Человек советского времени, я далеко не сразу познакомился с Писанием и обрёл для себя одного из его авторов – апостола, благодаря которому мне суждено было пережить потрясение. Первые слова о Библии и Евангелии услышал я от прабабушки. Именно от прабабушки. Дело в том, что бабушку свою по материнской линии, Клавдию Ивановну, я никогда не видел. Она была очень красивой и умерла молодой, где-то на Колыме. Меня воспитывала прабабушка Дарья Петровна Золотарева (+13.06.1976). Ее образование состояло из нескольких классов Пансиона для девочек-сирот в городе Тобольске.
Я любил слушать, как она вслух читает или пересказывает книги. У нее было какое-то особое восприятие текста. Например, роман Ф.М. Достоевского «Преступление и наказание» умещался в два предложения: «Про студента, который убил богатую старушку и ее сестру и долго после этого мучился. Потом не выдержал и сам сдался полиции». Конечно, к этому добавлялись характеристики следователей – Порфирия Петровича и второго (имя которого к стыду я до сих пор не помню), но они были такими же бесхитростными.
Библейские персонажи и события (Эдем, Адам, Ева, неверующий Фома, Великий потоп, Ирод, убивающий младенцев) крепко засели в ее сознании и невольно слетали с уст в виде крылатых слов. Однажды она взялась пересказывать мне Евангелие, текста которого в нашем доме, кажется, не было. В моей детской памяти это запечатлелось следующим образом. Идет какая-то большая война, вроде Великой Отечественной. Учитель чему-то учит детей. Один из них выдает Его врагам. Всё.
С Библейским текстом, как таковым, первый раз я встретился в Ленинграде, на втором курсе университета. У моего приятеля Вадика Назарова, с которым мы делили съемную квартиру на Малом проспекте Васильевского острова, оказалось дореволюционное издание Нового Завета карманного формата. Я прочел Евангелие от Матфея, и в моем мировоззрении произошел революционный переворот. Все предыдущие ценности оказались отринутыми. Впрочем, тогда (на первом-втором году университетского обучения) перевороты сознания случались примерно раз в месяц. И все они носили сугубо революционный характер.
Свою первую Библию я купил году в 1987 уже на четвертом курсе. У такого же, как я, студента. Он был уроженцем Польши, привозил религиозную литературу в Советский союз контрабандой (тогда ещё религиозную литературу достать было очень и очень сложно).
Книга в синей клеенчатой обложке была напечатана на тонкой полупрозрачной бумаге. «Весила» она у Янека 70 рублей. Это серьезные деньги. Месячная стипендия тогда была сорок. А книга Маркеса «100 лет одиночества» в «буке» (букинистическом магазине) на Большом проспекте Васильевского острова стоила тридцать пять...
Я стал читать, и эта Сага поразила меня больше, чем маркесовские «100 лет…». Там был удивительный главный герой – Бог Живой, творивший историю. Дочитал я тогда до витиеватого ветхозаветного законодательства. И на этом интеллектуальные силы студента иссякли. Но потом неоднократно возвращался к запретной и желанной Книге Книг, раз за разом перечитывая ее целиком, не опуская законы о нечистоте, размеры скинии, количество жертвоприношений, учреждения для коэнов и левитов. Книги Царств и Паралипоменон читались как исторические сочинения с увлекательнейшим сюжетом.
Перебирался мой утлый челнок и в область Нового завета. Но там он чувствовал себя крайне неустойчиво, особенно на волнах Деяний и Посланий апостольских, где не было такого историзма, четкости формулировок и категорического суда. Это была область духа, в которую мне тогда не довелось проникнуть.
Впрочем, я помню, как однажды в поезде на верхней полке читал послания апостола Павла. Это было обычное Синодальное (Филаретовское) издание Нового Завета. Тоже на финской папиросной бумаге, тоже в переплете темно-синей клеенки. В какой-то момент косые лучи закатного солнца сквозь окно упали на белую страницу, и мне показалось, что буквы Посланий Апостола Павла отлиты из чистого золота. Я не помнил дословно текста, в котором речь шла о Любви Бога к человеку, человека к Богу и человека к человеку. Любовь поглощала все - Авраама, Сару, Ирода, греков, евреев, римлян, брак и девство, жизнь и смерть, прошлое, настоящее, грядущее….
Любовь, по апостолу Павлу, преображала Ветхий и Новый завет. Ни там, ни там уже не было уже правых и виноватых, чистого и нечистого, но Господь был всяческое во всех. Какая-то огромная сила незримо тогда влилась в меня и продолжает действовать до сих пор. За это я сугубо благодарен апостолу Павлу и согласен назвать его подобно Иоанну Богослову. «Апостолом Любви». Думаю, таким же был и апостол Петр и прочие апостолы, от которых нам не осталось столь красноречивых Посланий, как у апостола Павла.
Другие материалы об апостоле Павле читайте в рубрике Святые первоверховные апостолы Пётр и Павел
Фото на анонсе: flickr.com, Neil Howard
