Адвокат Фредрик Хайдеман живет с женой и дочерью в Лансинге, штат Мичиган. Он вырос в атеистической семье и в юности отвергал религию. Но в 2006 году, студентом-первокурсником, он принял христианство. О том, как это произошло, Фредерик рассказал на американском сайте, а мы перевели его рассказ на русский язык.
Фредерик ХАЙДЕМАН
Адвокат
Я вырос в благополучной любящей, но абсолютно безрелигиозной семье профессиональных ученых. Хотя в детстве папа был католиком, а мама — лютеранкой. Я же не верил в Бога с тех самых пор, как начал сознательно об этом размышлять. Бог был для меня воображаемым существом, в лучшем случае фантазией слабоумных, пытающихся компенсировать ею свое невежество и найти утешение пред лицом неизбежной смерти. А в худшем — порочным заблуждением, породившим большую часть преступлений, совершенных человеческим родом.
Что же растопило лед? Что заставило меня всерьез рассмотреть возможность существования Бога? «Властелин колец». Впервые я прочел книги Толкина еще подростком и сразу ими увлекся. Фэнтезийный мир Средиземья изображен там живо и глубоко. Культуры разных народов органичны, укоренены в традиции, но при этом сохраняют свежую, живую энергию. У гор и лесов свой неповторимый характер, и отношения этого мира природы и его обитателей проникнуты близостью и заботой. А описывающая все это поэтичная прозаТолкина читается как средневековый роман. Все во «Властелине колец» кажется глубоким. Архетипичность персонажей и их подчеркнутая жизненность затрагивают в нас что-то фундаментальное, заложенное в самой человеческой природе. Каждый фанат «Властелина колец» знает, о чем я говорю.
Конечно, узкие рамки сциентизма не давали мне до конца понять шедевр Толкина: разве мог вымышленный мир открывать истину? Но я почувствовал, что эта истина существует, и это открытие изменило сам ход моей мысли. Являются ли добро и зло просто социальными конструкциями, или они объективно существуют на более фундаментальном уровне? Почему я то и дело ссылаюсь на разные нелепицы вроде говорящих деревьев или падших призраков? Почему так зачарован этой историей, в которой столь значима именно борьба со злом вопреки всему? Почему она внушила мне стремление к труднодоступной конечной цели? И как она делает жертвенность настолько привлекательной? «Властелин Колец» открыл мне мир, где вещи кажутся более реальными, чем в том мире, где я живу. Не в буквальном смысле, а метафорически, — если выйти за рамки поверхностного осмысления. А благородная борьба и слава самопожертвования, пронизывающие «Властелина колец», запали мне в душу, наполнив ее неизбывной жаждой приобщения.
Читайте также:
О Дороге, или почему Толкин — не детский писатель
Все мои попытки ответить на эти вопросы, оставаясь в рамках натуралистического, атеистического мировоззрения, провалились. Идея, что бытие, красота и мораль — это всего лишь продуктивные иллюзии, возникшие у нас в ходе случайного процесса естественного отбора, казалась ложной. Если столь фундаментальные для нашего существования вещи, как смысл и мораль, не более чем иллюзии, на что тогда опираться? На наши пять чувств? На способность к логическому суждению? На наш разум? Но если мы не более чем совокупность атомов, чрезвычайно сложно взаимодействующих друг с другом посредством извечных причинно-следственных связей, значит, мы слепо плывем сквозь пространство и время без причины и цели. А раз так, то многое из того, что мы считаем неотъемлемым свойством людей, всего лишь трагическая шутка. В конце концов человеческий род прервется, Земля и Вселенная исчезнут — пусть это случится еще не скоро, но какая разница? Ведь на этом фоне иллюзорной кажется сама идея достижения какой-либо цели. И как итог — неизбежные плоды атеизма: нигилизм, отчаяние и растерянность.
