая «жупелов» греха и небесных кар. Если уже наделали подобных ошибок — не постесняться попросить за это прощения, даже если для нашего самолюбия это будет нелегкой задачей. Помнить Сонечку Мармеладову, которая молча принесла Раскольникову Евангелие, и только тогда, когда он сам попросил об этом, не оправдав его опасений, что она «замучит его религией». И помнить: то, что нам не удается самим донести до наших детей, может донести сам Бог по нашим молитвам. Детям надоедать лишними напоминаниями о Боге не всегда полезно, а вот Богу напоминаниями о наших детях надоедать стоит всегда.

Вернуть жизнь в семью

Андрей Рогозянский, публицист. Отец шестерых детей

Объедините семью каким-нибудь большим и важным делом, и вы увидите своих детей совсем другими, и процесс их взросления будет другой. На мой взгляд, воспитательные неудачи — следствие автономии. Автономия лежит в основании современной семейной модели.

Я думаю, дети не то чтобы осознанно принимают решение уйти от Церкви — чаще всего они теряют интерес. Они делают то, что велят им общество и время. Иными словами, ассимилируются — перестают быть детьми своих родителей, а проходят через болезненное отторжение родительской почвы. Но если жизнь внутри вашего дома будет насыщенной, если внутрисемейное содержание не будет уступать происходящему во внешнем мире, дети сохранят тесную связь с родителями, а вместе с ней и церковность.

Недавно прочел в одной газете статью «Слепой отец в одиночку воспитал троих дочерей». Папа, оставшийся с тремя малышками на руках, в результате травмы начал терять зрение, и не только не опустил руки, но сумел воспитать хороших детей. А знаете, подумалось, что ничего удивительного здесь нет. Отец и дочери очень остро нуждались друг в друге, не могло идти речи о каком-то отдельном существовании и интересах. Такая семья, хотя бы и находилась в трудных условиях, избавилась от автономии, она справляется со своими педагогическими обязанностями лучше, чем многие обычные семьи, у которых «все благополучно» и которые ведут какой-нибудь «усредненный», принятый в обществе, образ жизни.

Так что я убежден, что нужно быть кровно, экзистенционально заинтересованными друг в друге. Я сам пережил нечто подобное из-за болезни младшего сына. Некоторое время качели раскачивались между жизнью и смертью, а все мы находились на пределе сил. Именно тогда наша семья впервые по-настоящему почувствовала себя семьей — людьми, связанными одной общей судьбой и разделяющими общие трудности. Я верю, что мы останемся близкими по взглядам и интересам, включая церковные.

На анонсе фото РЦНК

Читайте также:

Временно недоступен