Однако, несмотря на серьезные сомнения в атеизме, меня все еще тревожило несколько вопросов. Если Бог реален, то почему нет исчерпывающих доказательств Его существования? И почему на свете так много религий? Почему Бог не захотел направить человечество к единому источнику истины? Но атеизм меня больше не удовлетворял. Он не мог объяснить реальность нравственных императивов. Классическая атеистическая версия сводится к тому, что в ходе эволюции у людей развился замысловатый стадный инстинкт, который внушает нам стремление быть добрыми по отношению друг к другу: просто люди, не обладавшие таким моральным компасом, проиграли в ходе естественного отбора тем, кто мог объединить свои усилия для достижения общего блага.
Однако в глубине души я знал, что это лицемерный ответ. Даже если эволюцией можно было бы объяснить наличие у нас морали как таковой (в чем я уже сомневался), классическая эволюционная теория не объясняла существование наших внутренних моральных обязательств. Она вообще их игнорировала. Конечно, последовательный имморалист мог бы возразить, что благодаря этому он освободился от сковывающих его пут устаревшей биологической прошивки, от всех этих мнимых моральных обязательств. Правда, мои атеистически настроенные друзья непременно возразили бы: «Да ладно, позиция имморалиста никогда не увенчивалась успехом, зато, как свидетельствует история, “добрые люди” более способны преуспевать, распространяя таким образом “гены доброго человека”». Но это полуправда. Слишком часто в истории насилие, жадность и диктат в житейском смысле прекрасно окупаются.
Вообще, подобные ответы упускают самую суть. Если последовательный имморализм не был пока ни разу в полной мере реализован на практике, из этого не следует, что он не будет востребован в дальнейшем. Ведь отличительной чертой естественного отбора являются случайные генетические изменения, благодаря которым отдельные особи приобретают лучшую способность выживать в данной среде. Поэтому, хотя атеист мог бы сказать имморалисту: «Не думаю, что ваше поведение поможет человеческому роду преуспеть», это было бы всего лишь «частное мнение». И вообще, с чего мы взяли, что преуспеяние человеческого рода — высшее благо? Кто-то провозгласил это свыше? Нет, это эмпирически недоказуемое предположение. И существует ли вообще это «благо»? Я понял, что в рамках натуралистического мировоззрения вся мораль — это не более чем обмен мнениями. «Мое мнение отличается от вашего» — вот все, что мы можем сказать моралисту. А это не более продуктивно, чем спор о том, что лучше: красное или синее.
И в какой-то момент вопрос для меня встал ребром: либо мораль — фарс, все случайно и лишено смысла, а человеческий разум погряз в неизбежном хаосе; либо атеизм ложен. Я выбрал последнее. Это что касается логической стороны вопроса. Если же рассматривать эмоциональный аспект проблемы, то согласитесь: как много радостей в этом мире не имеют ни малейшего отношения к самосохранению или успешному размножению! Искусство, музыка, красивый закат… Думаю, в глубине души все мы признаем, что эти виды эстетического опыта могут быть самыми радостными в нашей жизни, не принося при этом никакой практической выгоды. Богатство жизни, которое в полной мере поэтически раскрывается в толкиновском Средиземье, заставило меня признать, что рациональный, как мне прежде казалось, атеизм не раскрывает всей правды вещей. Наоборот, он лишает их присущих им чуда и ценности.
Давайте не забывать о благовествующей силе красоты. Во «Властелине колец» она эффективна именно потому, что Бог ею прикрыт и не считывается атеистическим радаром. Хотя в Средиземье Его присутствие чувствуется во всей сотворенной Им вселенной. Нет, я вовсе не хочу сказать, что мы, верующие, понимаем «Властелина колец» на каком-то особом, недоступном атеисту уровне. Просто атеист, который действительно понимает «Властелина колец», является более верующим, чем ему кажется.
Оригинал: https://www.wordonfire.org/articles/i-was-an-atheist-until-i-read-the-lord-of-the-rings/
Перевел Николай Хлопотин
